Впереди стояло что-то вроде трибуны. Фёдор встал за неё, постучал молоточком наподобие того что есть у судей, требующих тишины и начал говорить.

— Приветствую всех кто явился сюда на церемонию выдвижения… как вы знаете, сейчас лишь трое обладают Огненным клинком. Это Михаил Буров, Збигнев Буров и Евсей Буров. Но Евсей Буров не является претендентом. Сегодня претендента всего два, это Михаил и Збигнев. Давайте же начнём… кто будет первый господа?

— Я, — встал Зибгнев со стула, точнее вскочил, он сидел в первом ряду, близко к трибуне. — Я хочу быть первым и зачитать свою программу…

— Михаил, вы не против? — спросил меня Фёдор. — Или кинем жребий?

— Нет, — коротко сказал я. — Пусть будет первым…

— Отлично, — сказал Збигнев, взяв в руки небольшую папку, и двинулся трибуне. Фёдор отошёл в сторону уступив место кандидату, и Збигнев зачитал свою «программу».

— Во первых хочу продемонстрировать свой Огненный клинок, — сказал Збигнев и извлёк свой короткий огненный обрубок. — А теперь к делу.

Он достал из паки листок и быстро прошёлся по нему глазами.

— Наш род велик, но величие его прежде было больше чем сейчас. Из-за того что предки Михаила затеяли заговор, мы, мягко скажем, ощутимо, потеряли в весе. Теперь пришло время отдать власть тем кто был непричастен к данному заговору, то есть мне…

…следует наладить связи с родами побратимами в западной европе и новом свете. Следует укрепить с ними экономическое сотрудничество…

…следует начать активно сотрудничеств со знатными родами на Руси, включая военные и экономические союзы…

…следует собирать деньги на подарки императору, что бы впасть в милость ко двору…

…И последнее следует более строго наказывать тех кто провоцирует войну с другими родами и кланами. Кто делает это без согласия всего рода, стоит более жёстко наказывать семью и самого провокатора, — сказал Збигнев и посмотрел на меня с явным вызовом. Я равнодушно смотрел на него в ответ.

Мели Емеля — твоя неделя.

— …я озвучил свою программу, озвучил свои и ваши перспективы, выбор за вами господа родичи! — закончил Збигнев наконец.

Я демонстративно вздохнул.

Раздались аплодисменты. Не так что бы и много, но и не мало. Наверно треть от всех присутствующих. Что ж… мой выход. Я вышел к трибуне, но тут Збигнев снова встал и поспешил к трибуне.

— Я забыл кое что сказать, — начал он.

— Пожалуйста, — пригласил его Фёдор к трибуне. — Второй кандидат ещё не начал выступление.

Я нехотя отошёл в сторону.

А затем он прилюдно обвинил меня в косвенной гибели главы рода Ильи Фёдоровича. Я это понимал и признавал, но внутренне. Внешне ни в коем случае нельзя было дать повод, что я согласен с этим обвинением. Поэтому я стоял и всеми силами показывал что я ни причём и мне всё равно…

Никто не аплодировал, но по лицам некоторых я видел что они одобряют его выходку. А ведь специально дождался, когда я выйду, что бы все видели моё лицо, что бы я стоял как обвиняемый перед всем залом.

— У вас всё Збигнев? — спросил я и почти отпихнул его от трибуны. Но тот благоразумно успел отойти, ровно настолько что бы мне не пришлось его отталкивать.

Вмешался Фёдор:

— Это не совсем по правилам, очернять кандидата соперника, поэтому первое вам предупреждение Збигнев. Напомню вам, что срыв выступления тоже недопустим…

— Я не собираюсь срывать ничьи выступления, я просто хотел напомнить людям правду, — сказал Збигнев с нейтральным лицом и двинулся к своему месту.

Наконец мне дали слово говорить.

— Моя программа проста. В большей степени всё останется так как есть сейчас. И так как я временно не смогу исполнять свои обязанности, Фёдор Буров станет исполняющим обязанности главы рода… если вы меня изберёте конечно, — сказал я и на этом хотел закончить, но вдруг добавил:

— Добавлю лишь что следует открыть общий бизнес, где будут задействованы все родичи нашего рода, все семьи. Это сплотит нас ещё больше, ещё лучше… я предлагаю сделать нам нечто напоминающее по своей структуре Тресты.

