— Теперь я испеку такие пироги на День дружбы, который мы празднуем в школе в конце мая, — Йохен сиял.

— Лелька, это оказывается не очень сложно, — Кузьмин радовался своему новому умению, как ребёнок.

Лёля дожевала третий пирожок.

— Мне, наверное, хватит. А то я так скоро ни в одно платье не вылезу.

— Ты не собираешься кормить моего сына?

— А что, будет мальчик? — встряла Дашута.

— Да, у меня всё-таки будет братик. Я на новый год его загадала! — отозвалась Катерина.

Йохен бросил выразительный взгляд на жену. Кира пожала плечами. И потащила с блюда ещё один пирожок.

Глава 99

Кира сидела в кабинете школьной медсестры. Мерила давление. Низковато. Надо бы кофейку, но перерыв у неё только через два урока. В дверь постучали. И сразу дёрнули. На пороге возник взлохмаченный Веня Афонин.

— Вера Николаевна, скорее! Здрасти, Кира Витальевна.

— Что такое?

— Кате плохо! Живот больно. Она падает. Сознание теряет.

— Кузьминой? — Кира подскочила.

И они втроем помчались по лестницам аж на третий этаж. Венька впереди. Тучная медсестра и Кира, на ходу набирающая номер Лёли, следом.

Когда они добрались, с другого конца коридора уже неслась Кузьмина, которую тащил за руку бледный от испуга Димка.

Катя лежала на банкетке на руках у Таси и Лены. Белее простыни.

— Я скорую вызываю. Аппендицит скорее всего, — Вера Николаевна в школе работала тридцать лет. Сразу поняла, что дело серьёзное.

— Дим, бегом к охраннику. Пусть ворота открывает, — скомандовала Кира, — Венька, дуй в четыреста восьмой. Там у Дарьи Андреевна сейчас одиннадцатый класс. Белова и Власенко сюда.

— Их то зачем? — растерялась Лёля.

— А нести? Она сама не дойдёт. Ты давай Шуре набирай.

Скорая приехала быстро. Благо, подстанция недалеко. С носилками решили не связываться. Никита вынес Катю на руках. Бережно уложил. Помог залезть Лёле.

— Вы девочке кто? Учитель? Родителей вызвали? Везём в Филатовскую.

— Мааааам, — Катя схватила Лёлю за руку, — Ты со мной будешь?

— Конечно, Катюш.

— Как Вы мама что ли? Что сразу не сказали?

— Я мачеха, — одними губами произнесла Лёля, чтобы Катя не слышала.

— Фамилия одинаковая?

— Да.

— Ну и слава богу.

Машина, включив сирену, уже выруливала на Садовое кольцо. При виде детской скорой левый ряд машин дружно замигал поворотниками, стараясь пропустить.

Ехать несколько минут. Всё это время Лёля одной рукой держала Катины холодные пальцы. А другой набирала номер мужа. Судя по тому, что с десятого раза Кузьмин не отозвался он был в операционной. Отчаявшись, Лёля набрала Семченко.

— Да, Лёль, что случилось? — отозвался Сергей, — Прости, я уже почти ушёл. Александр Евгеньевич меня ждёт. Я ассестирую. А муж у тебя строгий.

— Серёж, Катю на скорой везут в Филатовскую. Аппендицит. Я с ней. Ты тогда не говори ему ничего, пока он не закончит.

— Ого! Девочки, держитесь! Я сейчас Машку наберу. Она как раз в Филатовской в реанимации новорожденных.

Машина тем временем въезжала в ворота больницы. Катерину быстро вывезли на каталке в приемное отделение. Лёля ясно вспомнила, как сама в прошлом апреле лежала вот так на носилках. И её куда-то везли. Сейчас она, инстинктивно прикрывая рукой уже обозначившийся живот, бежала следом за Катей.

Паниковать было некогда. И нельзя. Рядом напуганный ребёнок, которому больно. Всё время, пока у Кати брали анализы и готовили к операции, Лёля гладила её по голове, шептала какие-то ласковые глупости. Обещала поездку, куда угодно.

— И в Североморск меня возьмёшь? Мне дед Вова обещал корабли. Настоящие. И на дачу.

— Конечно. Обязательно. Мы поедем. Кресло-гамак тебя ждёт.

— Когда я проснусь, ты будешь тут?

— Да, моя хорошая. Конечно.

— Всё, мамочка, мы с Катюшей поехали. Ждите нас, — медсестра поправила на Кате простыню.

Лёля шла рядом с каталкой до лифта.

— Я тебя тут жду, — прошептала, целуя ребёнка.

