“Ладно, я тоже умею в эту игру играть”.

Она отвернулась к Сивилле, которая, к слову, была рада ее вниманию и продолжила сбор интересующих ее сведений, которые та выдавала со свойственным ей словоблудием. И где только успела нахвататься? В разговорах с Сивиллой, Натали ощущала себя золотоискателем, тщательно просеивающим тонны песка и воды, в надежде найти маленький золотой самородок. Но все же, несмотря на сомнительность источника информации, Сивилла была ей полезна.

Она умудрялась собрать данные в огромном количестве за короткое время, и Нат оставалось их только отфильтровать. А обладая неплохими аналитическими способностями, делала она это достаточно быстро. А если сдобрить беседу бутылочкой хорошего эльфийского, так Сивилла сдавала всех направо и налево с таким вдохновением, что Павлику Морозову и не снилось. Скоро Нат поймала себя на мысли, что тарахтение Сивиллы начинает напрягать. Как, слава Мерлину, повизгивание плавно перешло в низкий баритон и Нат начала прислушиваться. Дамблдор закончил прерванную речь общими фразами, призвав учеников и учителей к слаженной работе, которая, в конечном итоге, должна принести плоды их общего блага.

Она возвращалась к себе по заполненным людьми коридорам школы.

“Вот какого Дементора, ты разобиделась. Он явно это заметил. Нат, ты ведь все прекрасно сознаешь. Да и требуется от тебя не так много: понимание и терпение. Хотя, да, о чем это я, терпение не входит в перечень твоих добродетелей, — отчитывал ее, со свойственной ему “доброжелательностью”, внутренний голос.

“Я научусь”.

“Я научусь…” — передразнивало, со старушечьим шамканьем, Альтер эго. — В общем так, взяла себя в руки. Ему только еще одного ярма на шее не хватает”.

— Мисс Валентайн.

Явно юношеский, срывающийся в хриплый бас, голос прервал ее откровения.

— Мистер Малфой, — она улыбнулась стоящему перед ней Драко. — Как дела? Хорошо отдохнули?

— Да, ездили с семьей на лыжах покататься.

— Дай угадаю, Куршавель?

— Точно. Бывали там?

— Приходилось, — улыбнулась она, невольно вспомнив свой, не совсем удачный, опыт катания на лыжах.

— Что не понравилось? — спросил Драко, уловив ее сарказм.

— Ну, не то что бы не понравилось. Просто я не большой любитель горных лыж.

— А, по-моему, это очень круто, — явно бахвалился парень.

— Круто, с этим не поспоришь. Но иногда круто – не означает нравиться, правда? Тебе нравится кататься на лыжах?

Он слегка нахмурился. Нат вечно выбивала его из привычной колеи, заставляя задуматься над теми вопросами, которые, до ее такого вероломного вторжения в незыблемые твердыни, его не беспокоили.

— Нравится, — с вызовом повторил он.

— Здорово, — она совершенно обезоруживающе улыбнулась ему, от чего змееныш слегка покраснел. — Я тебя обидела? — Нат смотрела ему в глаза, в которых читалось раздражение.

— Нет, — строго оборвал он.

— Драко, я не хотела тебя обидеть. Просто ты все еще живешь умом своих родителей, что абсолютно нормально для человека твоего возраста. Мне просто интересно узнать тебя самого.

Его взгляд слегка потеплел. Нат было интересно наблюдать за ним. Драко был интересным объектом наблюдения. С явным доминирующим влиянием семьи, но несмотря на это, пробивающимися собственными убеждениями. Ей было интересно раскрывать его, ставя перед вопросами, ответы на которые он считал очевидными. Он все еще немного нервничал, постоянно что-то вертя в кармане брюк.

— Мне пора, — он виновато улыбнулся.

— До встречи. Приятно было тебя увидеть.

Уходя, Драко обернулся, посмотрев ей в след то ли осуждающе, то ли виновато. А затем быстро зашагал в сторону факультетского общежития, все еще не вынимая руку из кармана, вертя и сжимая небольшую фигурку лыжника. Эту старинную елочную игрушку он купил специально для нее, в одном из антикварных магазинов в небольшом немецком городке, в который они зашли с матерью, присмотреть что-нибудь новенькое для Малфой-мэнора. Нарцисса любила привозить из путешествий какие-нибудь интересные безделушки для украшения своего родового гнездышка. Драко решительно извлек из кармана свой подарок и со злостью швырнул в приоткрытое окно.

