– Она согласна, мистер Смит! Оливия согласилась!

Адамсон радовался, как ребёнок, не понимая, что подготовить его долговязую сестру к работе с реквизитом будет такой же непосильной задачей, как выдрессировать для этого ослицу Дженни. А уж её хмурый и неулыбчивый вид! Ни грана обаяния, даже странно. Впрочем, девушки сейчас совершенно не такие, как во времена его молодости.

Опасения иллюзиониста подтвердились сразу же. Сначала мисс Адамсон не желала лезть в тёмный люк, из которого тянуло сыростью и мышами, потом с великим трудом, после долгих споров и заверений, что с ней не произойдёт ничего непоправимого, удалось пристегнуть её за талию, руки и ноги к креслу и медленно, чрезвычайно медленно и осторожно продемонстрировать работу реквизита.

На этом этапе Рафаил Смит и предвидел основные сложности, и, как человек поживший и с большим опытом, оказался прав. Когда мисс Адамсон вместе с креслом описала полукруг и на несколько мгновений оказалась в положении вниз головой (не то чтобы это было сделано специально, скорее, иллюзионист хотел подготовить свою будущую ассистентку к тому, что её ожидает), то из-под сцены отчётливо донеслись такие слова и выражения, каких девушки времён молодости Рафаила Смита себе ни в коем случае не позволяли. Дюжие работники сцены, проходившие в этот момент мимо, вздрогнули и принялись озираться по сторонам.

Когда же кресло описало полный круг, и мисс Адамсон вновь показалась из люка над сценой – самую малость растрёпанная и с такими глазами, что иллюзионист решил немного выждать перед тем, как вернуть ей свободу, – то она прерывистым тоном, сдувая с лица прядь волос, категорически заявила:

– Я бы хотела перекинуться словечком с мистером Адамсоном, если не возражаете. Прямо сейчас!

Филипп нашёлся неподалёку, у оркестровой ямы, где вёл ожесточённый спор с музыкантами о недопустимости опозданий на репетиции. Рафаил Смит в нескольких словах передал ему суть проблемы и удалился. Оливия так и осталась пристёгнутой к креслу, и, как мог видеть иллюзионист со своего наблюдательного пункта, брат тоже освобождать сестру не спешил, предусмотрительно держась на безопасном от неё расстоянии.

Неизвестно, о чём близнецы говорили, но через четверть часа Филипп тяжело опустился на стул рядом с Рафаилом Смитом и устало сообщил:

– Можете работать дальше, мистер Смит. Только… как бы это сказать… не наседайте на мисс Адамсон очень уж сильно. К ней нужен особый подход. Тут похвалить, там промолчать. В общем, как-то так.

Ничего на это не ответив, фокусник сверился с карманными часами. До дневного представления, когда придётся освободить сцену, времени оставалось достаточно.

Вопреки ожиданиям, дальше дело пошло легче. После беседы с братом мисс Адамсон заметно присмирела, и из её взгляда пропало выражение хищного зверя, запертого в клетке. Убедившись, что работа поворотного механизма не наносит ей никакого вреда, девушка уже не так отчаянно закрывала глаза перед тем, как описать полный круг и вернуться в ту же точку.

Техническая сторона трюка с исчезновением и последующей материализацией сложностью не отличалась. Темп, темп и ещё раз темп – вот залог успешного фокуса. Тут многое зависело от того, насколько быстро двигается ассистентка и что иллюзионист предпринимает, чтобы отвлечь внимание публики от истинных действий участников иллюзии.

Весь расчёт строился на том, что Оливия, пока фокусник делает вид, что читает магическое заклинание над накрытой покрывалом фигурой, должна была молниеносно привести в действие скрытый механизм, открывающий в сцене люк и переворачивающий кресло, задержаться под сценой для того, чтобы освободиться от оков, и ловко пробраться через тайный ход в зрительный зал, где её триумфальное появление возвещало публике о том, что фокус удался в полной мере. После этого Оливии предстояло проделать обратный путь и зафиксировать себя в кресле до того, как иллюзионист приведёт в действие поворотный механизм и вернёт его на сцену.

