— Потери? — хмурилась Лиса, сжимая руки в кулачки.

— Минимальные. Мы в тот день были на деле, а потому большинство не пострадало, а те, которые остались в норе, были спасены тупостью нильфгаардцев: они напоролись на наши ловушки и оповещательные системы. И пока они возились — наши сбежали. Черные подожгли наш погреб, где мы прятались, забрали часть добычи и уничтожили наши материалы.

— Главное, что нет потерь в численности банды, — кивнула рыжая. — Что с Градобором? Оборона? Слабые места?

— Почти батальон арбалетчиков, есть чаны с кипящей смолой. Но зато механизм главных ворот довольно старый, а потому дерево давно иссохло, а железо заржавело, несколько точный выстрелов в петли — и двери открыты, — объяснял Мальвик.

— Вот что ни говори, а размах у них будь здоров, — восхищенно причмокнул Гаскон, высматривая в дали черные флаги и гобелены.

— И армия тоже… — вставил Рейнард. — Победа над ними нам дорого обойдется.

— Ничего не дорого, — насупился низушек. — Мы, как узнали, что королева вернулась, расставили по городам свои посты. Нас немного, но хоть какая-то помощь из тылов врага уже хорошо.

— Цена победы роли не играет, — сказала Мэва. — Рейнард, Гаскон! Готовьте людей к наступлению! А ты, Лиса, помоги своим внутри. Нам и правда не помешает помощь.

Солдатам не нужно было повторять дважды. Они не могли дождаться, когда займут город — и сорвут нильфгаардское знамя со шпиля ратуши. Битва при Градоборе оказалась трудной… Но все-таки не такой трудной, как ожидали лирийцы. В решающий момент нильфгаардцам нанесли удар в спину: горожане, созванные купеческой гильдией и воодушевленные видом сражающихся лисов, сумели обезоружить солдат, стерегущих ворота, и открыли вход в город. Еще прежде чем утихли бои, Мэва поскакала к ратуше и собственным мечом рассекла веревки, на которых поднимали знамена Нильфгаарда. Золотое солнце навсегда исчезло с неба над Градобором.

— Ур-р-ра!!! — со всех сторон кричали солдаты и простые жители.

Лирийцы одержали победу, хотя и не без помощи граждан. Вскоре Мэва встретилась с купцами, которые подняли их на борьбу.

— Вы спасли сегодня жизнь десяткам, а может даже и сотням моих солдат, — сказала королева. — Спасибо вам за это. И если я могу как-то вас отблагодарить… То не останусь в долгу.

— Думаю помилование сойдет за благодарность, — сложила руки на груди Лиса, смотря на гордых купцов.

— О чем ты? — спросил Рейнард.

— Я же правильно понимаю, что это именно вы сдали моих ребят нильфгаардцам? — хвостик лисички яростно рассекал воздух.

Купцы многозначительно переглянулись, проигнорировав вопрос разбойницы. Один из них, суконщик с пышными усами, низко поклонился, а затем сказал:

— Ваше Величество… Захватчики противоправно навели здесь свои порядки. Они вынудили нас допустить нелюдей к членству в гильдиях и городском совете. Чему удивляться, известно, что эти вероломные карлы с самого начала были на их стороне… В любом случае, — сглотнул он вязкую слюну под пылающим взглядом синих глаз разбойницы, — мы хотим, чтобы вы отменили нильфгаардские реформы. Нелюди должны знать свое место.

— Слушай сюда, — Лиса схватила за грудки мужчину, толкнув его в ближайшую стену и доставая кинжал.

— Лисенок, тише, тише, — перехватил девушку Гаскон.

— Слушай сюда, усатый хер! — вырывалась из рук парня рыжая. — Скажи спасибо, что при нильфгаардской облаве на банду лисов никто не пострадал, и что ты сейчас вместе со своими упырями-подельниками помог в сражении, иначе, гаденыш, ты бы мог со спокойной душой попрощаться со своим ремеслом!

— Лиса! Не подобает…

— Не подобает, Рейнард, считать себя пупом земли и обвинять других в тех делах, которые они не совершали. Что тебе, сука, сделали нелюди? — девушка всеми силами пыталась убрать руки кобелиного князя, сдерживающие ее. — Ну вот что? М-м-м? Да чтоб ты знал, именно краснолюды с махакамских гор помогли нам, когда больше всего нужна была помощь. Именно мои лисы сопротивлялись до последнего в Росберге и Альдерсберге, в то время, как сраные люди предавали друг друга и убивали. Хоть нильфгаардцы и твари, но даже они понимают, что эта расовая война делает только хуже обеим сторонам.

