– Он в штатском. Думаете, куда-то едет?

– Не сомневаюсь, что он направляется в отпуск, сержант, но что бы он ни замышлял, будет крайне неловко, если он обнаружит меня здесь. Ты должен отвлечь его, пока я не проскользну в вагон.

– Что я ему скажу?

– Уверен, что-нибудь придумаешь.

Несокрушим судорожно сглотнул.

– Хорошо, – кивнул он, выпрямился и решительно направился сквозь толпу прямиком к майору. Оказавшись в десяти футах от него, попытался привлечь внимание: – Послушайте, майор Доу…

На середине фразы его прервал крестьянин, врезавшийся в сержанта и сбивший его с ног. И как по сигналу подоспела еще одна бандитская рожа. Оба громилы оказались точно между Несокрушимом и майором и разыграли целое представление, помогая сержанту подняться на ноги. Я обернулся взглянуть, как на это отреагировал майор, но он исчез, растворился в толпе. Я не собирался торчать тут, разыскивая его. Поспешно выпрямился и поспешил к платформе номер один.

Ко входу на платформу я добрался следом за военными. Наш кули уже дожидался там, препираясь с железнодорожным контролером. Кули показал на меня, и контролер наконец-то соизволил его пропустить.

Диван обсуждал что-то с офицером, руководившим переноской гроба. Затем он отдал короткое распоряжение помощнику, тот кивнул, и кортеж направился по платформе к вагону номер пять.

– Господин министр Даве, – окликнул я.

Он обернулся и застыл в ошеломлении, как будто мое появление здесь стало для него пощечиной.

– Капитан Уиндем? Мне не сообщили, что вы сопровождаете нас. У меня сложилось впечатление, что представлять Имперскую полицию будет ваш коллега, сержант Банерджи.

– Совершенно верно, сэр, – сказал я. – Я здесь как частное лицо. Хотел бы выразить свое почтение, присутствуя на похоронах ювраджа.

Он с подозрением сверлил меня взглядом.

– Хорошо, – произнес он наконец. – Полагаю, это вполне уместно. Я знаю, это вы с сержантом Банерджи сумели схватить убийцу ювраджа. Махараджа может пожелать встретиться с вами.

– Ну, мы, во всяком случае, выследили убийцу, – ответил я. – Он предпочел застрелиться, но не быть схваченным.

Даве выдавил кривую улыбку.

– Мне доложили, что это был какой-то религиозный фанатик. Кто знает, что может прийти в голову таким людям?

Я мог бы ответить, что в данном случае этому несчастному пришла в голову пуля из старомодного револьвера, но министр не казался человеком, способным оценить мою догадку.

Даве подозвал полковника Арору, который беседовал с каким-то туземцем в форме, вышедшим из вагона поезда. Полковник прервал разговор и бравым шагом подошел к нам.

– Капитан Уиндем, – приветствовал он. – Рад видеть вас вновь.

– Капитан поедет вместе с нами, – сообщил Даве. – Организуйте для него спальное место, пожалуйста.

– Как прикажете, диван-сахиб. Капитан, прошу вас, пройдемте со мной.

– Итак, вы решили посетить Самбалпур, – сказал полковник Арора, когда мы с ним двинулись дальше вдоль платформы.

– Подумал, будет любопытно увидеть настоящего индийского махараджу в естественной среде обитания, так сказать.

– Да неужели, капитан? – улыбнулся он. – Не мог и предположить, что вы антрополог.

– Я – нет, хотя, признаюсь, в последнее время обнаружил интерес к южноиндийским языкам, чего не подозревал в себе ранее. Так что можно сказать, что я еду в Самбалпур ради удовлетворения любопытства к письменному слову.

– Что ж, надеюсь, вы проведете время максимально продуктивно, – произнес Арора, глядя прямо перед собой.

Полковник остановился у входа в вагон и жестом предложил мне войти.

Я взобрался по стальным ступенькам в тамбур, отделанный панелями из орехового дерева и устланный толстым ковром, что делало его похожим скорее на вестибюль роскошного кинозала.

Безупречно вышколенный проводник в зеленой с золотом ливрее приветствовал нас, сложив ладони в пранаам[39].