Услышав это родичи зашептались. Почему-то поражённые.

— Для одарённых Тресты запрещены, — сказал мой бывший шеф с китовых плантаций Семён Павлович, в удивлении вскинув седые брови.

— Я же не сказал Тресты. Я казал: напоминающие Тресты…

— Например, — спросил вдруг отец Никиты. Никита с тревогой на него покосился, так как сидел рядом.

— Например, формально разделим этот Трест на части, где каждая семья будет отвечать за то или иное дело. Одни за производство, другие за логистику и так далее…

— И всё это буде на честном слове? — уточнил отец Никиты, по его лицу я понял что его это заинтересовало.

— Да, мы же один род…

— Михаил опять хочет нас подставить! — не выдержал Збигнев.

— Я попрошу вас Збигнев! — грозно сказал Фёдор. — Это не просто диалог, это уточняющие вопросы, которые задают кандидату. Когда вы говорили все молчали…

Збигнев поднял ладони вверх, мол сдаётся, и язвительно, с гадкой улыбочкой сказал:

— Молчу…

Но больше никто ничего не спрашивал, поэтому я спустился с трибуны и сел на своё место. Фёдор сразу встал за трибуну и сказал:

— Церемония выдвижения кандидатов на пост главы рода закончена. Вторая часть — свободный диалог: где вы можете поговорить с кандидатами с глазу на глаз и пообщаться между собой обсудив программу претендентов и самих претендентов, — он три раза постучал громко молотком. Открылись двери и слуги начали вносить высокие столики, закуски для них, лёгкие спиртные напитки и просто графины с водой и соком.

Я подошёл и налил себе красного сока, оказался напиток из красной смородины, немного кисленьки и сладкий. Всегда его любил, у нас такой рос на даче и мы делали подобный напиток. На минут я завис, вспоминая прошлую жизнь с родственниками в родном мире…

Мне постучали по плечу. Это был Никита. Он тихо сказал мне на ухо:

— Не хочешь прощупать тихушников?

— Сколько их?

— Мы знаем семерых. Я буду подходить к ним со спины и подавать тебе знаки, что это они.

Немного помедлив, я сказал:

— Ну давай… А что остальные, просто так проголосуют?

— Не просто, придётся нам что-то сделать для них. С ними общаются Фёдор, я и другие очень надёжные люди.

— Ясно… давай обозначай.

Никита отошёл в сторону и зашёл за спину толстяка, который стоял в одиночестве и беззастенчиво поедал закуски с высокого столика, запивая их бокалом с вином.

На нём была золотая цепь, на которой висел какой-то амулет, с красным канем в центре. Он походил на артефакт.

Я поздоровался и сказал, глядя на его амулет:

— Интересная штучка, что это?

Толстячок улыбнулся дожевывая круасан с дорогим сыром и сказал:

— Это наша семейная реликвия… даёт мне защиту от магии. А потом когда кончается, то восполняется сама собой от моей магии. Этакий вечный кристалл…

— Интересно, — сказал я.

— Но вы здесь не за этим Михаил, верно? — подмигнул мне толстячок.

— Верно… хочу узнать как вы будете голосовать, — сказал я и включил «инфо».

— Да я пока не знаю, — сказал он и я увидел что это правда. Цвет над ним был белым.

— А что вас может побудить голосовать за меня? — прощупывал я его.

Он задумался. И я увидел что его отношение ко мне вполне себе положительное.

— Я не знаю, — сказал растерянно толстячок.

И опять правда.

— У меня к вам просьба тогда, проголосуйте за меня.

Он кивнул и я увидел что он не врёт. Что бы не выглядеть эгоистом, я решил ещё с ним поболтать. Мы обсудили новый вид пиццы. Выяснилось что он как и я оказался фанатом этого блюда. Затем выяснилось что ему как и мне нравиться мороженное, точнее мы его фанаты. Тогда толстячок вообще растаял. А я что бы закрепить успех, я сказал:

— Когда это всё закончится, откроем с вами заведение, где главными блюдами будут мороженное и пицца. А вы будете следить за качеством и разнообразием.

— Мда, — задумчиво сказал толстячок. — Я бывал в еврпое и в новом свете и знаете я успел попробовать пятьдесят два сорта мороженного… какого там только не было. И тридцать один сорт пиццы. Мне нравиться ваша мысль!