В светло-сером элегантном пальто, с массивным воротом из волчьего меха, Кадетский выглядел щуплым, но очень живым. Среднего роста, с сильно кучерявыми волосами как у какого ни будь мавра, только волосы были не чёрными, а посветлей, можно сказать оттенок каштановых. Я смотрел на него во все глаза. Как одновременно на человека уникального, талантливого управленца, так и на потенциального врага.

На плацу загородной тренировочной базы, были те кто выжил в той первой битве с кланом Злого волка. Все кроме двух трибунов Мартынова и Лютова. Нет, они не погибли, и их к сожалению не расстреляли, просто их разжаловали до центурионов с запретом на повышение в течении пяти лет. И если для Лютова ещё был шанс стать когда-то хотя бы манипулом, то вот у Мартынова дела обстояли не важно, немолодой, отвыкший уже от непосредственного участия в боевых действиях, то есть стрелять и рубить врагов, он не питал никак иллюзий для своей карьеры. А центурионов часто ставили на такие места, что им приходилось самим принимать участие в боях...

Я вытянулся при приближении Виктора Кадетского, мы выжившие витязи в количестве ста восьмидесяти семи человек стояли отдельно от остальных. Наконец кадетский взял медаль для меня с большой подставки, которые таскали за ним помощники секретари.

— Михаил Финеев? — уточнил он.

— Так точно.

— Вы явно достойны большего чем пятый ранг штурмовика, я читал рапорт, что вам единственному удалось выжить из трёх сот человек и пятидесяти витязей…

— Так точно! — вытянулся ещё, так что подбородок смотрел чуть ли не в небо. Пришлось изображать подобострастие и послушание.

Он приколол мне на мундир прямоугольный значок, где наверху было большие буквы «2ОТ» а внизу «Ш-5», пожал руку. И на мне вручение наград, премий и новых званий закончилось. Пара декурионов стала центурионами, некоторые центурионы получили звание манипулов, а один, которому пришлось руководить обороной заднего фланга, даже получил звание трибуна.

Кадетский отошёл в сторону и встал за микрофон, рядом с массивными динамиками из дерева. Пискнули колонки от нахождения рядом с ними микрофона.

Послышался голос Кадетского:

— Можно говорить?... Хорошо… я понял. Дорогие трестовцы, друзья, товарищи. Вы попали в непростую ситуацию, но вопреки всему вам удалось выжить. Враг коварен и силён! Противоестественно синёл, несправедливо силён… Как многие другие ему подобные… Поэтому ваша битва, где вы оказались практически равными по численности… эта битва сродни подвигу! И придёт время когда мы будем править этим миром, когда вы и такие как вы смогут выйти один на один против любого сверхъестественного врага. Выйти и победить! И поможет нам в этом наш соратник, наш товарищ, наш бог если хотите и имя ему технический прогресс! И тогда мы, вы и я сможем построить новый, справедливый мир! Мир истинного равенства и закона! — на последней фразе Кадетский возвысил голос и он прозвучал как гром.

В этот момент у меня возник диссонанс, показалось словно перед нами выступает император всея Руси или президент, но никак не хозяин всего лишь одного — Второго Оружейного треста. Наверно всё дело было в том что сам Кадетский так себя ощущал, и в тот момент все кто был на базе и слушал его ощутили нечто подобное. Возвысив себя, он сразу же возвысил и их.

И им это нравилось…

Раздались сперва единичные аплодисменты, а затем словно лавина хлопки стали резко нарастать, пока не превратились в оглушительный грохот. Я же, стоя и хлопая в ладоши со всеми на автомате, чуть ли не ухмылялся. Если ты дядя хочешь создать мир без сверхъестественного, то зачем тебе в Переход? Или ты хочешь что бы этой силы не было ни у кого, кроме тебя? Тогда Кадетский показался мне мутноватым и довольно хитрым человеком… человеком с неясными целями. С другой стороны: кто в здравом уме будет кричать на весь мир о своих настоящих, истинных целях?

