– Если я признаюсь, я уже не буду секретным, – засмеялся он. – На самом деле я просто пошел прогуляться в одиночестве, как говорится «чтобы раскрыть душу и глаза» и увидеть настоящий Питер.

Я уставилась на него с изумлением, и – что скрывать! – уважением.

Наличие мозгов в этой привлекательной оболочке можно считать доказанным.

Срочно требуется спасение моего бедного сердечка, алярм!

– Что? – напрягся Егор. – Почему ты на меня так смотришь?

Надо же, а я думала, он только томные взгляды Элки замечает…

– Эта цитата, про пешком и душу с глазами, ты откуда ее взял?

– Мммм… – он почему-то бросил взгляд на Элку. – Еще можно признаться, что я секретный агент?

– Нет. Момент упущен, – жестоко отказала она.

– Тогда вынужден сказать, что эту фразу нам сегодня на экскурсии сказали. Мол, так и стоит познавать Питер. Своими ногами и в одиночестве.

– Это сказал художник Добужинский, – просветила я. – А цитируется эта фраза в лучшей книге об истории Мойки и окрестностей. И я теперь даже знаю, на какой экскурсии ты сегодня был.

– Ты ужасно разочаровал Дарину, – прокомментировала Элка. – Она думала, что нашла такого же влюбленного в Питер психа. А ты просто заплатил штукарь и тебе все разжевали.

– Два штукаря, – поправил Егор рассеянно. – Дарина! – Он развернулся ко мне и спросил как-то очень мягко и доверительно: – Я тебя разочаровал?

И не то, чтобы пошутил изящно. Нет, на полном серьезе ждал моего ответа, не отрывая взгляда от моего лица. А я замерла с трубочкой во рту на половине глотка коктейля и выглядела, вероятно, очень глупо. Особенно когда секунд пять просто хлопала глазами и не понимала, что ответить.

И что делать с огненными мурашками, разбегающимися от этого его взгляда.

Ой-ой-ой.

Что-то уже нифига не смешно!

– Расскажите о себе, что ли? Чем вы тут занимаетесь, в культурной столице? – Егор наконец сжалился и, щедро отхлебнув пива, решил обратиться к той части нашей компании, что еще владела человеческой речью.

– В смысле? – не поняла Элка. – Мы должны чем-то особенным заниматься?

– Дарина умные книги читает, – Егор кивнул на меня. – А ты, наверное, в театр-оперу ходишь? А он в Эрмитаж?

Вот так и навешиваются на людей комплексы. Андрюшу аж перекосило.

Элка тоже нахмурилась.

Я поняла, что пора их спасать!

– На самом деле, я не очень умные книги читаю, – покаялась я, старательно не глядя на Егора. – У меня даже диплом по любовным романам.

– Ого! Значит я все-таки тебя разочаровал, потому что не страстный герцог с огромным болтом, – вздохнул Егор.

– Нет, потому что ты не мистер Дарси в мокрой рубашке, – буркнула я.

– Это несложно исправить, – заявил он и медленно, глядя мне в глаза, вылил на себя весь бокал с пивом. Футболка намокла, прилипла к коже, и под ней обозначились четкие пластины грудных мышц и затвердевшие от холода маленькие соски. – Так лучше?

Элка ахнула вполголоса, я попыталась сглотнуть, но во рту пересохло.

Плюс тысяча пунктов по шкале привлекательности – и Егор только что пробил ее верхнюю границу и улетел в открытый космос.

– А я вот так умею! – нарушил звенящее охренение забытый за ненадобностью Андрюша.

Он высунул язык и принялся демонстрировать двумя его кончиками что-то интересное.

Наверное.

Бедняжка – внимания на него обращали не больше, чем на пятилетнего ребенка, который пытается рассказывать стишок бухим родителям на вечеринке.

– Да-да, – отмахнулась Элка. – Очень клево.

Она даже не посмотрела.

– Так ты надолго еще в городе?.. – спросила она Егора, пожирая его глазами, как никогда не пожирала свой любимый десерт из кондитерской «Север».

– А что? – подозрительно спросил он.

– Хотела показать тебе тайную жизнь Питера… – мурлыкнула она, кладя ладонь на пледплечье Егора и подаваясь к нему всем телом.

