— А… может ты читал что-нибудь у Хелен Филдинг, Вудхаус, Сью Таунсенд?
— Это сказки…
— В которые хочется верить! — эмоционально прервала его я. — они дарят надежду, что и у тебя все в жизни получится, а твои депрессивные, реалистичные, безусловно гениальные, но жестокие книги делают из человека разочарованного в жизни циника.
— Не буду спорить. Они и правда навевают грусть, — смиренно улыбнулся мне он.
Но ему они нравятся. Читал, читает и будет перечитывать.
— О, Майн Рид, ты все же когда-то был ребёнком. Правда, наверное, мрачным ребенком.
Достаю книгу «Всадник без головы» и листаю, пробегаюсь взглядом по быстро перебираемым страницам, не стараясь что-либо прочесть.
Ставлю на полку и улыбаюсь Филу.
— О чем думает отрубленная голова?
— В первые три секунды она попытается укусить палача.
Да уж. Чтение такой книги отразилось на нас обоих.
— Во сколько ее прочел?
— Мне было семь.
Если бы умела, присвистнула бы.
— Я в десять…
Думала, что это я молодец, осилила так рано столь серьезную и мрачную книгу, а тут оказывается талантливее индивидуумы присутствуют.
Молчание затягивалось, и я все не решалась сдвинуться с места.
— Ты знала, что ты первая, кто побывал в моей комнате из всех друзей? — вдруг решил нарушить тишину Фил.
— Хотела бы сказать: спасибо за такую часть, но ты мне ее и не предоставлял. Я сама сделала это, как варвар, — довольная собой, улыбнулась ему. — и сейчас потащу тебя вниз на поздний обед, ты точно уже давно ничего не ел. Хотя бы кофе попьем.
— Я не пью кофе.
— А что пьешь?
Он помотал головой со снисходительно усмешкой. Поднялся с ковра и подошел к шкафу.
Скинул белую, запачканною кровью, футболку и достал с полки черную.
Я широко раскрыла глаза, не в силах оторваться от его фигуры.
Шрамы. Очень много рваных шрамов. Широких и тонких, глубоких и поверхностных.
А еще меня удивила его спортивное телосложение. Фил не то, чтобы носил сильно мешковатую одежду, но точно пару размеров больше своего. Отсюда создавалось впечатление, что он не спортивный парень. На физкультуре он носил безразмерную толстовку или широкую, легкую спортивную кофту.
Все эти рубашки, джемперы, пуловеры были ему велики и скрывали мускулатуру. У него идеальный пресс и сильные плечи, впечатляющие бицепсы и… зачем ему это все скрывать?
Тяжело сглотнула и отвернулась, когда он повернул голову в мою сторону.
— Я больной человек, видишь же, что с собой делаю, — тихо, на выдохе сказал парень.
Надел футболку и сунул руки в карманы тёмно-серых спортивных штанов.
Решилась на то, чтобы подойти к нему, встать на носочки и поправить растрепанные от переодеваний волосы.
Не отшатнулся, но напрягся всем телом. А я обреченно вздохнула, почувствовав его неприязнь. Или… страх вдруг от чего-то.
— Пожалуйста, если тебе еще раз захочется так себя наказать, позвони мне. Просто набери мой номер. Мне не нужно будет ничего объяснять. Я все пойму.
Он неопределенно кивнул, едва показывая согласие.
— Пообещай мне, что позвонишь. Пообещай, — чуть настойчивее попросила.
— Хорошо, обещаю, — чуть нахмурившись, выдохнул он.
Прислонилась лбом к его груди и закрыла глаза.
Ничего не могу с собой поделать. Мне до неприличия сильно хочется быть с ним в такой близости, касаться его, вот так просто. С чего в друг, вы спросите. Это зрело во мне давно, но игнорирование проблемы не значит ее отсутствие.
Мне так комфортно с ним, как не с кем. Я совсем его не боюсь и уверена, что он просто не способен быть грубым, не способен ударить, причинить боль. Рядом с ним мои инстинкты молчат, и я перестаю бояться жестокости окружающего мира. Пока он рядом я даже могу не среагировать на резкое движение рядом стоящего человека. Я уверена в своей безопасности в этот момент.
А уж о том, какую реакцию тела, организма он вызывает во мне, я тактично промолчу. Это пока за гранью моего понимания, и я не могу до конца осознать и уложить в своей голове.
Я уговорила его спустится вниз и пройти на кухню.
