– Каким судьбами, Демид Сергеевич, – протягивает мне руку. Жму.

Рукопожатие у него слабое и потное, а ладонь мягкая, неприятная. Впрочем, как и он сам.

Я ничего не отвечаю, и он сам продолжает:

– Отдых после тяжёлого дня?

– Он самый.

– Говорят, у вас там все плохо, – кивает куда-то себе за плечо, но ясно, что имеет в виду обвал на объекте.

– Уже все уладили. Дальше просто работаем и выполняем свои обязательства.

– Твои юристы волшебники.

– Других не держим.

Это разговор ни о чем, просто дань вежливости. Я жду, что он что-то ляпнет по поводу Вознесенской, но Аркадий Дмитриевич этой темы не касается. Его больше интересует довольно молодая девка за соседним столиком, но он так усердно делает вид, что не замечает ее, что это даже смешно. Семьянин недоделанный.

Не зная, что еще сказать, Щеглов желает мне хорошего вечера и поспешно уходит, а спустя пять минут следом за ним цокает копытами и девчонка.

А Лерки все нет, и я начинаю подозревать, что она попросту сбежала.

Надеюсь, не к этому смертнику Леше. Надо его найти и поговорить по душам. Если не дурак, то поймет, чем ему грозят такие звонки. Черт, я становлюсь маньяком.

Подзываю первую попавшуюся официантку, сую ей крупную купюру, которой хватит чтобы оплатить пять ведер того пойла, которое они называют здесь кофе, и выскакиваю на улицу.

Уже ночь. Небо темное, затянуто хмурыми облаками, через которые ни одна звезда не пробивается. Ладно хоть фонари горят, так что всю улицу просмотреть можно.

Вознесенская сидит чуть поодаль на лавке. Упирается руками в сиденье и, чуть склонившись вперед, качает ногами, рассматривая свою собственную обувь.

Зараза. У меня аж внутри все сжимается. То ли от злости, то ли от облегчения.

– Почему ты здесь? – получается требовательно. Но иначе не могу. При любом раскладе сахарным мальчиком я не стану.

Она перестает трясти ногами, поднимает на меня серьезный, какой-то слишком взрослый взгляд и произносит:

– Жду такси.

– По-твоему, нормально вот так сбежать? – сажусь рядом, развязываю галстук, потом и вовсе стягиваю его и бросаю в мусорное ведро. В последнее время они меня бесят. Как в строгом ошейнике, мать его.

– Хороший был галстук, – скупо замечает она и отворачивается.

– Лер, давай не будем делать вид, что ничего не происходит.

– А что происходит, Демид? Объясни мне, потому что я не понимаю. Мы расстались. Я приняла твою позицию. Пережила, привыкла. Теперь у меня своя жизнь, в которую я больше не хочу тебя пускать.

Она говорит это так тихо и так уверенно, что у меня сводит зубы. Девочка научилась быть твердой.

– Поэтому не надо, Дем.

– Чего не надо?

– Ничего. Вообще. Я усвоила прошлый урок, поняла и про разный уровень, и про то, как и где нужно себя вести. Не надо мне снова об этом напоминать. Мне это не нужно. Я хочу просто жить. Общаться с друзьями, с близкими, с теми, кто принимает меня такой, какая я есть и не пытается посадить на цепь.

– С Лешей? – внезапно выдаю я, хотя и не собирался.

– И с ним в том числе, – Лера немного морщит нос, – а может и не с ним…но не с тобой точно.

Очень тяжело общаться с человеком, который тебе совершенно не доверяет. И крыть нечем. И винить не за что, потому что в прошлый раз я хорошо постарался. Научил, воспитал.

– Как там твоя ненаглядная? – спрашивает, пытаясь сделать вид, что все равно. Но я ей тоже не верю. Смотрю на сцепленные до побелевших пальцев руки, на то, как нервно она пружинит ногами, как елозит на сиденье, неосознанно отодвигаясь от меня подальше.

– Не знаю. Я не ответил, – опережая ее вопрос, добавляю, – не захотел.

Снова внимательный взгляд.

– Меня ты так же игнорировал? Просто не захотел и все?

