Написал письмо в редакцию центрального журнала «Здоровье» с просьбой объяснить, куда исчезли бинты и что мне делать, ведь я без них никак не могу. Через несколько дней, а может недель, после того, как я отправил это письмо, ко мне в гости приехал отдыхать на море из Запорожья мой двоюродный брат Анатолий с супругой Таней. Во время одного из застолий Анатолий сообщил мне, что поменял место работы и сейчас с женой работают на областном аптечном складе, он – грузчиком-экспедитором, развозит лекарства по аптекам области, она – провизором (окончила фармацевтический институт). Я рассказал о проблеме с эластичными бинтами. Толя и Таня очень сильно удивились и сказали, что этими бинтами у них склады завалены. Местные аптекари очень неохотно их заказывают или берут самую малость. Мол, малоходовой товар и громоздкий очень. Таблетками торговать удобнее и выгоднее.
Я, честно скажу, к рассказу Анатолия отнесся с большим недоверием: мало ли что человек наговорит в шумной компании за столом с горячительными напитками. Анатолий же пообещал по приезде домой выслать мне посылку этих бинтов. И сдержал слово: через неделю я держал в руках бандероль с дюжиной таких дефицитных эластичных бинтов! А потом Анатолий еще не раз подвозил или передавал мне пакеты с бинтами. К огромному горю и сожалению, Анатолий трагически погиб через несколько лет после описываемых событий и я больше не имел возможности получать бинты прямо со склада.
А какие последствия имело моё письмо в редакцию журнала «Здоровье»? Через пару месяцев меня почему-то вызвали в районную аптеку в пгт. Андреевке, где заведующая этой аптеки, пожилая женщина, вручила мне пару эластичных бинтов, имевших очень залежалый вид, видно валялись где-то на складах не один год. Из редакции журнала, как это в те времена делалось, сделали запрос в Министерство здравоохранения, те в свою очередь, в областное аптечное управление, а оттуда, я так понял, всю вину свалили на руководителя районной аптеки. Заведующая была очень обижена на меня и только спросила, почему я не обратился лично к ней, а написал в Москву. Она бы нашла для меня бинты. Несколько раз потом, примерно раз в квартал, мне периодически через аптеку продавали по паре бинтов. Я их покупал, хотя, благодаря Анатолию, они мне не очень-то были и нужны.
Знал бы я тогда, что наступят «лихие девяностые», и я снова буду донашивать лохмотья от бинтов, потому что в первые годы независимости Украины эластичных бинтов в аптеках не было абсолютно. Связи с Литвой, где выпускались бинты «Лаума» были потеряны, а возможно эта фабрика вообще несколько лет не работала. Поставки эластичных бинтов и компрессионного трикотажа из Германии и Швейцарии тоже, очевидно, не были еще налажены. Однажды в аптеках появились эластичные бинты из Болгарии, но они были очень низкого качества и такие «жиденькие», что разваливались буквально после нескольких дней ношения. Потом в продаже снова появились бинты «Лаума», даже лучшего качества, чем во времена СССР, но очень дорогие. В последнее время выпуск бинтов наладило ООО «Техномедика» в Днепропетровске по лицензии МедПакСвисс (Швейцария), однако качество этих бинтов пока желает лучшего: постоянно лезут отдельные нитки или резинки то в одном, то в другом месте. А стоимость одного бинта более 100 гривен. В Украине широкий ассортимент эластичных бинтов выпускает также фирма “Белоснежка.” Бинтов, произведенных в Германии и других странах, мне носить не пришлось, у нас их в продаже в местных аптеках нет, через интернет-аптеки тоже еще не пытался заказывать.
Глава 11. Начало работы в школе. По поводу микрохирургического лечения лимфедемы
1987 год был очень богат событиями в моей жизни. В феврале после тяжелой продолжительной болезни умерла моя мама, в августе родился мой младший сын. Я окончил Днепропетровский национальный университет, получил диплом историка, учителя истории. Написал заявление на увольнение по состоянию здоровья с должности директора учебно-производственного комбината и меня перевели учителем истории Дмитровской средней школы. В октябре того же года я с семьей переехал в новый большой дом котеджного типа.
