Поняв свою ошибку, Годунов отказался ратифицировать Тявзинский договор. Однако иные внешние и, главное, внутренние проблемы не дали возможности Годунову вернуться к вопросу выхода России к берегам Балтийского моря.
Фактическое присоединение Сибири произошло не при Иване Грозном, а при царе Фёдоре в правление Годунова.
В 90-х годах XVI века клан Романовых по-прежнему оставался верным союзником Годунова. Можно допустить, что Романовы не испытывали особо нежных чувств к правителю Борису. Но при жизни царя Фёдора у них не было никаких шансов занять место Бориса хотя бы. потому, что братья Никитичи были слишком молоды, а все старшие Романовы-Захарьины вымерли. Конфликт Никитичей с Годуновым при жизни Фёдора мог кончиться ссылкой Романовых, а в самом крайнем случае — потерей влияния обоими кланами и приходом к власти тех же Шуйских. Поэтому повторяю: до 1598 года никаких серьёзных конфликтов между Годуновыми и Романовыми не было, и считать «ненавистными» Никитичей Борис просто не имел оснований.
Наоборот, в 1593—1598 годах Романовы и их родственники сделали быструю карьеру, вызвавшую зависть и злость у титулованной аристократии. Тот же Фёдор Никитич стал одним из трёх руководителей Боярской думы. В 1596 году Фёдор Никитич был назначен царём Фёдором (читай Борисом Годуновым) вторым воеводой правой руки. С ним немедленно заместничал боярин Пётр Никитич Шереметев, назначенный третьим воеводой в большом полку. Шереметевы, как и Романовы, вели свой род от Фёдора Кошки и Андрея Кобылы, но Пётр Никитич Шереметев посчитал для себя унизительным служить с Фёдором Никитичем Романовым. Он не явился к царю («у царской руки не был») и на службу не поехал. Фёдор разгневался, вряд ли тут дело обошлось без Годунова, велел сковать Петра Шереметева и в таком виде на простой телеге отправить на службу. Шереметев ещё несколько дней поломался, но, в конце концов, смирился с назначением.
В том же году на Фёдора Никитича Романова, его отца Никиту и дядю Данилу «бил челом в отечестве» (то есть заместничал) Рюрикович князь Ф. А. Ноготков. Царь Фёдор сделал Ноготкову выговор: «...и ты чево дядь моих Данила и Микиту мёртвых бесчестишь?» За своё челобитье Ноготков угодил в тюрьму на пять дней. Правда, по разрядам было сказано, что князю Ф. А. Ноготкову «не доведетца меньше быть боярина Фёдора Никитиче Романова», но в следующей росписи воевод «на берегу» Фёдор Никитич Романов уже отсутствует, то есть он не служил «ниже» князя Ноготкова.
Серьёзным испытанием союза Годуновых и Романовых стала смерть царя Фёдора. Фёдор Иоаннович умер 6 января 1598 года. Законных наследников у него не было, и не осталось письменного завещания. Другой вопрос, что современники и позднейшие историки приводят не менее дюжины вариантов устного завещания Фёдора. К примеру, немецкий наёмник Конрад Буссов[12] писал, что царица Ирина убеждала мужа вручить скипетр её брату, Борису Годунову, но царь предложил скипетр старшему из своих двоюродных братьев, Фёдору Никитичу Романову, имевшему на престол ближайшее право. Фёдор Никитич уступил скипетр своему брату Александру, Александр — третьему брату, Ивану, а Иван — Михаилу, Михаил — какому-то знаменитому князю, так что никто не брал скипетра, хотя каждому и хотелось взять его. Царь Фёдор, долго передавая жезл из рук в руки, потерял терпение и сказал: «Так возьми же его, кто хочет!» Тут сквозь толпу важных особ протянул руку Борис Годунов и схватил скипетр.
Этот эпизод прекрасно выглядел бы на сцене, но, увы, он не имеет ничего общего с действительностью. И писал это Буссов уже после воцарения Михаила Романова.