– Давайте найдем вам место, – предложил полковник.

Он обменялся парой фраз с проводником, который после секундного замешательства обернулся ко мне:

– Прошу вас, следуйте за мной, сахиб.

Мы двинулись по коридору мимо отполированных до блеска дверей купе.

– Вам нравится наш поезд, сахиб?

– Ну, он определенно лучше того, что отходит в восемь пятнадцать с Паддингтона, – пошутил я.

Проводник оставил свое мнение при себе.

– Это купе свободно, сахиб. – Он остановился перед очередной дверью и открыл ее. – Вам нужно что-нибудь еще?

– Полагаю, у моего коллеги, сержанта Банерджи, купе тоже в этом вагоне.

– Да, сахиб. Офицер в соседнем купе.

– С нами может быть еще один человек, дама. Ей тоже нужно отдельное купе.

– Я все организую, сахиб.

– И, пожалуйста, попросите сержанта зайти ко мне, когда он сядет в поезд.

Я закрыл за собой дверь. В купе пахло розовым маслом. У одной стены стояла кровать – настоящая кровать, не вагонная полка. Рядом темно-бордовое бархатное кресло и письменный стол в стиле рококо, со всяческими завитушками, из-за которых казалось, что он слегка подтаял на жаре. Напротив кровати – полированный ореховый платяной шкаф и дверь, которая вела в туалет, укомплектованный мраморной раковиной и таким количеством золотых финтифлюшек, что «Восточный экспресс» на этом фоне выглядел теплушкой для перевозки скота.

А за окном бурлил иной мир. На соседней платформе индийское семейство обустраивало себе временное пристанище. Старший ребенок, девочка лет пяти с волосами, заплетенными в косички, завороженно слушала, как лоточник наигрывает мелодию на свистульке. Младший, полуголый двухлетний мальчишка в черной набедренной повязке и с подведенными кайал[40] глазами, сначала таращился на меня, потом спрятал лицо в складках материнского сари. Я наблюдал, как женщина расстилает циновки и подстилки, на которых будут спать дети. Ее муж тем временем с отчаянием смотрел, как дождь льет с крыши над платформой прямо на затопленные пути.

Я сбросил пиджак на кровать и пошел в ванную комнату умыться. Вода оказалась холодной, по-настоящему холодной, подлинное чудо в Калькутте, а полотенце напоминало облако из аромата сандала.

В дверь постучали, и после приличествующей паузы на пороге появился Несокрушим, выглядевший так, словно продержался три раунда с Джеком Демпси. Щека уже начала распухать, а проволочные очки сидели на лице как-то криво.

– Вы в порядке, сержант? – обеспокоился я, усаживая его в кресло.

– Кажется, да, сэр.

– Прекрасный ход, кстати. Твой отвлекающий маневр отлично сработал. Доусон сорвался, как ошпаренный пес, когда понял, что его засекли. Думаю, он сбежал сразу, как только эти амбалы к тебе привязались.

– Да, сэр, – печально вздохнул сержант. – Очень крупные парни.

Да, таковы местные оперативники подразделения «Эйч». Как правило, это солдаты в штатском, бывшие армейцы, соблазнившиеся обещаниями хорошего жалованья и быстрого продвижения по службе. Проблема в том, что здоровяки шести футов ростом из Чандигарха и Лахора не в состоянии незаметно раствориться среди бенгальского населения. Это все равно что внедрять профессиональных кулачных бойцов в компанию жокеев.

Несокрушим снял очки и принялся выпрямлять погнутую оправу. Без очков глаза его казались странно маленькими.

– Судя по комплекции его телохранителей, сэр, думаю, вы не ошиблись, предположив, что майор направляется вовсе не в отпуск.

– Вряд ли у Доусона бывает отпуск, – хмыкнул я. – Сомневаюсь, что он вообще спит.

– Считаете, его появление здесь имеет отношение к убийству ювраджа?

– Возможно, хотя если он здесь официально, то почему в гражданском? И почему смылся так стремительно?

– Может, он тут по другому поводу. Может, выслеживает террористов?