– Что-то вроде экскурсии про тайны Петроградской стороны? – нахмурился Егор.

– Нет… – Элкины пальчики пробежались по его коже и добрались до края мокрой футболки. – Это Дарина у нас по экскурсиям. А я покажу тебе кое-что… поинтереснее.

Она коснулась кончиком языка верхней губы и медленно, соблазняюще улыбнулась.

Я залпом допила остаток коктейля.

– Третий, – сообщила я в пространство.

Никто не отреагировал.

Андрюша дулся в сторонке, Элка гипнотизировала Егора жарким взглядом, поглаживая его плечо кончиками пальцев, а тот не отводил от нее глаз .

Нет, мне совершенно не было обидно.

Я привыкла.

Элка – объективно красотка.

Мало какой мужик, если он свободен, не поведется на ее простые, но эффективные приемы.

Даже если бы она была обычной, она могла бы это все проделывать, а дальше – как повезет.

Или понравилась – или нет.

А я всегда помню, что я второй, а то и третий сорт.

Даже в хлам бухие мужики подкатывают ко мне в последнюю очередь, когда все остальные отказали. А могут даже и не подкатить. Буквально – ко всем остальным пристать, а ко мне нет.

Что ж теперь делать?

Раз уж я не хочу круглосуточно приседать со штангой или качать пресс вместо беготни по прекрасным питерским улицам, остается только принимать свою судьбу, как есть.

Если измерять привлекательность Егора в белковых коктейлях и количестве отжиманий, то он вовсе не такой уж красавчик. Тянет максимум на пару недель диеты.

А при моем весе пара недель диеты – это, как говорится, все равно, что получить скидку в пять долларов при покупке «мерседеса».

– Условие выполнено, – пояснила я, если кто забыл, что означает третий коктейль. – Я иду домой.

Музыка, игравшая в баре, на этот раз не стала мне ни на что намекать.

Вероятно, я тут больше нужна не была.

Моя миссия окончена: я поспособствовала встрече Элки и Егора, как в том анекдоте, передала соль – на этом все.

Я принялась выбираться из-за стола, как назло пыхтя и цепляясь подолом за края стульев.

И даже сшибла на пол салфетницу, но поднимать ее не полезла.

Пусть отдохнет.

– А я пойду покурю, – вдруг сказал Егор, отлипая от Элки и резко поднимаясь.

– Ты куришь? – хором изумились Элка с Андрюшей.

Причем в голосе последнего была не очень уместная радость.

Ну наконец-то хоть какие-то минусы нашел, да?

– Нет, – спокойно ответил Егор, подхватывая свой свитер и направляясь к выходу из бара.

Я неловко потопталась на месте, пожала плечами в ответ на выражение лица Элки и направилась вслед за ним.

Ничего не понимаю.

Совсем ничего.

Не понимаю в тот момент, когда рука с напряженными жилами придерживает дверь передо мной.

Не понимаю и тогда, когда жестокий ветер с Невы бросает в меня горсть холодных капель – и одновременно с ними моих губ касаются чьи-то горячие твердые губы.

А потом вдруг как понимаю!

– Хочу индивидуальную экскурсию от Дарины, – хрипло шепчет Егор, отрываясь от меня на мгновение и обнимая ладонями мое лицо. – Проведешь?

И он снова жадно набрасывается на мой рот, даже не дав ответить.

Разве есть варианты?

Целовалась я в жизни чуть чаще, чем занималась сексом.

И всякий раз поцелуи были про что-то свое.

Иногда – про то, как нам не о чем разговаривать друг с другом, поэтому давай делать то, что не требует слов.

Иногда – про неловкость первого свидания и настороженность практически незнакомых людей.

Иногда – про то, что так положено – целоваться девушке с мужчиной, раз уж они собираются что-то замутить.

Наверняка на психфаках всего мира не раз писали дипломы, кандидатские и докторские на тему невербальной коммуникации посредством поцелуев. Но все гениальные открытия в этой области остались в пыльных архивах, там же примерно, где и мои изыскания о роли варенья из крыжовника в личной жизни литературных героинь викторианской эпохи.