– Ты странный, Жень, – грустно усмехнулась я, открывая замок.

– И чем же?

– Да так… Не могу тебя понять и всё.

Его молчание могло означать что угодно. Я сделала вывод, что ему и не было нужно, чтобы я понимала. Достаточно, чтобы понимал он. А он наверняка понимал. Иначе бы не затеял всё это.

– Останься снаружи, – неожиданно остановил он телохранителя, когда тот хотел зайти с нами.

Он возразил, что должен проверить помещение. И снова это резануло мне слух: ребёнок, помещение… Воронцов и его люди обесценивали и обезличивали меня и мою жизнь.

Пока я собиралась, Женя осматривал квартиру. Два шага в одну сторону, три в другую. Слегка утрировано, но, в сущности, так оно и было.

Сложив стопку одежды в лежащий на постели раскрытый чемодан, я пошла в ванную. Стоявший на пути Женя и не подумал сдвинуться с места. Пришлось протискиваться между ним и стеной. Неожиданно он упёрся рукой в стену, преграждая мне путь. Я вскинула голову.

– Этого ты добивалась? – спросил он со скрытой злостью. – Твой парень быстро вымахает. И что будешь делать? Прятаться в ванной, чтобы сменить трусы?

– Со своими трусами я как-нибудь разберусь, – я хотела обойти его с другой стороны, но он остановил меня. Удержал за плечо.

– Что же его отец тебе не помог?

– Его отец – редкостный мерзавец.

Женя хмыкнул. Недобро, с презрением. Отпустил меня, но продолжал смотреть.

– И ради этого ты всё разрушила… – снова хмыкнул, теперь с ещё большим презрением. – Стоило оно того?

Если бы я сделала хоть крошечный шаг, неминуемо бы дотронулась до него. Поэтому я стояла, вжавшись спиной в стену. Впервые за пять лет я была с ним один на один. Слишком близко, чтобы ничего не чувствовать. Слишком горько, чтобы не помнить.

– Вот сам и ответь.

Он не ответил. Ладонь его оказалась около моей головы. Я вдохнула, втянула живот. Между нашими лицами оставались считанные сантиметры, его лоб почти касался моего, взгляд обжигал.

– Дай мне дособираться, – собственный голос я не узнала.

Женя убрал руку. Так резко, что я растерялась. Повернулся в сторону комнаты, а я так и прижималась к стене. Колени дрожали, в горле пересохло. Муж взял с тумбочки Никиткину игрушку. Бросил обратно.

– Собирайся, – он вдруг повернулся ко мне. Прошёлся взглядом с ног до головы, задержался на лице. – Бери всё, что тебе нужно. Другого шанса не будет. Больше ты сюда не вернёшься.

– Это ещё почему?

– Завтра банк забирает квартиру, – отчеканил он. – За неуплату.

– За какую ещё неуплату?! – вскрикнула я. – Не смей, слышишь, Воронцов?! – я подлетела к нему и схватила его за рубашку. – Ты не…

Он стиснул мою руку.

– Ты просрочила долг. На пять лет, Настя.

Я сглотнула. Женя дёрнул меня к себе и тут же выпустил.

– Теперь ты отдашь всё.

– Банку или тебе? – только и смогла выдавить я.

Его губы искривились, ладонь легла мне на шею.

– Банку ты отдашь квартиру. А мне… Мне всё, что я захочу.

Настя

– Рассказывай.

– Только не спрашивай ни о чём, ладно?

Мы с Никой одновременно замолчали. Её выразительный взгляд яснее ясного дал понять, что, хотя бы вкратце, но объяснить появление около центра Воронцова мне придётся. Я и сама понимала, что придётся, но как, не представляла. Нужно было начинать с самого начала, а это мало того, что было бы долго, так ещё и больно.

– Мы были женаты, – призналась я нехотя. – Но это давно кончилось, Ник.

– А Никитка…

Теперь я выразительно посмотрела на неё. И без того огромные глаза Вероники стали ещё больше.

Потуже затянув шнурок на ботинке, я вышла на лёд. До начала ледовой тренировки оставалось совсем немного. Хотелось покататься, пока не пришли дети. Это всегда помогало прогнать из головы дурные мысли. Правда, на этот раз мысли были как раз не дурные. Полночи я думала, что делать. Благо, на моём присутствии в своей постели Женя не настаивал и на исполнении супружеского долга тоже. Но что могло прийти ему на ум дальше?

