Ее лицо вмиг приняло боевое выражение, и она скомандовала людям нестись на всех порах в Ос Альту. Бари отошел, провожая их взглядом и превратился в ястреба.
Он любил быть птицей, парить высоко в облаках, расправить крылья, чувствуя порывы ветра в перьях. Внизу суетились люди, внизу кипела жизнь, но ястребу было не интересно наблюдать за жизнью внизу. Для него была лишь линия горизонта, цель, которую он всегда стремился достичь, летел вперед затем, чтобы лететь. Чувство свободы переполняло маленькое пернатое тельце, такое же острое, как его когти и клюв, такое же всепоглощающее, как гордость. Его преимуществами становились скорость и зрение, крылья за спиной, но и прекрасное чувство, что в теле ястреба он тоже разрушитель. Бари никому этого не говорил, он стыдился своей слабости, боялся быть отвергнутым семьей, ведь так не должно быть, созидатель должен быть счастлив быть созидателем, завидовать силе разрушителя пагубно, вредно, неправильно. Но он не завидовал, он просто любил ощущение власти и силы в теле хищной птицы. Человеком он мог возводить замки, создавать лекарства и новые устройства, он мог менять свойства предметов, доставать металлы из самых глубин земли, он мог шить или плавить, не используя каких-либо приспособлений. В теле птицы он не мог ничего из этого, но зато он имел возможность вести охоту. То, что всегда отделяло его от всех в семье, связывало его с ними в зверином обличии. И он всегда неосознанно тянулся быть больше птицей, чем человеком.
Сестренка испытывала влечение к звериной шкуре, но не такое сильное как он. Потому что он чувствовал себя лишним в любом мире. Казалось, что такими силами не должен обладать ни один человек: что-либо создавать и изобретать ипостаси Великого и Единого Создателя, это прерогатива Вселенной. Не его. Он просто подражатель, который иногда вообще не понимал, зачем ему эти силы, и кому они могут пригодиться. Бари не было необходимости связываться с хаосом внутри, как делали это братья и сестра, нет, у него не было этого хаоса. Его сила исходила из других глубин энергии. Она была порядком, была четким планом, была спокойной гладью воды, она была липкой глиной, из которой он мог делать все что угодно. Ему было доступно все в мире, под его руками металлы меняли свои свойства, жидкости превращались в яды и снадобья, камень выстраивался в дома и мосты. Это великий простор для фантазии, он мог идти в любую сторону и создавать любое изобретение. Но там было одиноко.
Потому Бари понимал Илью Морозова, понимал, что человек, который получил большую часть такой энергии, просто хотел разделить ее с кем-нибудь, потому что хотел творить вместе. Но так было запрещено делать. Созидатель вообще редкое явление в клане Мироновых, а потому он, наверное, должен быть благодарен судьбе за свои силы. И он благодарен. Но ему всегда хотелось чего-то большего.
Это большее он нашел только в этом мире. Здесь у него впервые появился человек, которые его понимает, которому не надо объяснять ход мыслей. У него появился друг. Давид Костюк. Одно — это обстоятельство заставляло его оставаться при дворе короля Равки. Потом к нему присоединился вроде как роман с Зоей. В прочем настоящими отношениями это назвать сложно. Зоя была и остается хрупкой нежной девушкой, которой пришлось стать грозным и сильным генералом. Он любил те недолгие моменты, когда она открывалась ему с этой стороны, но Бари сложно было привыкнуть к таким скачкам. Он не из тех, которые видят рядом с собой только мягких и пушистых девушек. Но ему бы хотелось чаще понимать ее действия и мотивы. Вот, как сейчас, Бари не понимал, почему она боится принять свою драконью сущность, почему не хочет летать с ним высоко в небе?
Улучшенное зрение уловило всполохи пожаров, а нюх — запах гари. Столица была на половину в огне. Бари догадывался, как именно это было допущено. Бомбы. Подлое ночное нападение. Но Луна бы пережила, она бы выжила. Что тогда не так? И тут он заметил и почувствовал обостренным птичьем чутьем. Огромный выброс энергии. Ее вода была повсюду. Она распространялась от Малого дворца и текла вниз по городу, смывая грязь, туша пожары, спася жителей из завалов, убирая бомбы. Вода была не устойчива, она колыхалась, волки рассыпались и заново собирались, обломки завалов иногда отлетали в разные стороны. Сестра была зла.