– Лер, – начинаю говорить и замолкаю, потому что красноречие изменяет. Я и так-то не слишком болтливый, а тут под ее пытливым взглядом и вовсе язык примерзает к небу. Это вам не бизнес, где все четко, и не договорные удобные отношения, в которых тоже все работает, как часы. Это Ежик. Шальной и обиженный.

– Она хоть заслужила это?

Не заслужила. Элька старалась, за нас двоих, изо всех сил. И до недавнего времени, я думал, что этого достаточно. Увы, нет.

Лера все понимает без слов и сокрушенно качает головой.

– Все ясно с тобой, Демид. Прости мне пора.

К нам подъезжает такси, но я не могу ее отпустить. Просто не могу и все. Беру за руку и тяну за собой.

– Дем, ты чего?

– Я сам тебя отвезу.

– Но такси…неудобно

Сую деньги водителю, и тот с довольной мордой уезжает.

– Все удобно. Идем.

Она почему-то не спорит. Грустно повесив голову, идет рядом со мной, пинает камушек. Меня не покидает ощущение, будто она пытается натянуть на себя рубище и стать незаметной. Весь ее смиренный вид будто кричит: здесь нет ничего интересного, проходи мимо и не оглядывайся.

Она прячет от меня ту самую Леру, от которой рвет крышу. То, какая она была с подружками – яркая и свободная, и то какая она сейчас со мной – это два разных человека. На будто боится, что снова зацепит меня. Прячется.

Сказать ей, что уже поздно? Или промолчать?

Я все-таки молчу. Это уже не та Лерка, что раньше, которая была влюблена в меня словно кошка и ловила каждое слово. Эта другая. Убежденная, что я ей не нужен и полностью смирившаяся с тем, что у нас ничего не получится. Мы как будто местами поменялись.

Я отвожу ее домой.

– Набери меня, как дойдёшь.

Она кивает. Выходит, из машины и бредет к подъезду. Вид у нее какой-то обреченный и удрученный одновременно. Ни разу не оглядывается. Просто уходит. И даже когда в ее комнате загорается свет – не звонит.

Я не знаю, как справиться с ощущением, что все катится в тартарары. Демид не давит, не делает непристойных предложений, не лапает ни руками, ни взглядом, но я чувствую, как вокруг меня стягивается тугая петля, сплетенная из обрывков наших прошлых чувств. Вернее моих, в том, что с его стороны тоже что-то было – я не уверена. Интерес, влечение – да, что-то серьезное – вряд ли. А что у него в голове сейчас – я боюсь даже предположить. И меня до чертиков пугает его настрой.

Барханов из тех, кто привык получать все, что захочет.

Ему не надо ничего говорить, я и так все вижу. По упрямо поджатым губам, по волчьему подозрительно задумчивому взгляду. Он решил, что я ему нужна. Знать бы еще зачем.

Возможно, хочет вспомнить старые добрые времена и затащить меня в постель – единственное место, где у нас не было проблем. То ли что-то еще.

Я боюсь этого «чего-то еще». Потому что слишком много на кону. Я уже не та девочка, которая сама написала взрослому мужику и предложила лишить меня девственности. Я все еще дурная, но не настолько чтобы прыгать в омут без оглядки на прошлое. У меня за плечами целый ворох болезненных воспоминаний и сложного опыта. А еще сын. И если Демид о нем узнает, то уж точно никогда не отпустит.

Но больше всего меня пугают собственные мысли. Когда я думаю о нем, все чаще в голове проскакивает шальное «а что если»? Вдруг в этот раз получится по-другому.

Приходится одёргивать себя. Напоминать, что такие как он не меняются. Что Дем все тот же чертов жесткий мужик, который прогибает под себя каждого, кто попадется на пути. Захочет – посадит рядом с собой, в золотой клетке или на цепи. Захочет – отберет сына. Ему это по силам. Ему все по силам. Это сейчас он ведет себя сдержанно, не давит, но, если захочет – сомнет играючи. Уж я-то знаю.

Я не вытяну его. И как бы сердце не заходилось при взгляде на суровый профиль, я ничего не хочу тянуть. Слишком это больно.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.