– Смотри внимательно, сейчас пойдет совершенно другой вид сосисок! – предупредил Таню слесарь. – Они очень похожи внешне, – он протянул ей небольшой моток с другими этикетками.
– Спасибо вам за подсказку! – поблагодарила Таня и с удивлением уставилась на новые сосиски. По виду и по форме они действительно не отличались от предыдущих сосисок. Если бы слесарь не предостерег ее, она бы и не заметила этого. По спине вдруг пробежал неприятный мороз. Она стала еще внимательнее. Сзади нее вдруг послышалось тихое обреченное всхлипывание. Она обернулась. У одной из колбасных рам стояла та самая светловолосая девушка с добрым лицом, которая ранее шла по коридору вместе с Наташей.
– Катя, что случилось? – спросила испуганно Таня. Она уже знала, как зовут девушку – та сама перед работой подошла к ней и представилась.
Катя тоже была новенькой, но успела проработать здесь уже несколько тяжелых, как она призналась, недель. Она сняла марлевую повязку и, вытирая рукой свое мокрое от слез лицо, сказала:
– Я перепутала на прошлой смене партию дорогой копченой колбасы с более дешевой и, неправильно наклеив этикетки, отправила их менеджерам! Ведь эти колбасы, как близнецы, похожи между собой! – она огорченно вздохнула и продолжила: – Теперь мне предстоит со своей еще не заработанной получки заплатить ту разницу, которая есть в цене этих колбас…
– Какой ужас! – Таня была потрясена. Она невольно вздрогнула, вспомнив о том, как полчаса назад в идентичной ситуации могла оказаться она, если бы не слесарь. – И много этой колбасы было? – спросила она у убитой горем девушки.
– Не очень, но это мой суточный заработок! – вздохнула печально Катя.
– Не расстраивайся, что уж теперь поделаешь…
Юля услышала их разговор и возмутилась:
– Девочки, не отвлекаемся на пустые разговоры!.. А ты в следующий раз будь повнимательнее! – обратилась она к Кате.
После ее слов, Катя сникла еще больше. Таня с удивлением уставилась на мастершу, потом на остальных женщин. Те не обращали на плачущую Катю никакого внимания. Похоже, здесь никому ни до кого не было дела.
А ящики с сосисками, тем временем, продолжали наполняться возле нее, вырастая в небоскребы и вскоре их уже некуда было ставить. Подошла Юля и доходчиво объяснила Тане, что ящики с готовыми упакованными изделиями необходимо перетаскивать в другой конец цеха – ближе к выходу. Таня бросила клеить этикетки и принялась переносить тяжелые ящики в начало цеха. Тяжелыми они были ни сколько из-за самих сосисок, сколько из-за их количества – размеры ящика впечатляли, и в них умещалось огромное количество упаковок. Спустя несколько часов Таня поняла, что окончательно замерзла. Она притронулась рукой ко лбу – он был горячим. Плохой признак. А ведь ей еще работать не менее двадцати часов в таком холоде.
Вначале одиннадцатого дверь в цех резко распахнулась, и в нее стремительной походкой вошел высокий черноволосый мужчина лет двадцати пяти, не больше. На нем тоже был рабочий комбинезон, но его комбинезон, в отличие от других, был абсолютно новым, идеально чистым и выглаженным. Холеное гладко выбритое лицо совсем не вязалось с рабочей спецодеждой и, тем более, с этим цехом. Оно контрастно отличалось от замученного и покрытого легкой щетиной исхудалого лица слесаря. Мужчина был не один, а с темноволосой женщиной, которая впустила их утром в цех. Сейчас ее сонное лицо вдруг преобразилось и стало более живым и выразительным, чем пару часов назад. Все с изумлением вытаращились на незнакомца, забыв и о конвейере и о колбасах, которые Эверестовой горой выросли поблизости с ними. Катя с подозрением покосилась на брюнета. Уж не начальство ли это? У Наташи, стоящей ближе всего к незнакомцу, вывалилась колбаса из рук и покатилась по полу прямо ему под ноги. За спиной она услышала громкое возмущение, исходящее от сердитой Юли.
– Это ваш новый работник! – кокетливо глядя на брюнета, торжественно огласила женщина в белом халате. После этого она тут же подвела его к Юле и что-то шепнула ей на ухо.
