Я поднимаю глаза на Блейна, чтобы поймать его реакцию. Я не разочаровываюсь.

Король поворачивается, но ничего не говорит, просто поглаживает рукой своё лицо. Я слышу характерный звук, когда он это делает, лёгкая щетина покрывает его челюсть.

— Без Татумы мы бы потеряли Соула, — говорит Малир.

— А также из-за неё погиб мой брат, — тон короля грубый и резкий.

Он на секунду поворачивает голову в сторону. Я в благоговении, что он всё ещё в состоянии быть таким спокойным после известия о том, что его брат был убит. Отсутствие эмоций, которое он демонстрирует, пугает меня больше всего из того, что он делал до этого момента.

Он поворачивается к нам с отрешенным лицом.

— Я должен подумать о том, что мы будем делать с девчонкой, — говорит он.

Я снова стискиваю зубы, у меня на языке вертится колкий ответ, но я сдерживаюсь, зная, что горе Короля свежо. Всего месяц назад я почувствовала, что у меня вырезали сердце, а этот мужчина знал Кедрика гораздо дольше меня.

Он жестом указывает на нескольких стражей позади себя и тихо обращается к ним. Они подходят, и я чувствую, как группа вокруг меня колеблется.

Неповиновение его людей, несомненно, приведёт Короля в ярость, а его угроза в адрес Малира и Рона всё ещё не даёт мне покоя. Я делаю шаг вперёд и сжимаю руку Малира, затем Аднана.

— Спасибо.

Я киваю остальным, которые, к моему удивлению, кланяются один за другим.

За исключением, конечно, Блейна. Я останавливаюсь перед ним.

— Всё прошло так, как ты ожидал? — спрашиваю я, он делает шаг ко мне, ярость искажает его лицо.

Я тихо смеюсь и не сопротивляюсь, когда стражи выталкивают меня из зала.

Голос Короля звучит позади меня:

— Роско. Найди Ашона и пришли его в мои покои.

Меня ведут через дворец.

Планировка простая, в отличие от извилистых залов двух дворцов, в которых я выросла. Меня подталкивают вверх по большим ступеням к маленькой деревянной двери. Она ведёт в массивную, очень холодную комнату.

Зубы стучат от холодного воздуха. Очевидно, что на протяжении долгого времени тут никого не было. Я чувствую затхлый воздух даже моим замерзшим носом. Если это их темница, то всё не так уж плохо.

Я обхватываю себя руками и поёживаюсь. Если холод означает жизнь, я с радостью приму его. Стражи удивляют меня, когда один из них пытается разжечь огонь в зоне, встроенной в стену. После зажигания огня они выходят из комнаты, закрывая и запирая на ключ за собой дверь. Я прислушиваюсь к их удаляющимся шагам, но они остаются стоять за дверью.

Похоже, что за мной будут следить.

Я приближаюсь к огню с протянутыми руками. Я в замешательстве склоняю голову ближе. Где же дрова? Вместо дров — куча маленьких круглых бусинок, которые каким-то образом поддерживают огонь. Кедрик никогда не упоминал об этом. Я опускаюсь на колени, приближаясь так близко, как можно.

Я остаюсь у пленительного огня, пока не согреваюсь, а мои веки не становятся тяжёлыми. Я смотрю на кровать, которая, должно быть, в два раза больше моей кровати в Осолисе. Портьеры вокруг кровати отдёрнуты и привязаны к четырём большим каменным столбам в каждом углу кровати. На кровать навалена груда пушистых одеял, похожих на мою шубу.

Я с тоской думаю о ванне, пока иду усталыми шагами к кровати и заворачиваюсь в меха. Однако я думаю, что стражи скорее посмеются над этой просьбой, чем выполнят её. Я ложусь в мягкую постель, вспомнив, что не спала в кровати уже много недель.

Я рассчитываю провести ночь в напряжении и ожидании нападения, но у моей усталости другие планы. Я засыпаю, как только касаюсь головой подушки.

ГЛАВА 17

На следующий день я с трудом продираю глаза. Только на десятый раз мне удаётся сохранить их открытыми. Я сажусь, пытаясь стряхнуть воспоминания о глубоком сне. В нём не было кошмаров об убийстве Кедрика. Должно быть, это был лучший сон в моей жизни.