Последующие годы были отнюдь не лучшими в моей жизни. В стране продолжала ухудшаться обстановка, из-за чего возникало много проблем, которые приходилось как-то решать.
Летом 1989 года меня послали в город Запорожье на месячные курсы усовершенствования квалификации учителей. А до этого я узнал, что в областной больнице появились специалисты узкой квалификации – ангиохирурги или сосудистые хирурги. Решил взять направление в районной больнице на консультацию к такому специалисту. Думал, мало ли что, а вдруг поможет! Всё-таки медицинская наука не стоит на месте, появляются новые методы, способы лечения болезней.
Я уже говорил, что хотя слоновость (лимфедема) в СССР и относилась к хирургическим болезням, но отношение хирургов к пациентам с лимфедемой чаще всего было, мягко сказать, недружелюбным. То ли от того, что врачи мало знали об этой болезни, то ли от чрезмерной перегрузки операбельными больными. Я понимаю такого хирурга: у него в отделении лежат десятки порезанных, искромсанных пациентов, еще десяток надо резать, а тут являюсь я со своей лимфедемой…
С ангиохирургом, к которому я попал на прием в областной больнице, разговор, можно сказать, был на повышенных тонах. Он вёл себя довольно агрессивно, необоснованно, по моему мнению, ругал меня за запущенную болезнь, и сказал, что мне срочно нужно ложиться на операцию в отделение микрохирургии.
Хотя бурное развитие микрохирургии началось еще с 50-х годов ХХ века, но о микрохирургическом лечении лимфедемы я впервые услышал из уст этого врача. Наверное, мода пошла на такие операции. Забегая вперед, скажу, что после этого приема мне больше нигде ни один хирург не предлагал такую микрохирургическую операцию. Хотя несколько лет назад, в аргентинской социальной сети для лимфедемиков видел бурное обсуждение микрохирургического лечения лимфедемы. Там писалось, что где-то в Испании делают такие операции, а в комментариях местные дамы ругали своё Министерство здравоохранения, что оно не занимается этой проблемой…
Возвращаемся в 1989 год. В те времена микрохирургия считалась чуть ли не медициной будущего, панацеей от всех болезней. Делались успешные микрохирургические операции глаз, в газетах писали о пришитых и приживленных конечностях, оторванных или отрезанных в результате несчастных случаев, когда пострадавших доставляли в больницу вертолетами. Казалось, что и лимфедема будет полностью побеждена с помощью таких операций. Время показало, что это далеко не так, операции в лучшем случае имели только кратковременный положительный эффект.
Ангиохирург, у которого я был на приеме, всё-таки убедил меня сделать операцию. Он говорил, что операция несложная, почти бескровная. Заключалась в том, что ищут, где закупорка или другой дефект тока лимфы – и в том месте делают маленький надрез, ликвидируют аномалию. Мне было выписано направление в отделение микрохирургии. Однако, для того, чтобы лечь в это отделение, я должен был что-то решить в районной больнице, у своего хирурга. Сейчас не могу точно сказать что именно, возможно, требовались какие-то данные из истории болезни…
И вот сижу я в коридоре районной поликлиники, жду приёма. И подходит ко мне, еле передвигаясь на костылях измученный, но приятный мужчина средних лет. Я его сразу узнал: сидели вместе в очереди на прием к областному ангиохирургу. Он меня тоже узнал, хотя в областной поликлинике мы с ним не общались, только видели друг друга. А здесь разговорились. И он поведал свою печальную историю: у него почти такие же проблемы, как у меня, год назад его тоже уговорили лечь на операцию. То ли операция прошла неудачно, то ли пошли какие-то осложнения, но весь год этот мужчина пролежал по разным больницам. Работу потерял (по тогдашнему законодательству на больничном можно было быть до четырех месяцев, дальше увольняли и оформляли группу инвалидности), инвалидность не дают, врачи перенаправляют его из одной больницы в другую, как дальше жить он не знает… Мужчина горячо убеждал меня не соглашаться ни в коем случае на операцию. Это был второй и последний раз в жизни, когда очевидно, Ангел-Хранитель послал мне человека, чтобы я не лег на операцию.
