Городские конфликты, как и социальные конфликты, очень чувствительны к условиям внешней среды, в которых они протекают. В связи с этим исследователям и специалистам, занимающимся изучением и разрешением конкретных ГК, существенное внимание следует уделять анализу таких параметров, как, например, объективная востребованность реализуемого градостроительного проекта, послужившего причиной возникновения конфликта; социально-экономическая ситуация в этой части города, в городе в целом, в регионе; степень активности и сплоченности местного сообщества и т. п.

Конфликтное поведение сторон, то есть набор их действий и взаимной реакции на действия друг друга, определяется двумя важными факторами: особенностями протекания самого конфликта и спецификой участников. Однако сами субъекты ГК воспринимают эти факторы опосредованно, пропуская сквозь призму присущих им (субъектам) идеальных образов, ценностей, понятий, связанных с конкретной ситуацией. Это необходимый элемент самоопределения, возможности субъектам сформулировать для себя представление о своей роли в конфликте, своих мотивах, ценностях, возможностях и ресурсах. Кроме того, это возможность сформулировать хотя бы субъективное отношение к противной стороне конфликта, а также к ее целям, задачам и мотивам. Образы конфликтной ситуации помогают сторонам сформулировать представление о среде его протекания, и это – последнее – имеет важное значение, поскольку именно в этой плоскости начинается поиск возможных идентичностей сторон конфликта для последующей формулировки вариантов его наиболее эффективного разрешения.

Идеальные картины конфликтной ситуации имеют для субъектов более определяющее значение, чем реальный опыт. Тем более что в процессе социально-психического взаимодействия сторон конфликта с источником конфликта, друг с другом, в процессе неизбежной рефлексии происходящего, соотношение реального опыта и субъективных образов существенно усложняется, они, если это можно так сформулировать, взаимопроникают друг в друга.

Городские конфликты, как относительно новый для российской реальности тип социальных конфликтов, являются еще недостаточно изученными. В связи с этим вопросы их типологизации играют ключевую методологическую роль: правильно сформулированный подход к этой проблеме позволит исследователю, с одной стороны, систематизировать имеющуюся научную информацию, а с другой – сыграет важную роль в процессе получения новых знаний.

Различные дискурсы, существующие в современном российском обществе по поводу городского развития, расшифровываются через исследования культуры городской застройки. В связи с этими исследованиями обычно выделяют несколько типичных вопросов, которые ставятся исследователями. Среди этих вопросов, например, следующие:

– Как к изменениям в городской застройке относятся разные социальные группы?

– Почему возможны различные точки зрения на превращение старых промышленных объектов в офисы и строительство новых бизнес и торговых центров?

– Насколько чувствительно городское сообщество к проявляющемуся в архитектуре конфликту между глобальным (разнообразие, креативность, изменчивость) и локально-индустриальным (традиции, крепкие социальные связи, сильная локальная идентичность)?

– Какова символическая значимость застройки?

– Какое коммуникативное воздействие она производит на горожан?

Социальность архитектуры в первую очередь проявляется в ее специфической функции через создание физических пространственных границ, определяющих формы и способы коммуникации. На сегодняшний момент все большую актуальность приобретает исследование дискурсивных и концептуальных структур, формирующих власть, городской опыт, субъективность человека. Городской ландшафт может быть представлен в виде текста, репрезентирующего социальные отношения через пространство и визуальные символы. В данном случае дискурс-анализ текста городского пространства будет означать определение, что говорит городской ландшафт, какие ценности и смыслы он репрезентирует, и как его понимают члены местного сообщества.

Существует немало оснований, которые с сопоставимой степенью эффективности возможно использовать для проведения классификации современных градостроительных конфликтов. Такими основаниями могут выступать, например, источник конфликта, содержание, значимость, тип разрешения, форма выражения, социальный результат и т. п. Также вполне уместным представляется говорить о конфликтах интенсивных и стертых, кратковременных и затяжных и т. п.

По направленности городские конфликты являются типичными представителя «горизонтальных» конфликтов, то есть таких, в которых участниками являются лица, не находящиеся в прямом подчинении друг у друга.

По характеру причин ГК являются объективными. Субъективные факторы, безусловно, играют здесь свою специфическую роль, но, очевидно, только в плане воздействия на динамику развития конфликта и, отчасти, на конкретные формы конфликтных действий, избираемые его участниками.

Интересной представляется попытка классифицировать ГК по основанию их возникновения при освоении физических (территориальных) и семантических ресурсов города. К семантическим ресурсам города отнесена информация о его прошлом, настоящем и будущем, связанная с конкретными или виртуальными архитектурными объектами или пространствами. Отдельно взятый конфликт может развиваться сразу в двух указанных плоскостях; при этом одна сторона может быть заинтересована только в территориальной выгоде, другая – только в сохранении или развитии определенного семантического слоя, «закрепленного» за территорией. Целесообразно также разделить конфликты на открытые – реализованные в общественно-информационных акциях, и скрытые – когда несогласие не выражено.

Перспективной представляется классификация градостроительных конфликтов по основанию стадии завершенности строительства капитального объекта. Здесь можно выделить конфликты, возникшие до начала строительства, сопровождающие строительство и возникшие после окончания строительства.

ГК, возникшие до начала строительства (предшествующие строительству), в последнее время возникают все чаще. Причем общераспространенное мнение, что жители выступают против возведения торговых центров, не подтверждается объективными социологическими данными и наблюдениями. Анализ протекания уже состоявшихся или еще длящихся конфликтов этой группы позволяет сделать вывод, что целевое назначение планируемого к строительству объекта вторично. Так, поводом для градостроительного конфликта может стать строительство транспортной развязки (причем объективно крайне необходимой данной территории) или иного объекта инфраструктуры, торгового центра, культового объекта или жилого комплекса. Интересно, что целевое назначение возводимого объекта, равно как и его объективная необходимость для развития (в том числе – социального), не оказывают существенного влияния на динамику конфликта или его характер, хотя и коррелируют в некоторой степени формы конфликтной деятельности участников. В этом плане иллюстративны конфликты, активная фаза которых продолжалась с 2015 по 2018 гг., в парке «Торфянка» города Москвы, вызванный строительством православного храма, и вокруг строительства храма в Екатеринбурге (2019). Эти случаи интересны тем, что там была не одна группа протестующих, а две: одни выступали за строительство храма, другие – против.

В 2015 году в Москве в парке «Торфянка» решили построить православный храм, однако местные жители активно выступали против этого строительства, развернутого в рамках утвержденной еще при мэре Юрии Лужкове, но по-настоящему расцветшей при Сергее Собянине программы «200 храмов». Задачей этой программы было увеличить количество церквей в столице на одну пятую. До этого к 2010 году в Москве насчитывалось 837 храмов и часовен.