Я оглядываю комнату размытым взглядом и моргаю при виде небольшой кучи одежды на длинном сиденье в конце кровати.

— Упс, — говорю я пустой комнате.

Аквин заставил бы меня тренироваться весь день, если бы узнал, что кто-то подкрался ко мне.

Огонь всё ещё горит и в комнате комфортная температура, хотя камни под моими босыми ногами всё ещё холодные. Завернувшись в мех, я подхожу к окну, чтобы определить время. Стена клубящегося белого снега — вот ответ на мой вопрос. Я ничего не вижу.

Вернувшись к кровати, я поднимаю одежду и примеряю её к себе. Она, наверное, детская, потому что плотно прилегает к телу. В куче также имеются штаны и ботинки.

На столике около двери находится чаша с водой и ткань, очень похожие на то, что мы используем в Осолисе. Похоже, моё желание принять ванну сегодня останется неудовлетворенным, но чистая одежда, это больше, чем я ожидала. Мне интересно, как часто Брумы моются. Если бы я верила придворным слухам в Осолисе, я бы никогда не подумала. Во время нашего восхождения делегаты, определённо, не выглядели обеспокоенными отсутствием чистоты. Хотя, в их защиту, там не было ничего, чем можно было бы помыться. Мы все были покрыты грязью. Мытьё в чаше не даёт и близко того ощущения чистоты, которое даёт погружение в воду. Тем не менее, мне удаётся снять пару слоёв грязи и помыть своё сломанное запястье. Мне придётся попросить кого-нибудь снова наложить шину. Когда я заканчиваю, вода становится чёрного цвета.

После этого я более оптимистично настроена в отношении моей ситуации, но этот оптимизм постепенно проходит, когда в течение всего дня никто не приходит за мной. Время от времени ворчат охранники, и кто-то дважды просовывает еду под дверь. Они же не заперли меня здесь навечно, не так ли?

Чтобы занять время, я оглядываю комнату, в поисках выхода отсюда. Я могу придумать только два пути побега. И при моих травмах ни один не эффективен. Я прокручиваю различные сценарии того, что Король может спросить, и, что я хотела бы сказать. Затем, рискуя потерять рассудок, я роюсь в своём мешке. Я качаю головой, глядя на свои бесполезные мантии, вероятно, они могут мне понадобиться, если мне удастся сбежать после расправы над убийцей Кедрика. Я достаю из кармана своей мантии оперение стрелы, смотрю на него, вспоминая, зачем я здесь. Я заталкиваю его в боковой карман моих новых ботинок. Несмотря на то, что я находилась в доме Кедрика, я никогда не чувствовала себя более далекой от его воспоминаний.

Дверной засов с лязгом отодвигается. Я подпрыгиваю, выпрямляюсь и поднимаю руку вверх. В дверном проёме стоит стражник. В ножны на его боку вложен меч, а в правой руке он держит копьё.

— Король хочет видеть вас в зале собраний, — говорит он.

Выходя из комнаты, я почти взволнована.

Факелы горят с прошлой ночи, и я вижу, что на этой лестнице нет других комнат. Стражники направляют меня вниз по лестнице и обратно в главный коридор. Я впервые по-настоящему вижу дворец и его обитателей.

Брумы выстроились вдоль стен и глядят на меня с нескрываемой враждебностью. Кажется, что они не делают в коридоре ничего определенного, просто ждут, когда я пройду мимо, чтобы показать насколько им не нравится присутствие среди них похожей на ребёнка Солати. Я гадаю, было ли так с делегатами, когда они впервые прибыли на Осолис. Странное чувство, знать, что тебя не любят просто за то, что ты рождена в другом мире.

Один Брума зашёл так далеко, что плюёт на мои ботинки. Я морщу нос от отвращения, но внешне я никак не реагирую на его действие.

Все Брумы высокие. Здесь я могу отличить женщин и мужчин. Все женщины носят волосы, распущенными по спине. Здесь нет никаких модных причесок. Брюки и туники, которые носят мужчины и женщины, лучшего качества, чем у жителей деревни, мимо которой мы проезжали по дороге сюда, чего и следовало ожидать от людей, приближенных к Королю. Здесь встречается мех, кожа и та самая ткань с меховой подкладкой, которую я ношу, и названия которой не знаю.