Среди светлых эльфов находились как перворождённые, так и рождённые естественным путём, таких называли чистокровными детьми божественного народа. Светлые эльфы многочисленнее тёмных. К своим именам божественный народ прибавлял эль Луидон, что означало «звёздоподобные».

За Высокими горами эльфы столкнулись с местными жителями. Этот забавный лесной народец они назвали домовиками. Низкорослые человечки селились в домовинах – домах, похожих на шалаш, покрытый циновкой и шкурками животных. Домовики походили на гномов, но отличались от алчных детей подземелий тем, что совсем лишены растительности на лице. Местный народец обладал причудливой внешностью: остроухи и лопоухи. И если остроухость роднила их с эльфами, то лопоухость придавала им смешной вид. Когда домовик волновался или хитрил, уши начинали беспорядочно шевелиться, чем выдавали хозяина. Это забавляло эльфов. По природе домовики были не злыми, но любили вредничать и гадить исподтишка. Божественный народ решил приструнить мелких гнусов, поэтому наняли их в работники, дали кров, пищу и защиту. Всё, что требовалось от вредной мелюзги, учиться и прилежно работать. И домовики старались!

Эль Линарксам отвели западную территорию. Там они выстроили себе замок и обжились домовиками.

Светлые поселились на Востоке северных земель и присматривали за тёмными братьями. Эль Линарксы поклялись не приближаться к людям, и слово держали –  не переступали за Высокие горы. Вольготно рыскать двум смоляным хищникам в северных лесах в поисках добычи. Не приходилось ни от кого скрываться, когда наступал очередной цикл, и из красавцев они превращались в огромных чёрных пантер.

В договоре между светлыми и тёмными эльфами имелось ещё одно условие: эль Линарксы свободно могли общаться с эль Луидонами, но приближаться или брать в жёны эльфиек запрещалось. Две причины раскрывали важность сего уговора.

Во-первых, так светлые оградили своих женщин от посягательств тёмных удовлетворить жгучее желание продолжить собственный вид. Эльфийки из божественного народа подходили для этого лучше, чем человеческие женщины. Эльфийская кровь позволила бы родить бессмертное совершенное существо с силой и способностями обоев народов.

Во-вторых, это условие ограждало самих светлых эльфов от гнева Всевышнего, который решил, что численность тёмных не должна увеличиваться.

Долгие годы условия выполнялись. Но однажды Дэрион эль Линаркс увидел на границе земель тёмных и светлых Савириэль. Она плела венок из полевых цветов и о чём-то тихо переговаривалась с подругами. Заливистый смех заполнял весь лес. Дэрион видел только её, темноволосую высокую деву со звонким голоском и фиолетовыми глазами. Эльф держался в тени деревьев. Казалось, девушки его не замечали.

Тогда Дэрион пожалел о том, что он тёмный эльф, презираемый светлыми за проклятие Всевышнего. «Она никогда не будет моей! Я для неё слово паршивый пёс!»– думал тёмный. Доброе сердце не позволяло светлым эльфам ненавидеть себе подобных сильных созданий, но они свято верили, что именно к ним благоволил Всевышний, а от тёмных отвернулся. Точно так же считали и тёмные, поэтому и жили вразрез с волей Создателя.

«Мы противоположности! Она – свет, а я – тьма» – мысли о прекрасной деве не давали Дэриону покоя.

В тот день, когда Дэрион впервые увидел Савириэль, он носил на себе обличье зверя. Иссиня-чёрный леопард прятался за мощными дубами и легко ступал по земле. Хищника невозможно заметить, если зверь того не хотел сам. Наблюдение за желанным объектом сродни охоте. Жаль, что нельзя переступать границу! Савириэль давно бы унесли далеко от сородичей!

Лето подошло к концу. Наступила зима. В середине декабря цикл Дэриона закончился. Наконец, он принял эльфийский вид. Половину года чёрный леопард выслеживал красавицу. С каждым разом оказывался всё ближе и ближе. Когда же обратился, постарался забыть, не думать, стереть воспоминания хищника. Всё тщетно! Слишком ярко, слишком много он видел, слишком откровенные образы подбрасывала ему память, будто насмехаясь над ним.

