========== Глава 1. Перемены ==========

Отец умер внезапно. Я не успела испугаться, как он захрипел и упал головой в жаркое. Мать сильно побледнела, вскочила и постаралась его приподнять. Лицо папы побагровело, и мне стало страшно, когда смотрела на него, а тем временем по его щекам стекала подлива.

Вокруг хлопотали горничные привлечённые шумом, пальцы нашего лакея дрожали, когда он расстёгивал манишку хозяина. Отца уложили на диван, а мама морщилась и потирала висок, другой рукой стирала салфеткой соус, испачкавший ее платье.

Меня затрясло, но слез не было, просто в груди все сжалось в комок, и все. Дыхание папы стало прерывистым, я хотела подойти к нему, но мама приказала увести меня. Горничная дала какие-то капли и стакан, и мы шли по лестнице, когда приехал доктор. Вместе с ним был и священник. От неожиданности, увидев чёрную сутану, я вздрогнула и расплескала воду. Фрейлейн настойчиво вцепилась в мои плечи, уводя меня наверх.

Через час все было кончено. Мы стояли в зале замка, а отец лежал на столе, около него горела свеча. Мать, одетая в чёрное, беззвучно рыдала, но глаза ее были сухи. Снова к моему сердцу подкатила волна страха: я все поняла. Похороны прошли тихо, на них никто не присутствовал, кроме нас с мамой. Закрытый гроб погрузился в могилу, а через месяц все забыли о бароне фон Ромфеле. Мать не приглашала родственников, чему я была рада и прекрасно понимала ее.

Прошёл год. Неожиданно, словно тараканы из щелей, вылезли кредиторы и обманутые картёжники. Мать ходила раздражённой и рано ложилась спать, ссылаясь на мигрень. В замок постепенно прокралась бедность. Я начала стыдиться своих платьев и потускневших украшений. Но если б знала, что меня ждёт дальше, то ни за что бы не стала жаловаться на скудность гардероба.

***

— Я решила вернуться в Дарье в Затонск, — мама поправила волосы и улыбнулась.

— Почему? Разве нам плохо в Вене? — изумилась я.

— Ты знаешь, отец оставил нам только долги. А замок уже заложен. Скоро нам негде будет жить, пойми это, Каролина. Я приказала собирать багаж, через два часа мы уезжаем.

Мне пришлось вернуться в комнату, но вещи вываливались из рук, поэтому, наказав горничной упаковать чемодан, подошла к окну. По карнизу ходила бродячая кошка. Откинув голову назад и прищурившись, я смотрела, как осторожные серые лапы подцепили листок. Кленовый лист перевернулся и, покачиваясь, полетел вниз. На булыжник.

Я вздрогнула и отвернулась. На стене висел плохой портрет отца.

— Да, папа, вот так и моя жизнь рухнула. Рухнула в пропасть, — немного помолчала. — Мама намерена отправиться в Россию.

Навалилась тоска, глухая и холодная, как зимний ветер. Часы глухо отбили десять ударов. В сердце царила пустота, которая постепенно вытесняла тоску по убитому. Мои пальцы тряслись, когда взяла со столика медальон, замочек не желал застёгиваться. Подбородок задрожал, а в уголках глаз набежали слезинки.

— Каролина, мы можем опоздать на вокзал, — устало заметила вошедшая мама. Я обернулась к ней и лишь сухо кивнула, оправляя замявшиеся кружева платья.

— Не сердись, уверена, что тебе понравится усадьба. Она лучше, чем замок.

Конечно, страдающий угрызением совести будет бежать, куда угодно, лишь бы уйти. Наш многочисленный багаж конюхи вязали к задку кареты, а я, чтобы не расплакаться на глазах у всех, быстро нырнула в глубину экипажа, в алое царство бархата и лаковой кожи. На другой стороне дороги рос старый дуб. Бронзовые листья кое-где кучками сидели на ветвях. По словам гувернантки, под ним в детстве я училась ходить и собирала жёлуди. Этого я сама не помнила, часто читала под дубом или бегала с легавой вокруг корявого, шершавого ствола. Теперь он, растрёпанный дождями и ветром, провожал меня в далёкий путь.

Мама раскрыла веер, впереди за стенкой застучали копыта, и защёлкал кнут. Пейзаж за окном ожил, медленно уходя назад, а я наблюдала за дубом, прижавшись к стеклу. Оно приятно холодило лоб. Незаметно пришёл сон.

