После каникул я жил на квартире в новопостроенном дальнем микрорайоне Мелитополя. И однажды у меня снова начался приступ. Очень серьезный. Было невыносимо больно, и была очень высокая температура. Хозяйка квартиры вызвала «Скорую», которая приехала только через два часа (такой «дикий» и далекий был тогда еще этот новый микрорайон). Я уже приготовился умирать, но вдруг почему-то полез пальцами под цинк-желатиновую повязку и понял: высокая температура была оттого, что повязка сильно сдавливала воспалившуюся и пытавшуюся расшириться кожу. Я попросил у хозяйки ножницы, и вдвоем с ней мы разрезали, сняли повязку. К приезду «Скорой помощи» температура у меня была почти в норме…

Закончился 1975 год для меня полным выздоровлением от рецидивов рожистого воспаления. Минимум лет на пять я вообще забыл весь этот кошмар. Да и после приступы рожистого воспаления были чрезвычайно редки, без рецидивов, вызывались обычно травмами и протекали довольно легко. Расскажу, как я избавился от рецидивов. В начале зимы 1975 года я приехал на выходные в родное село и у меня снова начался приступ. Попал в сельскую больницу. Это еще одна из неразгаданных мною загадок медицинской бюрократии. Сейчас бы в участковой больнице никто со мной не разговаривал. Когда несколько лет назад я обратился к участковой терапевтше с небольшой проблемой простудного характера, она даже не посмотрев меня, сказала ехать в районную больницу, а там бы, скорее всего, направили в областную… А тогда меня положили в палату, госпитализировали. Но так как хирурга в участковой больнице по штату не было положено (а может быть, его на ту пору временно не было и в Андреевской центральной районной больнице), меня посадили в «Скорую» и повезли в Бердянск, в городскую поликлинику. Там принимавший врач-хирург, тихий, скромный, обаятельный мужчина, быстренько написал мне рекомендации, как и чем лечить меня в участковой больнице. Не узнал ни имени, ни фамилии этого хирурга, но буду благодарен ему всю жизнь. Еще одна из загадок медицинской бюрократии: меня не госпитализировали в стационар городской больницы, а привезли обратно в сельскую больницу, где начали лечить по рекомендациям того хирурга. И чудо свершилось – я надолго излечился от рецидивов рожистого воспаления. До сих пор считаю, что всё это произошло благодаря назначенной хирургом аутогемотерапии, потому что всё остальное лечение было обычным (инъекции пенициллина, таблетки…). Раз в день (или через день, точно не помню) у меня брали большим шприцом кровь из вены на руке и тут же вводили её внутримышечно в ягодицу. Вот и вся процедура. Курс такого лечения и заставил меня на время совершенно забыть о рецидивирующем рожистом воспалении.

Глава 10. Работа на заводе и в учебном комбинате. Эпопея с эластичными бинтами

Последующие несколько лет я прожил без каких бы то ни было жалоб на ноги. Развитие болезни временно прекратилось. Конечно, отеки никуда не делись, но не было болей и прочих симптомов. Каждое утро, не вставая с постели, я надевал прекрасные чулки или гольфы немецкого производства и не снимал их до самого вечера. Была возможность вовремя обновлять компрессионный трикотаж, не допуская утраты им нужных свойств. На ночь ложился спать, приподняв ноги на некоторое возвышение (так делал еще с детства, со времени возникновения отеков). Регулярно делал утреннюю и лечебную гимнастику, совершал прогулки на велосипеде, летом по возможности долго купался, плавал в море (оно недалеко от нашего села).

Успешно окончил институт, работал мастером сварочного участка на авторемонтном заводе, а затем преподавателем и инструктором по вождению тракторов и комбайнов в межшкольном учебно-производственном комбинате. Некоторое время был директором этого комбината. В 1981 году женился, стал жить отдельно от родителей. У меня впоследствии родились два сына и дочь.

