«Сигнальные нити замка», — догадалась Нат.

Она с интересом разглядывала переплетение этих нитей пока не заметила, что две из них подходят к ее правому запястью. Она подняла руку, точно хотела стряхнуть, но несмотря на то, что нити были не толще человеческого волоса, гибко изогнувшись они последовали за ее рукой.

— Что это? — спросила она в пустоту.

Словно точно знала, что там за неведомой гранью кто-то есть. Видимо тот, кто в самый нужный момент прислал ей помощь.

— Я могу увидеть тебя? — ее голос был высокий и невероятно чистый, наполняя собой пространство вокруг, словно не встречая сопротивление воздуха. — Я слышу тебя…

— Каким ты хочешь, чтобы я стал для тебя?

Она не слышала голоса того, кто ответил ей, словно ответ родился в ее голове.

— Я хочу увидеть тебя таким каким ты сам себя представляешь, — ответила Нат также не произнося ни слова. Словно она проникла в сознание старого замка, который оказался столь любезен, что позволил ей заговорить с ним.

— Эти нити, — Нат подняла запястье, за которым последовали два дрожащих волоска.

Их движение, словно танец тончайших травинок в воде, было меланхоличным и изящным. Словно они жили по каким-то своим правилам двигаясь в этом странном пространстве, над которым были не властны земные законы.

— Что это значит?

— Это значит, что теперь мы связаны. И если ты захочешь, то можешь попросить, например, моей помощи.

— Как в тот раз, когда я проводила обряд? — поинтересовалась Нат, желая узнать с чего вдруг старый замок счел необходимым вмешаться.

— Как в тот раз, — подтвердил голос.

— Знаешь, есть такая сказка «Красавица и чудовище». В ней, когда красавица попала во дворец Чудовища, оно, чтобы не напугать гостью, тоже говорило с ней из укрытия. Отчего у нее создавалось впечатление, что разговаривает сам замок.

Из-за поворота вышел получеловек полулев. Высокого роста с львиной головой и завитыми спиралью, огромными черными рогами. Точь-в-точь, как в сказке. Он подошёл к ней и склонил голову в поклоне.

— Так лучше? — поинтересовался он.

— Да… — Нат в задумчивости протянула руку проведя ей по мягкой щеке и бородке, подчеркивающей и без того массивный подбородок представшего перед ней существа.

На ощупь он был вполне себе реальный. Хотя она понимала, что дух скорее всего не может быть настолько осязаем.

— Почему я могу дотронуться до тебя? Ты же, на сколько я понимаю, призрак? — она вдруг смутилась, словно сказала какую-то глупость.

Львиная голова усмехнулась, оскалив острые белые зубы.

— Просто ты, как бы тебе сказать… в моей голове.

— Скажи, Альбус так же проникает в твое сознание? — позабыв о недавнем смущении спросила Нат.

— Нет. С Дамблдором, как директором Хогвартса, я связан магическим контрактом, как впрочем и со всеми предыдущими директорами. Он может узнать обо всем, что происходит в школе. Но он не имеет доступ к моей памяти. Только если это грозит самой школе или кому-нибудь из ее учеников, или учителей.

— Ты так узнал о том, что Снейпу была нужна помощь?

— Помощь была нужна тебе, не Снейпу. Кстати, несмотря на его мерзкий характер, он чуть ли не единственный, кто вызывает у меня заслуженное уважение. Видишь ли, как дух, существующий на свете уже добрую тысячу лет, меня сложно чем-то удивить, тем более заинтересовать. Я, как это не ужасно звучит, питаюсь эмоциями своих обитателей. А его эмоции глубокие и сложные. Знаешь, они как хорошее выдержанное вино. Просто было бы жаль их лишиться. О, нет, нет… я не причиню вреда, — он словно заметил промелькнувшее в глазах Нат беспокойство, — просто я существую, пока меня наполняют теперь уже чужие воспоминания. И ты права, я могу принять любую форму. Только пожелай.

— Получается, что именно таким я помню чудовище из той сказки? И именно поэтому я могу до тебя дотронуться. Потому, что я именно так себе это представляю? Я сама создаю тебя? — она улыбнулась, когда львиная морда окрасилась в синий цвет, а затем в зеленый.

— Прекрати. Ты слишком быстро все схватываешь.