“Дурак. Игрушку ей привез. Она бы посмеялась над тобой, — он злился на себя за эту чертову слабость. — И как Дракл тебя дернул, сделать это? Слава Мерлину, не опозорился, подарив ей этот старинный хлам”.

Его догнали Крэбб и Гойл.

— Эй, Драко, смотри сколько сладостей мы набрали с собой. Будешь?

Драко метнул свирепый взор в своих прихвостней, под которым они невольно съежились, решив, что Малфой сыт.

Драко лежал в своей постели, невольно раздумывая над ее вопросом. А ведь он действительно не очень любил горные лыжи. Да и лыжником был неважным, в отличие от отца, который казалось родился в лыжах. И поэтому все время цеплял его замечаниями по поводу его неповоротливости. Драко просто боялся гор, отсюда и его скованность, но сказать о своем страхе он не смел. Он не хотел, чтобы отец считал его трусом. Драко любил теннис. С ракеткой, которая была практически продолжением его руки, он чувствовал себя счастливым, порхая по полю, на котором ему не было равных. Но, к сожалению, в шкале ценностей Люциуса теннис не значился. А он так хотел быть достойным. Только вот чего именно?

Драко вспомнил ее невыносимо-глубокие серые глаза, ее улыбку, легкое прикосновение руки к его плечу. Он прикрыл глаза и, положив ладонь между крепко сведенных бедер, ощутил твердую плоть, которая зазывала немного подурачится и забыть обо всех тревожащих его мыслях. Тем более есть несколько прекрасных поводов для этого. Во-первых, все спят, а во-вторых, воспоминание о ее легком прикосновении разливало тепло и возбуждение по его молодому, бурлящему гормонами телу. Сладко закручивая тугую спираль желания где-то в паху, он даже знал где именно. Скользнув рукой за резинку просторных пижамных штанов, он раздвинул пошире ноги и сжал ладонью налитый желанием член. Юноша замер, будто заставляя его еще больше возбудиться. Плоть начала пульсировать в его хватке и только после этого, будто вымучивая себя, он медленно опустил сжатую руку вниз, открывая чувствительную головку. Он рвано выдохнул и, запрокинув голову, прикрыл на миг глаза. Драко не накладывал оглушающие чары. Ощущение от возможного разоблачения приятно будоражило тело, возбуждающе покалывая соски и низ живота, заводя еще сильнее. Его движения были сначала медленными и тягучими, будто он пытался контролировать себя, но потом отдаваясь желанию всецело, его фрикции стали рваными и частыми. Он буквально вцепился в подушку свободной рукой, беззвучно выскуливая в нее свое возбуждение. Его рот был приоткрыт, вены на руках и шее забугрились от напряжения. Драко выгнулся, упираясь затылком в подушку и протяжно полузадушено простонал. Оргазм затянул его в свой омут, унося на самый дальний край вселенной, где было невыносимо горячо и ярко. Он чувствовал, как теплое семя мягко стекает ему на руку. Посторгазменная слабость сладко закружила его сознание в мягком теплом вихре, погружая в сон, которому, как и желанию кончить, он с удовольствием отдался.

*

— Добрый день, — Нат развернулась к Северусу в пол-оборота, — все хорошо?

— Добрый день, — безразлично ответил Снейп.

Его голос казался уставшим, как впрочем, и он сам. Лицо его осунулось, он явно не брился пару дней, да, и в большом зале она его, как раз такое количество времени, не видела. Значит его не было в школе.

Она почувствовала волнение в груди, но вида не подала, поэтому совершенно спокойно сказала:

— А выглядите паршиво.

— Спасибо мисс Валентайн. Мне кажется, я не спрашивал Вашего мнения по этому поводу, — Снейп повернул к ней голову, смерив холодным взглядом. — Пароль, я полагаю, вы еще не сменили? — его голос был таким же ледяным, как и его взгляд.

— Да все как-то руки не дойдут.

Она не поворачивалась к нему. Боясь, что он заметит волнение в ее глазах, которые, в отличии от голоса, так и не научились ему лгать.