Глава 100

Едва за каталкой закрылись двери лифта, у Лёли стали подкашиваться ноги. Она беспомощно заозиралась в поисках, куда бы сесть.

С боковой лестницы появилась Маша — невеста Сергея Семченко, подхватила Кузьмину под руки.

— Девочки, воду и успокоительное! У нас беременная мамочка.

На посту засуетились медсестры.

— Лёль, ты как?

— Спасибо, Маш. Я держусь. Сколько обычно оперируют?

— Минут сорок, если всё без осложнений. Потом до вечера в реанимацию.

Лёля побледнела ещё сильнее.

— Ты чего? Не пугайся. Это просто, чтоб после операции отойти. Вечером в палату. Через три дня домой. На вот, пей.

— Шура оперирует…

— Серёжка сказал. Он отзвонит, как закончат. Ты посиди тут. Удобно? Или лечь нужно? Привезут через этот этаж. Не пропустишь.

— Я посижу. Спасибо.

Лёля осталась сидеть в коридоре. Но не через час, ни через два Катю из операционной не вернули. Кузьмину бил озноб. Она пошла к посту.

— Подскажите, пожалуйста, Катя Кузьмина, её уже почти три часа, как забрали.

— Мамочка, вы не волнуйтесь. Там Салам Рашидович в операционной. Что бы ни случилось, всё будет хорошо.

Медсестра ещё что-то говорила. Но у Лёли уже стучало в висках: "Что-то случилось". Ещё одну Катю она не потеряет! Так не может быть! Из полуобморочного состояния её вынул звук приближающихся шагов.

Александр Евгеньевич Кузьмин прямо в хирургической пижаме и шлепках очень быстро шёл по коридору, высматривая жену.

— Шурка! Я тут! — Лёля подскочила, двинулись ему навстречу. Упала на грудь мужу и зарыдала. Её выдержка кончилась, — Шура, уже два пятьдесят прошло!

— Всё — всё. Я рядом. Сейчас узнаем, что и как. Маша к тебе подходила?

— Да.

— Ты ела что-то с утра?

Лёля помотала головой. Ей точно было не до еды.

— Пошли в буфет, — скомандовал Кузьмин.

— Шур, я не могу, а если её привезут? Я обещала быть тут! Я ей обещала!

— Слушай меня, девочка моя. Пожалуйста. Там возле операционной сидит Маша. Она сменилась. И караулит. Позвонит нам сразу. Но ты должна поесть. Обязана. Что хочешь с собой делай. Катя братика загадала.

Они успели спуститься в буфет для сотрудников. Там в любое время суток был суп и второе. Кузьмин запихал в жену куриную лапшу. Поел сам. Они вернулись в отделение.

Когда лифт открылся, и их девочку провезли в сторону Отделения интенсивной терапии, Лёля не дышала. Только вцепилась в мужа изо всех сил.

Следом вышел хирург. Совсем молодой. Пожал руку Кузьмину, мельком глянул на его бейдж на хирургичке.

— Меня зовут Салам Азизов. Я оперировал Вашу дочь. Перитонит. Брюшину чистили. Лапароскопически. Теперь только восстановление.

Кузьмин кивнул. Лёля беспомощно смотрела на мужчин.

— Пойдёмте, её сейчас разбудят. И можно будет подойти.

Через пятнадцать минут они стояли возле Кати. Лёля утирала слезы.

— Не плачь, она просто спит, с ней все хорошо, — обнимал Шура жену.

— Паааап, маааам, — позвала их Катя.

Катя провела в больнице почти две недели. Лёля каждый день, закончив работу, мчалась к ней в больницу.

Кузьмин старался выбраться к дочери хоть ненадолго. Иногда в совсем неурочное время. Благо, его вид не вызывал подозрений у охраны. А через три дня с ним стали здороваться все врачи.

Катерина особенно радовалась, когда уже почти ночью в её палате появлялся папа. Приносил что-то разрешённое и вкусное. Или просто какую-то мелочь. Вроде ручной головоломки или маленькой мягкой игрушки.

Ненадолго прибегали Кира с Дашутой. Фёдор Вашкин сетовал, что Кате пока нельзя пироги.

А в один из солнечных дней под окнами её палаты собралась целая демонстрация. Катины одноклассники долго пытались пройти через охрану, но их не пропустили. И теперь они дружной толпой искали нужные окна.

— Катюш, иди посмотри, кто там, — Лёля помогла девочке подняться.

Снизу Катерине махали руками Веня, Димка, Тася и Ленка. Сбоку стояли Никита Белов и Олеся. Катерина просияла. Замахала руками в ответ.