Выход был один – попросить Нику о встрече с её мужем. Собираясь на работу, именно это я и думала сделать. Но потом поняла, что не должна вмешивать её в свои проблемы. Никого не должна. Наши с Женей отношения были только нашими. И разбираться в них нужно было только нам.

– Ты знаешь, – Вероника присоединилась ко мне, – я чего угодно могла ожидать, но такого…

– Когда мы поженились, я не думала, что Женя будет мэром, – со вздохом ответила я. – Я вообще не думала. Если бы думала…

Договорить я не успела. Наткнулась взглядом на подошедшего к бортику Степана Яковлевича. Сегодня он был ещё угрюмее, чем во время нашего разговора в кабинете. Смотрел на каток и на нас с Никой с непонятной мне решимостью.

– Что-то не нравится он мне, – озвучила мои мысли подруга.

– Подожди здесь, хорошо? – остановила я её, а сама подъехала к директору.

– Что случилось? – спросила я сходу. – И я не про центр, Степан Яковлевич. Что ещё случилось?

Он глянул на меня из-под бровей. Этот взгляд я запомнила с первой нашей встречи. Тогда он напугал меня – не умеющую ничего, кроме как стоять на коньках, девчонку с того и гляди грозящим начать лезть на нос пузом. Руководители двух школ до него вежливо отказали мне. От этой встречи я тоже ничего не ждала. Но Степан Яковлевич не посмотрел ни на моё положение, ни на отсутствие тренерского опыта.

– Знаешь, за что я тебя всегда ценил, Настя? – недолгая пауза. Я могла бы ответить, но предпочла выслушать его. – Ты редко заходишь издалека. И видишь то, чего многие не видят. Ещё ты не боишься показаться смешной.

– Здесь вы преувеличиваете, – я хотела улыбнуться, но улыбки не получилось.

– Нет. Но это не главное. Главное, за что я ценю тебя, – искренность и твоя интуиция.

Его слова про интуицию заставили меня напрячься. И не зря. Степан Яковлевич ещё раз обвёл каток взглядом и остановился на мне.

– Меня попросили покинуть место, – сказал он. – Вне зависимости от того, что будет с центром. Утром я ездил в департамент. Подписал заявление по собственному желанию.

– Вас переводят? – уточнила я, не до конца понимая.

– Нет, Настя. Не переводят. Я, чёрт подери, всю жизнь отдал своему делу, а меня, как щенка за шкирку… – в сердцах рубанул он рукой. – Твари. Да чёрт бы с ними. Жалко центр. Я за него готов был бороться. А так… кому он нужен? Дети кому нужны?

– Мне, – решительно заявила я, прямо посмотрев ему в глаза. – Мне нужны. И дети, и центр. И вы мне нужны, Степан Яковлевич. Я и за вас поборюсь, будьте уверены.

Сказав это, я открыла дверцу.

– Отпустите меня сегодня?

Он нахмурился. Понял ли что-нибудь? Вряд ли. А вот я всё поняла. Всё, провались пропадом этот сукин сын!

***

Охранник в городской мэрии остановил меня ещё на подходе к рамкам. До сегодняшнего дня бывать мне здесь не приходилось. Но Воронцов не оставил выбора.

– Вы записаны на приём?

– Да, – ответила я, не колеблясь.

– Ваш паспорт.

Достав, я хлопнула им по стойке. Охранник хотел взять его, но я придержала ладонью.

– Вряд ли я есть в ваших списках.

– Если вы записаны на приём…

– У меня пожизненная запись на приём, – перебила я его раздражённо.

Он непонимающе уставился на меня. Меня это взбесило. Виноват он, как и личный охранник моего мужа был только в том, что выбрал в качестве работодателя ещё ту сволочь. Но я была не в настроении держать ярость внутри.

– Воронцов у себя?

Он замялся. Видимо, отвечать на такие вопросы ему было не положено.

– У себя или нет, я спрашиваю?! – спросила я ещё резче.

– Успокойтесь, – я заметила, как он нажал кнопку на телефоне внутренней связи.

Решил подмогу вызвать? Отлично! Прищурившись, я бросила ему паспорт. Тот пролетел и шмякнулся ему об грудь. Послышались шаги, возле первого нарисовался ещё один охранник.