Перед глазами мелькнули кованые решётки вокзала. Увы, наглотавшись пыли в карете и слегка помятые толпой, мы шли чуть ли не в самый конец длинной вереницы вагонов. Где-то вдалеке прозвучал колокол, и все сразу засуетилось.

— Пятьсот лет назад…- услышала я и, не таясь, скривилась. Этой историей мать тешилась, лелеяла ее, вот и сейчас рассказывала ее какой-то пожилой фрау. Каждый австрийский крестьянин знал эту сказку в мельчайших подробностях, но мама… Уж соседи за глаза называют нас, баронов фон Ромфель, слабоумными! Несчастная старушка внимательно склонилась к собеседнице, а я, извинившись, встала и вышла в коридор вагона. Но вскоре однообразные пейзажи наскучили. Всматриваясь в своё лицо, ставшее более худым и грустным, заметила, что волосы лежат патлами, и решила их остричь. Правда, это сделала только в Варшаве, с трудом уломав маму

Я не стремлюсь в Россию, в эту дикую, варварскую страну. Какую же глупость мы совершили, уехав из Вены!.. Право, почему я так враждебна? Везде есть свои достоинства. Говорят, у русских хорошая поэзия. Что ж, посмотрим… О, нет! Этот язык отвратен и слишком сложен! Что же здесь так хвалят? Этих грязных мужиков в каких-то лохмотьях? Или вот эти землянки, в которых стыдно свиней держать?! Какие же они жалкие? — я презрительно улыбнулась, рассматривая покосившиеся домики. Варварская страна.

Мы подъезжали к Варшаве. С виду все довольно цивильно. Посмотрим…

***

… Какой ужасный город!

— Каролина, мы в Затонске,— радостно улыбнулась мама. Я отвернулась. После Петербурга, холодного и высокомерного, на мой взгляд, города, и Москвы, слишком провинциальной, невыносимо видеть грязный снег на неубранной мостовой. Где же порядок? Сказала об этом матери, но она лишь заметила, что нельзя видеть во всем только плохое.

Тётка оказалась располневшей молочницей, рядом с ней мать выглядит невестой. Я покрепче перехватила дорожную корзинку.

— Знакомься, доченька, твоя тётя, Дарья Павловна.

— Здравствуйте, — чопорно кивнула и нехотя поцеловала ее в щеку. Меня передёрнуло от омерзения. Целовать крестьянку, фи! А та ещё и улыбается, как телёнок. Дикарка.

— Пойдёмте, я вам комнату покажу, — она говорит так тихо и невнятно.

— Danke.

Убогий серый дом, мне все кажется, что этот коридор ведёт в погреб нашего замка. Комната оказалась чистенькой и уютной. Отмахнулась от тётки вежливым «danke» и захлопнула дверь перед носом кучера с моим багажом, смерив его презрительным взглядом.

Слезы сами по себе навернулись на глаза, и я, бросив корзинку на пол, расплакалась.

========== Глава 2. Приятный вечер ==========

Что делать? Мама больна, мы не можем навсегда здесь остаться! Если с ней будет приступ, то никто ей не поможет. Пречистая Дева, помоги мне! Зачем сюда приехали? В этот гадкий город?!

Кто-то постучал.

— Каролина! Открой дверь! — это мама. Я встала со стула и, вытирая слезы, повернула ключ в замке.

Она тревожно заглянула в мои глаза и обняла меня:

— Девочка моя, кто тебя обидел?

— Никто, это пустяки.

— Я тебя понимаю. Когда в первый раз приехала в Вену, тоже чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Это пройдёт. Дарья приготовила восхитительный обед в честь нашего приезда.

— Спасибо, но самочувствие неважное, голова болит. Я попозже приду.

Проводила маменьку, на душе стало грустно, и вышла в коридор. У двери стоял мой чемодан.

Вешая вещи в шкаф, подумала, что зря переживала из-за старых платьев. В этой глуши они будут выглядеть, как самые лучшие, парижские. Вошла горничная снять чехлы с комода и стульев. По привычке я подошла к окну, но увидела не карниз, а ели в снегу и аллею. Прижавшись щекой к холодной раме, заглянула за угол, но ничего интересного там не было, разве только ворота, покрашенные в серый цвет. Я повернулась и начала следить за горничной. «Никому нельзя доверять», — вспомнила слова отца и грустно улыбнулась.