Приступы рожистого воспаления были очень редко и не очень сильные. Чаще всего они теперь были вызваны травмированием конечности. Например, на одном из тракторов, а именно Т-40М, очень нехорошо была расположена ступенька в кабину и я неоднократно сильно или слабо травмировал больную ногу о железный выступ. Также на моем мотоцикле у меня были травмы во время запуска двигателя кик-стартером.

Летом 1979 года я с матерью ездил в Ленинград (ныне Санкт-Петербург) к родственникам. Мой дядя Борис, двоюродный брат матери, служил тогда на Балтийском флоте в Кронштадте военно-морским врачом. Он решил проконсультироваться по своему ведомству насчет моей болезни. Ведь известно, что и сейчас большинство врачей имеют весьма смутные знания о лимфедеме, а тогда тем более. Если даже профессор в областной больнице, как я уже писал выше, затруднялся поставить мне правильный диагноз. Дядя Боря выписал мне официальное направление якобы на «члена семьи военнослужащего подполковника Пругло» в Военно-Медицинскую Академию и мы пошли с ним вдвоём в это внушительное здание. Были в кабинете у генерал-майора медицинской службы, как оказалось, ведущего в стране специалиста по ангиохирургии. Тот нам объяснил, что советская военная медицина такими болезнями, как у меня, не занимается, и они ничем мне не могут помочь. Я, может быть, и не вспомнил бы сейчас в книге об этом эпизоде с посещением Военно-Медицинской Академии, но недавно на одном из китайских сайтов с удивлением обнаружил, что в КНР ведущие специалисты по лимфедеме как раз и курируются военно-медицинским ведомством. Я сохранил этот сайт в закладки, однако через некоторое время сайт исчез. Нам трудно иногда понимать китайцев, возможно, они эти исследования засекретили. Помню, что там, на сайте, был портрет ведущего специалиста по лимфедеме в китайской армии, полковника по званию.

К началу 1980-х годов я вынужден был полностью отказаться от компрессионных чулок и перейти на бинтование ног эластичными бинтами. Заметил, что старенькие чулки стали плохо сдерживать отеки, а новых в аптеках не было или были не того размера. Эластичные бинты фабрики «Лаума», что в г. Лиепая (бывшая Литовская ССР) очень хорошо сдерживали отеки, при правильном бинтовании великолепно держались на ногах, не передавливали конечности в отдельных местах. С той поры и до сегодняшнего дня я пользуюсь для компрессии только эластичными бинтами. Тем более, что в последние годы из-за неблагоприятных факторов ноги сильно деформировались и на них уже не подобрать правильные чулки.

Не хотелось бы в этой книге писать о политике или экономике, но на возможность приобретения мной эластичных бинтов очень сказывалась та непростая ситуация, которая складывалась в Советском Союзе в последние годы его существования и ситуация в «незалежной» Украине. Во второй половине 80-х годов началась эпоха тотального дефицита на многие товары, в том числе и на компрессионный трикотаж, на эластичные бинты. Я думаю, что всё это делалось сознательно, с целью дискредитировать и развалить страну. Многие товары исчезли с прилавков магазинов и аптек не потому, что их не хватало, а потому, что они неправильно, бюрократически распределялись по стране. Например, в 1976 году у нас в Запорожской области невозможно было купить обычную кассету для магнитофона, а поехал я на практику в Ивано-Франковск – там в центральном универмаге ящиками с кассетами были заставлены даже проходы в торговом зале. В сёлах невозможно было купить обычные резиновые сапоги, а в городах, где улицы асфальтированы, и в сапогах никто не ходил, магазины были забиты этой обувью.

В один прекрасный момент эластичные бинты вдруг полностью исчезли из аптек. Я искал их повсюду, даже когда ездил в дальние командировки, первым делом заходил в тамошние аптеки и спрашивал бинты. Я донашивал уже ветхие, с разрушенными резинками бинты, приходилось искать даже старые, которые собирался выбрасывать.