Мастерша понятливо закивала головой, потом развернулась к работникам и представила его всем, громко выкрикнув его имя – отходить от включенных конвейеров не полагалось. Незнакомца звали Николаем – вот, впрочем, и все, что присутствующие узнали о нем. Хотя Юля, судя по ее хитрому и непроницаемому лицу, очевидно, знала гораздо больше, и все же не пожелала говорить лишнего. Любопытная Наташа то и дело вопросительно смотрела на нее, но мастерша игнорировала ее настойчивые взгляды – будто вовсе не замечала их.
Сам же Николай особого внимания не обратил на работниц, но зато с необычайным любопытством принялся рассматривать все оборудование, имеющееся в цеху, включая упаковочные машины. Юля, почему-то, никакого задания не дала новому работнику – какая непростительная халатность с ее стороны. Похоже, он сам мог выбирать себе работу, по своему личному предпочтению, чем он тут же и занялся. После осмотра оборудования и беседы со слесарем, он стал помогать подносить девочкам тяжелые ящики с колбасой и уносить к выходу ящики с готовой упакованной продукцией. Но делал он это как-то медленно и словно нехотя, и вел себя так, будто делал им огромное одолжение. Таня обратила внимание на его холеные, не натруженные руки – в ней закрались подозрения, но какого рода, она не могла понять и снова уткнулась в свою монотонную работу.
Тем временем, женщины за его спиной начали незаметно шептаться между собой. Нет, они не бросили свою работу, не отошли от своего конвейера, но пока Николай пошел в другой конец цеха, они с удивлением обсуждали то, почему он притащился в цех только в начале одиннадцатого, ведь это запрещено – всем, особенно новичкам, являться нужно было строго к восьми. Еще их удивило то, что он совершенно расслаблено бродил по цеху без какой-либо определенной цели, а Юля, их строгая Юля, смотрела на это сквозь пальцы. Как раз в это самое время подошла Юля, о которой все вспомнили, и закрыла всем рты. Таня заметила, что на этой стороне цеха собрались самые болтливые женщины. Они успевали все – и срезать сосиски с рам и уложить их в равном количестве в вакуумные ячейки, хотя конвейер двигался очень быстро и при этом они замечали все, что происходило у них за спиной, будто у них на затылке были глаза. На правой стороне цеха не было конвейеров – только один камерный вакуумный упаковщик и аппарат для термообработки деликатесных изделий. Там работало только две женщины, тогда как на конвейере стояло восемь человек, включая слесаря и Таню.
– После обеда пойдешь вместе с Катей, поработаешь на камерном упаковщике вместо них! – указывая на этих двух женщин, сказала Юля.
Таня согласно кивнула головой. Мастерша, нажав красную кнопку, остановила конвейер и торжественно выкрикнула:
– Девочки и… мальчики! Бросайте все – время обеденного перерыва!
Все тут же бросили свои рабочие места и торопливо направились к выходу. Таня с удивлением обнаружила, что уже час дня. Катя подошла к ней и взяла ее под руку. Последним шел Николай. Наташа шла впереди него, и все время оглядывалась, широко улыбаясь. Но ее улыбка, кажется, не доходила до его сознания – судя по задумчивому лицу, его мысли были сейчас далеко от этого места и от окружающих его людей.
Столовая находилась на втором этаже возле раздевалки. Когда Таня зашла в нее, то увидела небольшие красные столы, расставленные в длинные стройные ряды. Возле них стояло множество пластиковых стульев белого цвета. В левом углу располагался буфет, где хозяйничала продавщица, в правом – несколько раковин, у которых выстроилась внушительная очередь. Все хотели помыть руки и набрать в электрический чайник воды. Людей было очень много – каждая бригада занимала себе сразу несколько длинных столов. Они шумно усаживались и спешно доставали из пакетов свои тормозки. Обед был лишь полчаса, в него входило и время, потраченное работниками на путь в столовую, поэтому тут никто не зевал. Женщины с Таниной бригады заняли пару столов в конце первого ряда. Через минуту к ним подсел и слесарь. Юля, тем временем, где-то бродила, а Николай куда-то бесследно исчез. Причем никто не заметил, куда именно.