— Филипп… — удивленно вскинул брови дворецкий, выходя из гостиной. — Эта девушка сотворила чудо.
— Мы бы покушали, Фил давно не ел. — подняла голову на дворецкого я.
— Разве Филипп будет есть? — спрашивает меня, а смотрит на Фила. Очень странно смотрит.
— С хорошей компанией и жид давиться. — улыбаюсь ему. — А я еще ем аппетитно, у него нет шанса продолжать голодовку.
Фил вымученно улыбается мужчине и машет ладонью у горла в немом жесте.
Я дёргаю его за руку и заслоняю собой насколько хватает роста.
— Не смотрите на него, с голоду уже с ума ходит.
— Где же вы раньше были, дорогая моя? Такие чудеса творите, я поражен, — с добродушной улыбкой и теплом в глазах смотрит на меня дворецкий.
Нам быстро накрыли. Стоило Сергею, а именно так и звали дворецкого, отдать строгие распоряжения прислуге, как стол уже стали сервировать.
— Словно фея, хорошо, что впустил, укротили раненного, озлобленного зверя.
— Скорее заговорила его, — хитро улыбнулась, глядя на Фила.
— Она меня насильно сюда привела, — ворчал парень напротив.
— Ути, какой сердитый, — умилилась я и слегка потрепала его за щечку. — лапочка какая, порычи еще, порычи.
Он поморщился, но промолчал.
— Да на тебя надели поводок… — с веселым прищуром смотрел на нас Сергей.
Парень поморщился, но смолчал.
Снова заговариваю Фила. Хвалю вкусный обед и рассказываю Сергею, что моя Маргарита тоже мастер на все руки в кулинарии.
Мне налили кофе, а Фил пил зеленый мятный чай.
Я скептично на него поглядывала.
Мятный? Пахнет, конечно, потрясающе, но он же, наверное, горький…
Никогда не пробовала мятный чай и не думаю, что мне понравится. Я знаю, что мята горькая. Поэтому от предложения Фила мне его налить наотрез отказалась.
С мятой у меня ассоциировались противные лекарства.
— Игорь! — раздалось громко из глубины дома.
Надломленный, хриплый женский голос непрерывно стал кричать это имя.
Я испуганно подняла голову на Фила. Тот поджал губы, уставившись перед собой невидящим взглядом.
— Наш Малыш! — голос стал громче, она приближалась к кухне.
— Когда? — тихо вдруг спросил Фил, продолжая смотреть в никуда.
— Вчера, — также негромко ответил дворецкий, вдруг посерьёзнев. — срыв мне показался незначительным, я подумал, что все обойдется.
В зал вбежала растрепанная женщина, с взлохмаченными светлыми волосами, в пеньюаре и безумным взглядом.
— Где Лёва?! Куда вы дели его кроватку?! Его вещи!? — в истерике, почти визжала она. — Так и знала, что мне нельзя было засыпать! Вы все его ненавидите! Вы от него избавились! Это все ты, монстр! — она гневно посмотрела на Фила, выплюнув оскорбление, будто бы с отвращением.
Она хотело было кинуться на парня, но Сергей перехватил ее и не дал подойти, делая шаги в сторону выхода из зала, мягко уводя ее дальше, в коридор.
— Верни моего ребенка, урод! — не унималась женщина, махая руками.
Сергей все же увел ее, говорил, что нужно вернуться в кровать, что она плохо себя чувствует.
Мы остались в оглушающей тишине.
— Это твоя мама? — спросила лишь бы прервать тишину хоть немного.
Он молчал. Не поворачивался ко мне. Все также неподвижно сидел и глядел на кружку перед собой.
Но я и так знала ответ на свой вопрос.
— Понимаю, ты сейчас хочешь, чтобы я ушла. Я уйду, но ты как порядочный хозяин должен меня проводить.
Встал и направился к выходу.
За столько лет его жизни он научился сохранять лицо. Но я не могла не ощущать напряжение, не могла не видеть треснутую маску на лице. Он подавлял чувства, но именно сейчас с ними справляться было труднее всего.
Фил проводил меня до ворот, но я не торопилась уходить. Все смотрела на него.
Он в ответ смотрел на меня и на этот раз старался не отводить взгляда. Вдруг он улыбнулся мне своей дежурной улыбкой, которая обычно отвечала всем на вопрос «как ты?». Он показывал, с ним все в порядке.