Дэрион не смог удерживать себя вдалеке от границы. Ноги сами несли его на место их первой встречи. Каждый раз Дэрион ловил себя на пути к заветной мечте. Он усилием воли поворачивал обратно.

Приближался канун Луиниля. Это праздник рождения звезды. Эльфы верили, что каждый год появлялось новое сияющее небесное тело, и происходило это непременно в самую длинную ночь. Следующий день называли Луинилем. От него эльфы начинали новый отсчёт. Дни для божественного народа ничего не значили. Года эльфы считали подобно тому, как люди счисляли часы и дни. А ещё светлые девы верили, что в луинильскую ночь можно узнать истинного суженого, с которым счастливо проведёшь вечность.

Эльфы жили бесконечно долго, не старели, не знали ни усталости, ни болезней. Организм представителей божественного народа был более совершенным, чем у людей. Однако совсем бессмертными эти существа не были. Острый меч или прыткая стрела легко подсекала жизнь прекрасного создания. Эльфы могли и сами запретить себе жить. Их тело всецело подчинялось мудрому разуму. Именно поэтому ни одна хворь не приставала к ним. Но если эльф разбит изнутри, не видел смысла жизни, устал, в отчаянии, потерял радость, душа покидала тело и возвращалась к Создателю.

Эльфийки считали, что первый, кто встретится после того, как в небе зажжётся новая звезда и есть истинный суженный. Традиционно праздник Лиуниля одинокие эльфери2 встречали порознь: эльфийки отдельно от эльфов. Девушки проводили канун вечера на заветной поляне, а удальцы тоже праздновали неподалёку, потому что имели тайную цель – первыми попасться на пути желанной эльфийке.

У светлых эльфов женщины пользовались огромным почётом, потому как через них эльфы-мужчины получают счастье продолжить себя в потомстве. Женщина для них – это хрупкий сосуд, который нужно оберегать. Ни один из прекрасных мужчин не позволит грубости даже с человеческой девушкой!

Эльфы убеждены, истинное счастье могла распознать только женщина, потому что она чувствительнее и мир ощущает тоньше. Если эльфийка выбрала эльфа в спутника жизни, в прочности такого союза уже никто не сомневался. Но эльфийки редко снисходили до взаимной любви. Зачем торопиться, если у тебя впереди вечная молодость?! Большинство из них предпочитали беззаботное девичество, песни и танцы под звуки арфы при серебряном свете Луны.

Любовь для эльфов – это не мимолётная симпатия или увлечение. Это разумный шаг: близость духовная и физическая! Эльфы все до единого однолюбы!

Исполнить традиции, узреть знак Провидения – не было ничего важнее в жизни для эльфа. Празднование Луиниля наполнялось сакральным смыслом.

Произошло это как раз в ночь перед рождением новой звезды. Дэрион почувствовал одержимость. Контролировать порыв приблизиться к заветной поляне не хватило сил.

«Что произойдёт, если я только приду? И разок взгляну на неё? Она, может, и не придёт!» – подумал тёмный.

Она пришла и не одна. В канун Луиниля эльфийские девы приходили на заветную поляну, водили хороводы вокруг зимнего костра, танцевали и пели.

***

Дэрион увидел её, когда она танцевала под струны лир. Казалось, что её платье соткано из снежинок. Оно поблёскивало и отражало сияние звёзд. Гибкий тонкий стан, грациозные движения изящных рук, длинные, ниже бёдер, тёмные волосы, заплетённые в сложные косички, пухлые коралловые губки и необыкновенные глаза фиолетового цвета, – всё в ней влекло эльфа, звало прикоснуться, притягивало магнитом и опутывало цепями.

Дэрион больше не мог представить ни минуты без неё.

Что же делать? Ведь она для него под запретом!

Тогда Дэрион и не думал, что она могла дать ему желанное для всех тёмных неосквернённое потомство. Нет! В тот момент он ни разу не вспомнил об этом. Эльф только созерцал красоту девы и больше убеждался, что влюбился безвозвратно. Это было именно то самое чувство, которое не давало покоя, которое случается лишь один раз и навсегда. Хотел ли обладать ей? Да. Желал ли причинить боль и действовать против воли? Нет. Он никогда и ничего не сделал бы вопреки её желанию. Дэрион скорее бы сгрыз себя живьём, чем допустил бы боль до возлюбленной.