- Вообще-то он здесь, - сказал Герн, глубокомысленно подняв брови и почесав нос. - С одной стороны... А впрочем...
Он открыл дверь. Кедрин вошел. И тотчас отпрянул назад, прижался спиной к стене.
Шеф-монтер даже не заметил его появления. Он сидел на стуле поодаль от ложа, на котором лежало что-то завернутое в белые ткани, и из этого белого торчали только голова и рука. Глаза лежащего были закрыты; три длинные гибкие металлические лапы, выходящие прямо из потолка, покачивались пере ним - одна тянулась к руке, две другие, медленно втягиваясь, поднимали к потолку какой-то блестящий прибор. Первая лапа схватила лежащего за руку, обернулась вокруг кисти, что-то прижала к ней - лежащий поморщился и, не открывая глаз, проговорил:
- Ух, ух, какая пакость!..
- Не ври, - сказал Седов. - Не больно.
- Терпеть не могу этаких холодных прикосновений. Как будто лягушку гладишь. Тебе приходилось?
- Давай серьезно, Кристап, - сказал шеф-монтер.
- Если серьезно, то они меня залечат, а мне всего лечения -покрутиться в пространстве. Подумаешь, пара синяков. - О умолк, на лбу его проступил пот. Тотчас же сверху спикировал лапа с тампоном, вытерла пот, убралась восвояси. - А вообще подносилась моя электроника...
Голос его был тих и в то же время очень громок, и громким было хрипловатое дыхание. К тому же звук голоса шел откуда-то совсем с другой стороны. Лишь вглядевшись, Кедри различил прозрачную стену, разделявшую комнату пополам.
- Вот подлечат - покрутишься в пространстве, - пообещал, Седов. Сейчас нам придется крутиться. Сроки по длинному сокращаются...
- Месяцев за пять сделаем, - сказал Кристап.
-За пять сделаем, - согласился шеф-монтер. - А надо за три.
- Пожалуй, не сделаем.
- Как же мы не сделаем?
- Сделали бы, если бы не запах. Такого запаха не было даже в Экспериментальной зоне.
- В Экспериментальной не было.
- Слушай, - сказал Кристап, и даже попытался приподняться на локте, и открыл вдруг заблестевшие глаза. - А ты помнишь, чем пахло на Экспериментальной?
- Арбузами пахло.
- Арбузами... - сказал Кристап и засмеялся. - Вот именно, что арбузами. Так мне тогда хотелось арбуза!.. А сейчас не хочется.
Наступило молчание. Кедрин почти решился открыть рот, как Седов негромко сказал:
- Ну, давай, что ли, рассказывай...
- Понимаешь, - сказал лежащкй, - главное - неожиданность. Ни тебе солнечный патруль, никто и ничто не могут предупредить. Вдруг наплывает этот запах. Дышать становится нечем, чувствуешь - сейчас задохнешься, конец. Начинает мерещиться всякая ерунда - литиевые озера... В общем страшное. Ну, и не хочешь, а задерживаешь дыхание, чтобы избавиться от этого запаха. Теряешь сознание... А уж на что я потом налетел, этого я не знаю. Спроси что-нибудь полегче...
Он говорил все медленнее и на последних словах как будто совсем задремал. Шеф мрачно взглянул в потолок и негромко. свазал:
-Разбился он крепко. Вы бы его в гипотермический, что ли? Пусть отлежится, отоспится...
- Его на Землю надо, - ответил кто-то сверху, где никого не было.
- На Землю! - сердито сказал Седов. - Лечите здесь. Монтажники в таком виде на Землю не уходят. Подумайте, может, гравитацию снять? Думайте, через полсмены я загляну. И чтобы к нему - никого...
Он медленно поднялся, обернулся, взгляд его тяжело уперся в Кедрина, наполовину заслонявшего собою небольшого Герна.
- Что такое? Я же сказал...
- Вы сказали привести...
- Сюда? А если бы я сидел...
Он не сказал, где он сидел бы.
- Ну ладно. Как вас зовут-то? Ага, Кедрин. Вот что, Кедрин. Попали вы сюда, может, случайно, может, не случайно - не имеет значения. Пространство любите?
- Нет, - сказал Кедрин. - Не люблю.
- Значит, все лучшее у вас впереди. Еще полюбите... И страх пройдет. Каюту вам Герн покажет, раз он дежурный, хотя он и скверный дежурный.
- Но послушай, Николай...
- А что? Хороший дежурный, да?
- Нет, при чем тут... Нельзя же так, шеф. Может быть, он не хочет. А потом к нам просятся - мы не берем, а тут...
- Не хочет - захочет. А что просятся, пока их привезут, люди нужны сегодня, и он сегодня здесь. Я бы и того пилота не выпустил, но корабль кому-то надо увести. А Кедрина мы сегодня же и обучать начнем...
- Да слушайте же! - вспылил Кедрин. - Я совершенно...
- Стоп, - сказал Седов. - Сбросьте ускорение. Слушайте меня. Кому суждено быть монтажником - он им будет. А вам суждено, это я вам говорю. Короче, здесь каждый комплект рук ценится больше, чем на Эвридике. Речь идет о спасении людей. Честно говорю, что ста процентов гарантии у нас нет. Но у тех, о ком идет речь, нет и десяти процентов. Решайте.
"Что за черт! - подумал Кедрин. - Это насилие - так ставить вопрос". Но он вспомнил, как не прыгнул с обрыва. Тогда это было бессмыслицей. Теперь нет. И она здесь...
- Я согласен, - сказал он.
- Герн! Покажите ему каюту и швырните его в пространство. Мне пора.
Они постояли на месте, провожая шеф-монтера взглядом, пока он не скрылся за выпуклостью потолка, поднявшись, казалось, по отвесной стене, и Кедрин почти готов был поверить в его способность ходить по вертикальным стенам. Герн тронул его за локоть:
- У нас мало времени...
- Покажите мне каюту.
На перекрестках коридоров виднелись небольшие, видно, самодельные таблички. На одной было написано: "Проспект переменных масс", на другой "Переулок отсутствующего звена".
Герн сказал:
- Здесь живет Гур, с которым вы прилетели. Названо в его честь.
Кедрин не уловил связи между Гуром и отсутствующим звеном, но спрашивать не стал. Как и проспект, переулок был тих и залит светом. Пол слегка пружинил под ногами, иногда шедшие вдруг высоко подскакивали колебалось напряжение гравитации, видимо, барахлили гравигены. Впрочем, напряжение колебалось только в переулке.
Потом был еще один проспект - не салатный, а цвета слоновой кости. Герн сказал:
- Вот это ваша...
Это было просторное помещение с закругленными углами Потолок ярко светился теплым, розоватым светом.
- Вечерняя заря, - сказал Герн. - У вашей смены кончается день.
В каюте почти не было мебели, только два низких шкафчика, такой же низкий столик, микрофильмотека - и все.