Опять пошёл снег и Кадетский предложил нам пройти в железобетонный ангар и отобедать на благо треста. Словно ожидая знака, изнутри распахнули большие металлические ворота с резиновыми уплотнителями по краям. Когда мы вошли, большие ворота закрыли, и я понял что внутри довольно тепло, плюс десять не меньше. По краю вдоль стены тянулись трубы отопления, питаемые от котельной стоявшей где-то позади ангара и усиленно чадившей чёрным дымом всё то время, покуда мы стояли на плацу, получали звания с медалями и слушали Кадетского.

Я вошёл внутрь и увидел с краю импровизированную кухню с поварами. Между столами сновали официанты, нося готовые блюда, пустые кружки, тарелки. Сами столы уже ломились от разнообразной еды и алкоголя, хотя последнего было немного. По блюдам я понял что если это и не еда для элиты то близко. Чего только стоил запечённые телята лежавшие на столе целиком! Или салаты из морепродуктов. Или фрукты типа бананов и апельсин, которые в этом мире были отнюдь не дешёвыми…

Я сел за стол, выцепил себе обычных отбивных из курицы с грибами, взял чёрного хлеба и принялся с аппетитом обедать. Как ни странно всё было вкусным. Столы наполнились одобрительным бормотанием, весельем и воспоминаниями той самой битвы, в который мы едва выжили. Впрочем были тут не все кто выжил, многие были на лечении, в том числе и с помощью крысолюдов, то есть магии. Всего нас там собралось человек четыреста, и места в ангаре хватило бы ещё человек на двести…

Всё это продолжалось как мне рассказывали часов до двенадцати ночи. Я ушёл уже через пару часов, так как не пил и вообще не хотел особо брататься с этими людьми, понимая что завтра возможно придётся с ними воевать. Ещё не прошло то неприятное чувство, когда я вынужденно зарубил тех ребят, круша волколюдов Огненным клинком. Тогда стало очень гадко, особенно когда я рубил одного из витязей, который успел заглянуть мне в глаза, молчаливо моля о пощаде…

Но тогда я запихнул это чувство глубоко в себя, тут же забыл его, занял себя заметанием следов… И вот теперь когда они сидели и обсуждали прошлую битву, я почему-то ощущал себя среди боевиков частично предателем…

Я ехал домой на мотоцикле и всё думал о тех людях которых убил. Хотелось отдохнуть, просто морально отдохнуть и ни с кем не воевать, никого не убивать. Иногда люди устают от войны, читая раньше об это я слабо себе представлял что это такое, как можно устать от этого. Но столкнувшись сам, сразу понял что они имели ввиду…

Но отдохнуть нам не дали, на следующий день у нас была сложная работа. Сперва меня вроде поставили на совсем безобидный объект, где никаких драк и боёв не ожидалось, но посреди дня объявилась внезапно серьёзная задача. Меня сняли с объекта и послали заниматься этим душным делом…

После битвы в поселении клана Злого волка прошло всего три дня. Из выживших витязей сформировали отряды по двадцать и более человек для поимки остальных клановцев. Теперь мы, те кто выжил стали что-то типа элиты, нам присвоили особое звание «штурмовик пятого ранга», в то время как у обычных боевиков максимальное звание было «штурмовик четвёртого ранга».

По городу гуляла ещё сотня неликвидированных волколюдов из клана Злого волка. Что они придумают сделать, как отомстить тресту никто не знал, поэтому начались поиски... Никто не ожидал что их опознают так быстро, но трест щедро платил информаторам, поэтому цели нашлись так скоро.

В одном из таких отрядов ликвидаторов оказался и я.

Главным у нас был декурион Славин. Отряд в двадцать человек, послали в предполагаемое место, где могли быть клановцы. Всего тресту осталось найти сотню особей, где почти все были мужского пола, это считай целый клан.

Получив наводку, мы выехали по вечернему городу на четырёх машинах на адрес. Я сидел в одной машине с командиром декурионом Славиным.

— Слушай Финеев? Ты же был там при штурме… когда они нас чуть не кончили, — сказал он.