Луна прошла старую школу обучения военному искусству. Так, как учили ее, учили всех разрушителей в семье Мироновых многие поколения до нее и после. И самое главное условие любого боя была честность. Соперники выходили на равных друг перед другом, они мерились умениями, силой, навыками. Никто не нападал исподтишка, никто не играл так грязно. Да, в этом мире Луна долгое время работала с Казом Бреккером, но даже этот бандит так не действовал, да он был вором, был убийцей, был королем преступного мира, но он не убивал просто так. Каз Бреккер умен и находчив, его подход изобретателен и необычен, да он может показать силу, может приложить кого-нибудь тростью, но он лучше запугает этого человека, лучше нароет на него компромат. Каз Бреккер работает чисто, и зачастую не марает свои руки, пусть все считают и по-другому. Но это… Это был перебор. Хаос легко мог выйти из-под контроля и уничтожить Фьерду.
Бари начал кружить над разрушенными зданиями Малого дворца, ища эпицентр энергии. И нашел. Луна светилась. На ней было прекрасное голубое платье, порванное, грязное, но Бари никогда не видел ее такой нарядной, особенно после того, как они покинули дом. Она сидела на земле, вокруг было подрагивающее силовое поле. Рядом столпились люди, которые со страхом и благоговением наблюдали за этой картиной. Бари заметил Николая, он был растерян и взволнован. Вокруг был хаос. Он начал спускаться. Прятаться уже не было смысла.
Превратившись обратно в человека, он поспешил к сестре. Завидев Бари, Николай выдохнул:
— Я… я не знаю, что делать, — он развел руки в стороны. — Она сказала, чтоб ее никто не трогал… А тут какое-то световое шоу…
— Надо перенести ее куда-нибудь, где будет меньше людей, — сказал Миронов, приближаясь к сфере с энергией.
— В мои покои, — с готовностью ответил Николай.
Бари кивнул. Они муж и жена, конечно он захочет о ней заботится, как-то пытаясь сочетать это все с своими обязанностями короля. Бари не был против. Наоборот, он был рад за сестру.
— Но она попросила ее не трогать, — заметил король, перехватывая руку Бари. — Как мы ее перенесем?
— Перенесу я, — заметил шатен, — А вы, Ваше Высочество, займетесь этим всем, — он обвел пальцем разрушенный город.
Николай серьезно кивнул, разворачиваясь к своим людям. Бари тоже кивнул своим мыслям. Посмотрел на левое предплечье. На землю капала кровь. Что ж, пришло твое время. Он поднял руки к верху, выпрямляя суставы, и правой рукой хлопнул по татуировке. Закрыл глаза, чувствуя освобождение. Рядом послышались вздохи и радостные крики. Поднял глаза наверх. Феникс кружил в небе, довольный свободой, неся меч в лапах. Птица спустилась к Бари. Он взял в руки клинок, который особо никогда ему и не был нужен. Оглядел себя. На нем сверкала броня Мироновых. Кольчуга, шлем, ножны для фамильного меча. Все сидело как влитое. Он убрал меч, входя в круг неконтролируемого хаоса сестры. Она тряслась всем телом, упорно жмуря глаза. Левая сторона платья почти вся оказалась в ее крови. Феникс пролетел к ней, присаживаясь на плечо. Хаос начал успокаиваться. Феникс впитывал лишнюю энергию, вбирал негативные эмоции.
Бари подошел ближе, опустился к сестре, беря ее на руки. Она все еще жмурилась и тряслась. Вокруг них хотя бы больше не было шара энергии. Он кивнул застывшему Николаю и направился к Большому дворцу. Его феникс недовольно крутился рядом, иногда обгоняя его или возвращаясь назад. Пройдя многочисленные коридоры, он наконец вышел к покоям короля. Двери открыты. Видимо, бомбардировка застала его в постели. Однако кровать оказалась заправлена. Бари мягко уложил сестру на покрывало. Феникс сел в изголовье, рассматривая убранство комнаты.