Куда ближе к истине версия русского летописца[13], где на вопрос патриарха: «Кому царство, нас сирот и свою царицу приказываешь?» — Фёдор тихим голосом отвечал: «Во всём царстве и в вас волен бог: как ему угодно, так и будет; и в царице моей бог волен, как ей жить, и об этом у нас улажено». Патриарх Иов в житии Фёдора говорит, что царь вручил скипетр своей супруге. Но в других источниках, заслуживающих в этом отношении большего доверия, в избирательных грамотах Годунова и Михаила Романова, сказано: «После себя великий государь оставил свою благоверную великую государыню Ирину Фёдоровну на всех своих великих государствах».
Не исключено, что Фёдор вообще ничего не сказал перед смертью. Боюсь, некоторым читателям уже надоело, что я часто излагаю две или более версий одного события. Но если мы точно не знаем даже, как умер Сталин и об его смерти каждый пишет свою версию, то что делать с событиями четырёхсотлетней давности?
Доподлинно можно утверждать, что Фёдор умер внезапно, и похоронили его быстро и в суматохе. Когда в 50-х годах XX века могила Фёдора была вскрыта, то там оказались останки, одетые в простой мирской кафтан, перепоясанный ремнём. И даже сосуд для мирры был положен не по-царски простой, то есть «освятованный» царь, проведший жизнь в постах и молитвах, не сподобился обряда пострижения, в то время как в роду Ивана Калиты предсмертное пострижение стало своего рода традицией со времён Василия III и Ивана Грозного.
Как только Фёдор испустил дух, всем стало не до него. У всех на устах был один вопрос: кто?
Читатель уже знает, что всех своих родственников московские правители, начиная с Василия II, с большим усердием вырезали под корень, не оставляя и малых детей. Поэтому к 1598 году в живых не было ни одного потомка Дмитрия Донского по мужской линии.
Тем не менее, был жив государь великий князь всея Руси Симеон Бекбулатович. В октябре 1575 года царь Иван устроил очередной фарс — отрёкся от престола, а на трон посадил крещёного татарина Симеона Бекбулатовича, потомка касимовских ханов. Иван IV, юродствуя, затем писал челобитные новому «правителю»: «Государю великому князю Симеону Бекбулатовичу всея Русии Иванец Васильев с своими детишками с Ыванцом да с Федорцом челом бьют: что еси государь милость показал». Оперетта продолжалась 11 месяцев, после чего Иван «учинил» Симеона великим князем тверским. После этого Симеон не играл никакой роли в жизни Московского государства, хотя и имел большое состояние. В 1580 году в тверских дворцовых землях великого князя Симеона проживало 2217 крестьян (разумеется, мужского пола). В правление Фёдора Симеона лишили титула великого князя тверского и сослали в одно из его тверских имений — село Кушалино. Большая часть его вотчин была отобрана.
Естественно, что Симеон Бекбулатович мало подходил на роль Государя Всея Руси. Тем не менее он нашёл поддержку среди ряда бояр и князей. Дело в том, что именно ничтожество Симеона было привлекательно для некоторых князей и выходцев из старомосковского боярства. Не следует забывать, что рядом была Речь Посполитая, где польские магнаты имели огромную власть и были почти не зависимы от короля.
В первые же дни после смерти царя Фёдора патриарх Иов проявил неожиданную для себя активность. Иов оперативно пишет «Повесть о честнем житии царя и великого князя Фёдора Иоанновича всея Руси». Это не обычное житие, а программный политический документ. В нём говорится: «Было время... когда благочестивая и православная христианская вера в Великой России паче солнца сияя и свои светозарные лучи во всю вселенную испуская... от моря до моря и от рек до концов вселенной славу её простирала, и благочестивых и крестоносных христианских царей Руские державы скипетродержавство великолепно цвело, и благородный царский корень многими летами непременно влёкся от великого Августа кесаря Римского, обладавшего всей вселенной, как история поведает, и до самого святого сего царствия... Фёдора Иоанновича всея Руси...».
Патриарх восхваляет Фёдора: «...хотя и превысочайшего Российского царствия честный скипетр содержал, но богу всегда ум свой вверял, и душевное око бодро и неусыпно хранил, и сердечную веру всегда благими делами исполнял, тело же своё повсегда удручал церковным пением, и дневными правилами, и всенощными бдениями, и воздержанием, и постом».