Лиса обмякла в руках Гаскона, и он крепко прижал ее к себе, загораживая собой. Наступила неловкое молчание. Все обратили взоры к королеве, ожидая ее решения.

— Я согласна. Нелюди должны знать свое место, — сказала королева, маленькое тельце в лисьей шкуре пробила крупная дрожь, Гаскон непонимающе смотрел на Мэву. — Поэтому слушайте внимательно: все мои подданные равны. Эльф, низушек или человек — не имеет значения.

— Ваше Величество, вы ведь сами сказали, что если бы не мы…

— Погибли бы мои люди, это верно. Но также погибли бы и краснолюды из Махакама. Погибли бы и нелюди из лисов. В свое время они помогли мне, когда никто не верил в мою победу. И как уже было сказано ранее… — королева взглянула на Лису, — хорошо, что при облаве никто не пострадал.

Купцы не стали возражать, хотя очень хотели, но боялись, как гнева королевы, так и острого клинка рыжей разбойницы. Мэва покинула город в тот же день. Королеву возмутила нетерпимость тамошних купцов. Этот случай вдруг показал ей, что даже ненавистные захватчики порой бывают правы.

Лирийцы ехали вдоль поросшей плющом кладбищенской стены, из-за которой доносились проникновенное пение жрицы и причитания скорбящих. Солдаты, помрачнев, опустили головы: они вспоминали товарищей, с которыми им пришлось проститься, и размышляли, по ком еще прозвонит колокол, прежде чем кончится война.

— Кхм. Послушай… — сказал Гаскон, прервав задумчивость Мэвы. — Я отлучусь на минутку.

— Зачем? Хочешь принести соболезнования? — удивилась королева.

— Можно и так сказать… — он пересекся взглядом с Лисой, девушка подъехала на коне к нему поближе, желая идти с ним, Гаскон тяжело вздохнул, но кивнул, поворачиваясь обратно к королеве, — Езжайте дальше, мы догоним вас.

Мэва кивнула и уже было пришпорила коня. Но едва Гаскон и Лиса вошли в кладбищенские ворота, она отправилась за ними. Разбойница быстро услышала тяжелую поступь королевы в золотых доспехах, а потому дернула парня за руку, обращая внимание на то, что за ними кто-то следит.

— Ох, Мэва… — прикрыл глаза кобелиный князь. — Если бы я что-то замышлял, уж я бы не сообщал всему свету, что мне нужно отлучится. Да и слишком правильного Лисенка с собой бы не взял.

— Что это значит? — спросила Мэва, Лиса прижала ушки к голове, ожидая бурю, и она оказалась права:

— Не валяй дурака, — сложил руки на груди Гаскон. — Ты пошла за мной, потому что не доверяешь мне. Думала, должно быть, что у меня тут в каком-нибудь склепе встреча с генералом аэп Даги или, еще хуже, со всем Капитулом чародеев. Ты, Лиса, тоже по этой же причине за мной пошла? — гнев парня обратился на девушку, та хотела было успокоить его, но он был не умолим и снова обратился к королеве, — Так вот, спешу успокоить: если бы мне действительно было что скрывать, ты бы даже не заметила, что я исчез.

— Мне просто было интересно, что ты задумал, — не поддавалась на провокации Мэва.

— Ну действительно, интересно, что человек делает на кладбище. Играет в блошки? Принимает солнечные ванны? — сарказм лился из уст кобелиного князя.

— Гаскон… Я уже привыкла, что ты подминаешь под себя все правила приличия. Но сейчас ты переборщил, — Мэва видела, как рыжая пыталась успокоить парня, сжимая его руку, но тот не поддавался, встав в оборонительную позицию.

— И что? Велишь меня выпороть?

— Если ты наконец не прикусишь язык, то да, — строго сказала королева.

— … — Гаскон глубоко вздохнул, опуская руки.

— Отлично. А теперь расскажи, зачем ты сюда пришел, — попросила королева.

— Если тебе кровь из носу надо знать… тогда иди за мной, — парень продолжил путь, не обращая внимание ни на Мэву, ни на потерянную Лису.

Гаскон отвел их к разрушенному мавзолею. Статуи лишились голов, могильные плиты были истерты, а мраморные саркофаги разбиты… Он с грустью осмотрел это место. Разбойница встала рядом, но уже не пыталась прикоснуться к нему: а просто безгласно поддерживала его.