— Детка, в чем смысл не носить трусики и напяливать это безобразие на свою прекрасную грудь? — указал он на ее нагрудные повязки.

— Грудь продувает под рубахой… А трусики натирают в штанах… — оправдывалась она, устроив руки на его груди и вырисовывая какие-то узоры, чтобы успокоить свои внутренности от его пристального изучающего взгляда.

— И как это снять? — не унывал парень, разместив свои руки поверх повязок и разминая ее грудь и так.

— Ах! — выдохнула она. — Я… я обычно просто… Ах! Просто… бинтую… Хеймда… Ах!.. алль!

— Детка, твои стоны музыка для моих ушей, а несвязные мысли — ммм, — он втянул носом воздух на ее ключицах, проходясь губами по коже, — такая прелесть…

Он подцепил пальцем край повязки, а после разочарованно нашел более быстрый способ. Просто ослабил и так не сильное натяжение и снял через верх. Теперь она была полностью перед ним обнажена. Но на нем самом еще были брюки, скрывающее его сокровенное, отчего она уже от одной мысли краснела.

— София, — позвал он ее, а она в шоке распахнула глаза, смотря на него.

«Неужели он впервые назвал моё имя»

— Только хотел попросить, чтобы ты так громко не думала о моем члене, что сейчас уже хочу вернуть в обратное русло твои мысли… — самодовольно улыбнулся он, продолжая массировать грудь. — Хочешь потрогать?

Она неуверенно кивнула, протягивая руку к его штанам. Бугорок был слишком заметным, как считала София, а еще он был твердым и горячим, отчего она в очередной раз перенесла центр тяжести к эпицентру собственного жара между ног. Хеймдалль на несколько секунд замер, наблюдая за ее движениями, а после вернулся к ее груди, уже теперь нагибаясь для того, чтобы оставить влажные поцелуи, чтобы подразнить языком стоящие соски, чтобы страстно всосать их в рот, задевая зубами. Эти его действия побудили и ее к более решительным шагам.

София потянулась к пуговицам на штанах, расстегивая трясущимися руками одну за другой. После ей пришлось задействовать и вторую руку, которой она до этого удерживалась за плечи парня, иногда впиваясь ноготками в его кожу на слишком яркие движения его языка по груди. Потянув штаны вниз, она встретилась с препятствием — ей было неудобно это делать. Хеймдалль довольно фыркнул, перемещая свои руки на пояс штанов и стягивая их самостоятельно. Девушка задержала дыхание, когда впервые увидела, как к ней навстречу из штанов шатнулся стоящий строго вверх член.

Завороженно она несколько минут просто смотрела на него, отмечая венки и общее строение, он был странным, сверху он казался больше и крупнее, чем по всей длине. Хеймдалль снова фыркнул, перехватывая ее руки и устраивая на собственной плоти. Это вызвало в нем очередной рык и закатывание глаз, на мгновение он поднял голову вверх, шумно вдыхая воздух через нос.

— Проведи по нему, — прохрипел он таким голосом, что у нее непроизвольно сжались вместе разведенные ноги.

Но она провела по его длине, в страхе замечая, что кожица съехала. Стараясь вернуть все назад и боясь, что причинила боль, она постаралась провести рукой назад, чтобы кожа вернулась на свое место. Из небольшого отверстия на самой верхушке показалась капелька. Она явно чего-то не понимала, потому что она думала, что это немного иначе.

— Я не кончил, — прохрипел он. — Это естественная смазка, как и у тебя, — он провел пальцем по ее сочащимися соком складочкам, отчего она вздрогнула, инстинктивно сжимая в руке его достоинство, на это он рыкнул, толкаясь в ее руку. — Детка, кожа, что так тебя смутила, крайняя плоть, и это твое движение… — она повторила снова поглаживание, отчего кожа снова поднялась ближе к основанию, — да-а-а… Именно это движение…

София начала понимать, что делать, ориентируясь на его эмоции, она продолжала водить рукой, иногда двумя по его члену, такому гладкому и теплому, мягкому, но и одновременно с этим твердому.

— Вижу тебе нравится, — выдохнул он. — Пора и мне сделать тебе приятно…

«Куда уже больше» — успела подумать София перед тем, как его пальцы оказались у ее лона.

