— Джован когда-нибудь промахивается? — вздыхает самая юная девушка, когда дозорные возобновляют тренировку.

Я закатываю глаза и встаю на носочки.

Когда раздается следующий крик, я готова. Я бегу по дорожке.

— Олина, куда ты собралась? — кричит позади меня Жаклин.

Нет возможности быть незаметной, я стремлюсь к скорости. Я лечу над каменной дорожкой навстречу упавшим стрелам, моя вуаль льнёт к лицу. Мне необходимо увидеть эти стрелы.

Я проскальзываю по мокрому каменному углу и спешу вперёд в поисках стрелы.

Я вижу блеск наконечника стрелы и тянусь к нему, приближая его к своему лицу. Древко светлого цвета и совсем не гнётся, в отличие от стрелы в моём ботинке.

Такое чувство, будто кто-то ударил меня в живот. Стрелы не одинаковые.

Но этого не может быть. Я хватаю другую стрелу и проверяю её, только чтобы получить такой же результат. Я позволяю стреле выпасть из моих рук и покатиться по земле, когда слева от меня раздаются шаги.

— Что ты тут делаешь?

Я поднимаю взгляд на Короля Джована. Я так разочарована своим открытием, что не могу говорить. Качая головой, я сажусь спиной к краю дорожки.

— Ты рассматривала наши стрелы. Зачем? — спрашивает он, подходя ближе.

Я пожимаю плечами.

— Простое любопытство.

— Конечно. Расскажи мне, — говорит он, его голос менее резок.

Я наклоняю голову и смотрю на него. Я уверена, что он уже догадался, что я делала.

— Я хотела узнать, такой ли стрелой… был убит Кедрик, — говорю я и задерживаю дыхание.

— Ты скрывала информацию, понимаю. И ты думала, что это сделал Брума, — говорит он, его голос тяжел от сомнений.

— Это была стрела не Солати, — говорю я. — Все наши стрелы изготавливаются из Каура, это чёрное дерево. Древко той стрелы не было чёрным, но и не было похоже на это светлое, прочное дерево, — говорю я.

— Ель, — рассеянно предполагает Король.

Должно быть это название дерева. Он наклоняется вперёд и садится рядом со мной.

— Если это были не Солати… тогда кто?

Я сомневаюсь, что он говорит со мной. Я храню молчание.

— Эта стрела у тебя? — спрашивает он, глядя на меня сверху вниз.

— Нет, — не задумываясь, вру я.

Он кивает и снова смотрит вперёд.

— Что ты думаешь о том, как стреляют мужчины? — спрашивает он, прерывая мои разочарованные мысли.

— Ужасно, — говорю я.

Король удивляет меня, рассмеявшись.

— Это так. Обычно мы не используем тут стрелы, из-за слишком сильного ветра. Но нам нужно учиться на случай… — он пожимает плечами и встаёт на ноги.

— На случай, если вам понадобится застрелить мою семью и друзей? — говорю я.

Ему не нужно знать, что у меня всего лишь два друга.

Он не отвечает.

— Не хочешь ли ты спуститься и пострелять? — спрашивает он.

Я смотрю на него, поднимаясь на ноги и отряхивая брюки. Почему он просит меня спуститься туда?

— Я не могу стрелять, — говорю я.

— Почему?

Я берусь за край вуали и слегка взмахиваю ею.

— Для этого мне нужно иметь возможность видеть.

— Хм.

Он перемещается к другой стене дорожки и смотрит вниз на тренировочный двор.

— Как далеко ты можешь видеть?

Мой желудок скручивается в предостережении. Но я игнорирую его.

— Отсюда я могу видеть большую часть двора. Я могу видеть очертания замка и фигуры женщин вон там. Тут хорошее освещение, — отвечаю я.

— И всё? — он звучит ошеломлённым. — А как насчёт оружия?

— Нет.

— А эту стрелу на земле, слева от тебя?

Я бросаю взгляд налево.

— Нет.

Король поднимает руку на вопросительный возглас Малира.

— Как ты вообще что-либо делаешь? Особенно в темноте. Откуда ты вообще знаешь, что наша стрельба ужасна? — спрашивает он.

Я придвигаюсь к нему.

— Я справляюсь, — огрызаюсь я.

Он ухмыляется.