Лев снова продемонстрировал белозубый оскал. Который начал таять, превратившись в улыбку Чеширского кота. Затем она стала прозрачной и исчезла совсем.

— Считаешь, что так я выгляжу лучше? — спросил голос.

— Ну, по крайней мере честнее. Может быть когда-нибудь ты предстанешь передо мной в том образе, который ты при жизни каждый день видел в зеркале.

Нат все еще смотрела на то место, где исчезла улыбка созданного ей Чудовища.

— Возможно. Ты даже не можешь себе представить, как этого хочу я сам. Но из моей памяти словно нарочно удалили этот фрагмент.

— Ты не помнишь, как выглядел при жизни? — недопоняла Нат.

— Так вот и я, о чем, — печально вздохнул голос.

— И ты не знаешь почему? В смысле, не знаешь почему не помнишь? — поправилась она.

— Проникнуть в мою память не так просто. За исключением сегодняшнего дня, это произошло лишь один раз.

— И кто это сделал?

— Именно удаляя эту информацию тот человек, видимо, удалил и часть моих собственных воспоминаний.

— Раз твоя память такая закрытая зона, почему я удостоилась такой чести проникнуть в нее? Если ты говоришь, что лишь однажды в нее проник чужак, почему я?

— Ты хорошая девочка. В тебе столько жизни, столько вопросов… — голос словно пытался увести разговор в сторону. — Давай отложим их на другой раз, хорошо?

— На другой раз? А, как я смогу связаться с тобой?

Но пространство уже наполнилось воздухом. Все органы чувств разом включились, внося сумбур в сознание, а тело испытало ни с чем несравнимое чувство от снова действующей на него гравитации. Нат несколько минут стояла на месте пытаясь привыкнуть к давящей на тело и мозги вселенной.

Ладно. Теперь можно и позавтракать.

В выходные ученики могли позволить себе подольше поспать и поэтому Большой зал, к этому часу, был похож на огромный суетливый муравейник. Проходя к своему месту, она поймала на себе взгляд Малфоя младшего. Он видимо все еще злясь на нее, всем своим видом выказывал презрение, которое, при ближайшем рассмотрении подозрительно граничило с настороженностью.

«Вот и правильно», — Нат была довольна его реакцией. — Помнит, чертяка».

— Привет.

За спиной раздался подозрительно знакомый голос.

“Черт возьми, только не это”.

Чего Нат сейчас не хотелось так это пустой болтовни с Сивиллой. Но нацепив на себя выражение вполне себе сносного дружелюбия она развернулась к подруге.

— И тебе не хворать.

Увидев ее придурковатый, из-за толстых стекол очков, но абсолютно искренний взгляд, Нат вдруг осеклась, почувствовав, как собственная снисходительность фальшью повисла в воздухе между ними. Она словно на секунду вернулась в первое сентября, когда, совершенно искренне глядя на присутствующих в Большом зале коллег, признала их семьей. Ее губы растянулись в совершенно искренней улыбке. Невольно вспомнился милый львиный оскал замка. И она вдруг поняла для себя, она не одна. Это она сама нарисовала эту страшную предрешенность, которая в последние недели тяжким грузом давит ей на плечи. Но у нее есть семья. Северус, он просто отлучился по делам. В этом нет ничего страшного. Это осознание словно тугую душную пелену сняла с ее души, наполнив сердце теплом. Она совершенно искренне обняла подругу за плечи, от чего у той слегка отвисла челюсть.

— Пойдем? — Нат на секунду поймала на себе насмешливый взгляд Малфоя, который тут же слетел с его надменного лица, когда перед ним на столе опрокинулись все кубки с тыквенным соком, залив ему штаны. Он, как ошпаренный, вскочил с места и метнув в нее разъяренный взгляд быстро ретировался.

Завтрак плавно перетек в меланхолично-дымный, разноцветный, как лоскутная юбка цыганки, мирок Сивиллы. Они уютно устроились в мягких креслах попивая чай и беседуя. Разговаривала в основном подруга, Нат сидела в кресле и ловила себя на мысли, что ей в первые за эти несколько недель хорошо и спокойно. Даже монотонная болтовня Сивиллы не раздражала, как обычно, а наоборот вносила размеренность, словно убаюкивая. Позволяя мыслям неторопливо проплывать в сознании.