Для всего этого от ассистентки, по мнению Рафаила Смита, не требовалось большого ума, только подходящее сложение, ловкость и беспрекословное подчинение его приказам. Со вторым, и в особенности с третьим, дело обстояло плачевно.

Мисс Адамсон, немного освоившись, принялась задавать множество каверзных вопросов, и старому фокуснику пришла в голову мысль, что ему гораздо спокойнее, когда новая ассистентка находится в люке, под сценой, а не буравит его взглядом потемневших от досады серых глаз.

Тем не менее дело двигалось. Разумеется, впереди были долгие часы репетиций, так как все действия мисс Адамсон с поворотным механизмом хитрого кресла требовалось отточить до полного автоматизма, но даже сейчас, спустя несколько часов с начала работы, результат внушал Рафаилу Смиту надежду на успешный исход.

Пока лучшим показателем можно было считать четыре с половиной минуты, тогда как уложиться необходимо было в пятьдесят секунд. А ведь следовало ещё научить эту несговорчивую, как все они сейчас, девицу, правильно двигаться по сцене, обаятельно и открыто улыбаться публике, пользоваться гримом, а также обрядить её в шелковый восточный костюм, расшитый полумесяцами, блёстками и стеклярусом. С этим, как справедливо подозревал старый фокусник, могли возникнуть особые проблемы.

Когда отпущенное им время истекло, и за сценой послышались протестующие крики мисс Дженни, которую запрягали в тележку для номера, открывавшего дневное представление, Рафаил Смит вынул из кармана не слишком чистый носовой платок и устало промокнул взмокший лоб. В эту минуту ему казалось, что если бы ему и вправду пришлось готовить к выступлению на сцене ослицу, располагая всего пятью днями, то это и вполовину не было бы так утомительно.

– Ну, мисс Адамсон, для новичка вы справились неплохо, – неохотно признал он, помня слова Филиппа об особом подходе, и сразу добавил: – Но настраивайтесь на большую, большую работу.

Оливия же, стараясь сохранить достоинство и не пыхтеть как паровоз после многочисленных утомительных пробежек под сценой, мрачно заверила его:

– О, я нисколько в этом не сомневаюсь, мистер Смит. А теперь поведайте мне, где я могу найти мистера Адамсона? Очень уж хочется повидаться с ним.

Растирая покрасневшие запястья, Оливия, с трудом сохраняя внешнее спокойствие, отправилась за кулисы на поиски брата.

Ещё недавно сцена и закулисные помещения были пусты, сейчас же всюду сновали рабочие в матерчатых кепках и серых куртках, переносившие громоздкий реквизит, где-то близко открывались и закрывались невидимые двери, отчего девушку, разгорячённую беготнёй по узкому тайному ходу под сценой, обдавали волны ледяного сквозняка и запахи зверинца. Никто не обращал на неё внимания, и какое-то время она растерянно бродила в сумрачном закулисье, неловко уворачиваясь от рабочих и стараясь не путаться у них под ногами.

Внезапно совсем рядом раздался истошный хриплый вопль, исполненный нечеловеческой муки, и Оливия нервно отшатнулась. Отступив на два шага, она наткнулась рукой на что-то горячее, покрытое шерстью, и резко обернулась, не представляя, что ожидает увидеть.

Из-под густой каштановой чёлки на неё смотрели самые кроткие в мире глаза. Мисс Дженни, почтенная ослица с постоянным ангажементом, закивала, кокетливо запрядала ушами, потянулась маленькой аккуратной мордой с белым пятном на носу к руке Оливии. Не обнаружив в ней угощения, ослица, не пытаясь более быть обаятельной, обиженно фыркнула, запрокинула голову и, раздувая круглые бока, прикрытые нарядной, расшитой бисером попонкой, вновь оглушительно пожаловалась на несправедливость этого мира и жадность отдельных его представителей.

На мгновение Оливия буквально оглохла от пронзительных криков, метавшихся в изрезанном пространстве закулисья, а потом увидела, как сбоку к ней приближается, шагая вразвалочку, вкрадчиво и вместе с тем угрожающе, словно полисмен к мелкому воришке, облако белых перьев. Маленькая голова с клювом на длинной шее уже тянулась к застывшей от ужаса девушке, когда из-за угла вышел плечистый мужчина с плетёной корзинкой в руках.