— И я знаю это, потому что могу слышать звук тетивы, когда она выпускает стрелу, а затем стук стрелы, попавшей в мишень. Звук спускаемой тетивы раздается гораздо чаще, чем звук попадания стрелы в мишень.

Я делаю паузу.

— А также могу сказать, что вы о чём-то волнуетесь. Вы наклоняете своё тело, поэтому я не вижу большую часть двора, — я колеблюсь. — Будьте уверены, ничего, что я здесь увижу, не будет передано моей матери.

— Теперь ты читаешь мысли?

Я почти смеюсь, когда он озвучивает мысль, которая появлялась у меня несколько раз, о нём.

Он продолжает:

— Я не против того, чтобы ты наблюдала. Если бы ты была мужчиной, возможно, у меня были бы возражения.

Жар гнева заливает мои щёки от его замечания. Какое невежество.

— Если ты не взяла стрелу, тогда как ты рассмотрела её той ночью? — спрашивает он, наблюдая за моей реакцией.

Ооой, вот о чём предупреждало моё нутро.

— Всё это время на мне не было вуали, — говорю я отрывистым голосом.

Он смотрит на меня несколько минут, а затем поворачивается к лестнице, ведущей во двор.

— Я наведу справки о стреле, — бросает он через плечо.

О моей пробежке по дорожке женщины не могут наговориться до конца дня. При пересказе история изменилась. Теперь я якобы бежала за мишенями, пока стрелы ещё не были выпущены. Я увильнула от их расспросов, сказав, что подумала, что у мишеней была Каура. Джеки ни капли не верит в это. Мне не терпится избежать её обвиняющего взгляда и добраться до своей комнаты. Не знаю, как Роман справляется с этим.

Я погружаюсь в сон без сновидений, когда осознаю, что за дверью моей спальни становится слишком тихо. Я переворачиваюсь и прислушиваюсь. Если бы Джован снова побил свою стражу, это было бы довольно громче. Я снова начинаю проваливаться в сон. Я обожаю эту кровать.

Дверь распахивается и ударяется об стену.

Я вскакиваю и поднимаюсь на ноги, пытаясь удержать равновесие в центре мягкой кровати. Я ничего не вижу, но улавливаю шаги трёх человек. Мне нужно время, чтобы глаза достаточно адаптировались, чтобы увидеть очертания незваных гостей.

— Кто вы? — говорю я.

— Не твоё собачье дело, — отвечает глубокий голос передо мной.

Голос принадлежит огромному мужчине, звук доносится до меня через кровать. В ответ на реплику громилы, слева от меня раздаётся резкий смех. Звук доносится снизу, но я не могу предположить ничего другого о втором человеке, кроме того, что его дыхание тяжёлое. Вряд ли он будет быстрым.

Лёгкие шаги доносятся от двери, она закрывается, и к ней придвигается стул. Полагаю, чтобы нас не прервали. Эти шаги принадлежат очень маленькому мужчине или очень хорошему бойцу.

Теперь я вижу силуэты двух ближайших ко мне мужчин. Я наношу опережающий удар, пока все трое разделены. Перебегая через меха, я подпрыгиваю.

Моя нога контактирует с носом самого высокого мужчины. Слышу удовлетворительный хруст.

Ковер под моими ногами поглощает моё падение, впитывая все звуки.

Человек с тяжёлым дыханием замахивается на меня, и я парирую удар над головой обеими руками, отводя левый кулак назад. А затем ударяю его в горло. Моё запястье жалобно ноет от удара.

Я возвращаюсь к первому мужчине, в то время как тяжело дышащий человек теперь добавляет к своему вдоху шумный хрипящий звук.

Третий человек возвращается от двери, но задерживается перед кроватью. Он маленький. Может быть, мальчик.

Каура гавкает и рычит из своей коробки. Я рада, что она не может выбраться.

Я бью высокого мужчину между ног левым коленом и наношу резкий апперкот, от которого его голова запрокидывается назад. Позади меня раздаётся громкий хрип, я отклоняюсь назад, бью правой пяткой в мясистый живот, улыбаясь, когда мужчина врезается в стену, теперь уже с рвотными позывами.

Двое повержены. Я начинаю двигаться к худому мужчине и останавливаюсь, моё сердце замирает.

Он держит в руках скулящее, извивающееся тельце.

— Ещё один шаг, шлюха Солати, и я перережу собаке горло, — раздаётся жёсткий голос.