Дальше мысли со стремительностью ветра покинули ее голову. Он массировал влажные гладкие складочки, иногда топя в соках свои пальцы, проникая глубже одним, потом двумя. Она коротко выдыхала и скулила от его движений, стыдясь собственных стонов, а он же старался действовать в такт ее движений руки по его члену. Хеймдалль иногда ловил ее губы, глуша стоны, или же наоборот усиливая их громкость, когда припадал к груди или шее, чтобы оставить засосы или поиграться с сосками.

— Пора, — изрек он, вытаскивая скользкие пальцы из ее лона и убирая ее руку со своего члена. — Расслабься, София, — выдохнул он ей на ушко, пристраиваясь ближе к ней, — раздвинь ножки пошире, схватись за мою шею, поцелуй меня…

Она выполняла беспрекословно все, что он сказал. После того, как ее ножки были остановлены им в нужном положении, Хеймдалль подхватил ее под ягодицы притягивая к краю. Когда он уперся своим естеством к ее входу, ее пробила дрожь, но она вспомнила, что надо расслабиться. Закинула руки ему на плечи, перемещая пальцы в косички и, наконец, целуя его губы.

Он действовал быстро и молниеносно, хоть сначала позволил ей прочувствовать начало своей длины и твердости… Но после вошел одним движением, вызвая невероятную боль в ее теле, будто что-то сломалось. Слезы брызнули из глаз, а все возбуждение мигом пропало, ей хотелось оттолкнуть его, просить, чтобы он не делал больше так больно. Сквозь поцелуй, в котором она уже ничего не делала, просто прикасаясь к его губам своими, она почувствовала соленый вкус слез.

Хеймдалль отстранился только корпусом, продолжая удерживать их «связь» в прежнем положении.

— Так должно быть, — уговаривал он ее, мягко проводя по лицу рукой. — Скоро должно пройти…

— Хеймдалль… — хныкала она, не представляя как подобная пульсирующая режущая сильная боль может пройти.

— Мне стоило подготовиться получше кроме разведения заранее огня, — кивнул он в сторону очага, — может быть есть зелья или заклинания для этого?

«Заклинание»

— Хм, неплохая мысль, — улыбнулся он. — Только пожалуйста, оставь мой член на месте… Мне он еще пригодиться, все-таки эта наша первая ночь, а не последняя, как почему-то решила ты…

София привычно покраснела, на миг забывая и про боль и про идею с заклинаниями. Но вернувшись на землю от его короткого движения, явно специального, она сосредоточилась на представлении. Она мало понимала в интимной физиологии парня, да и в своей немного. А потому просто настроилась на мышцы, что пульсируют и болят, представляя, что они перестали так делать, а член Хеймдалля входит в нее с такими же ощущениями, что и его пальцы до этого:

— Αφαιρέστε τον πόνο{?}[Убрать боль] — прошептала она, надеясь, что сработает.

Особых изменений не наблюдалось, может быть дело было не в ее словах, а в том, что боль проходит из-за повышенной регенерации или просто от времени. Хеймдалль, желая проверить эту теорию, совершил поступательное движение, выходя и входя обратно в ее чресла. Неожиданно ее пронзила уже не боль, но такое странное чувство единение и наполненности, которое было не сравнимо с желанием и страстью, что она испытывала раньше, но было не больно и, наверное, это хорошо.

— Ничего хорошего, — выдохнул парень. — В тебе невероятно… Но я не такая уж самовлюбленная тварь, чтобы не доставить и тебе удовольствие… Агх! — он толкнулся еще раз, кусая ее за ушко, отчего в ней снова начали просыпаться забытые чувства.

Хеймдалль неожиданно подхватил ее под ягодицы, перемещая к себе на руки. Она обвила его талию ногами, отчего их соитие стало намного сильнее и глубже.

— Ох! — выдохнула она.

— София, — промычал парень, устраивая ее на лежанке и снова входя в ее лоно. — Как же…

Он снова переместил руки на ее грудь, скручивая соски, кусая их и целуя. Сама же девушка начала получать удовольствие от его горячего тела, которое теперь было сверху, от его размеренных толков, сладких поцелуев, пронзительных темно-фиолетовых глаз.