— Может тогда эти, как их, гончие, специально духа пробудили? — наобум предположил Гришка. — Чтоб нам худо сделать.
— Не исключено. Либо кто-то так решил от них защититься.
— На самом деле — весьма хитрый ход: облепился грязью, травой и всё — самый настоящий вурдалак. В темноте не отличить же. — поддержал Айромир. — Но одно понятно, что не мог он сам по себе, из ниоткуда взяться.
— Может быть маньяк…? Но этот дух редкость и его вызвать крайне сложно.
— Разве маньяк может подчинить столько вурдалаков? — недоверчиво посмотрел на Яромира Айромир.
— Сложная вырисовывается картина. Давайте начнём сначала… Что то единственное, способное пробудить вурдалака?
— У-у, началось… — Гришка поспешил спрыгнуть с колодца, прихватить со стола подсохший за ночь кусок жареной куриной ноги, и скрылся в доме. — Когда борьба умов закончится — позовите, а пока — я спать!
— Колдун. — пожал плечами Айромир, отвечая на вопрос Яромира.
— Причём, чем колдун мертвее, тем опаснее. Его дух — порождение извращённой, искалеченной души. Не зря же считают, что колдуны — голоса Забвения…
— Тогда уже получается целый ведьмак. Но, как подметил Гриша, с ним же мы разобрались? Бедабор при мне разломал его приблуду.
— Ведьмак… А вдруг наш ведьмак оказался куда сильнее и хитрее, чем я думал? Вдруг, там, в норах, он смог связать себя с этим миром не только ловцом снов?
— Никогда о подобном не слыхал.
— Подумай, ну сколько может поднять вурдалаков обычный ведьмак? Полсотни? Стань он духом, ну сотню поднимет — потолок.
— Там прикинуть, то в лесу было не меньше трёх сотен, как бы не больше.
— Вот именно. Значит здесь — явно не обычный дух. А на что способен маньяк, бывший при жизни ведьмаком?
— Поднять умертвие… — с лёгким испугом прошептал Айромир. — У меня плохое предчувствие. Нужно как можно скорее вернуться в лес и найти Бедабора.
— Именно, вот умертвия нам как раз-таки здесь только и не хватало! За Бедабора не переживай. Сам знаешь, он просто так в лапы чудищ не дастся. Нам же нужно отоспаться и отправиться к каменоломне. Днём здесь угрозы нет, а силы точно пригодятся. Чую, что вновь там гадина притаилась. Незаметно прошмыгнём, найдём его цацку и вернёмся в Слав-город, пока все не стало только хуже…
— Скажи, что я ослышался и мне показалось, что ты вновь хочешь лезть в эту дурацкую яму?! — послышался из-за стены недовольный возглас Гришки. — Я ещё с прошлого раза пылищу из носа не до конца выковырял!
— Спи давай, а то отдам тебя ведьмаку, как наживку! Будешь знать!
Гришка обиженно фыркнул и громко стукнул ногой в стенку.
— Надо же, выжили, — донёсся знакомый голос со стороны калитки. — скоты…
В воротах стояли потрёпанный Чук и по уши испачканный кровью Гек.
— Докладывайте, что с остальными? — весьма непривычным для Яромира, командным тоном спросил Айромир.
— Пошёл ты, Троицкая псина! — презрительно плюнул под ноги Гек, проходя мимо него в избу.
— Мертвы. — Чук подошёл к Яромиру, взял кружку из его рук и осушил до дна. — Нет больше братьев…
У Яромира болезненно кольнуло под лопаткой, но вида он не подал.
«Как же с этим всем справляется Руевит…?» — Яромир с печалью смотрел, как совершенно разбитый и потерянный Чук опрокидывает очередную кружку. — «Как воевода так спокойно переносит все эти смерти…»
Айромир долго смотрел на него пристально, исподлобья, будто изучая. И у Яромира сложилось ощущение, будто старый вояка видит его насквозь.
— Что, тяжко? — Айромир подсел к Яромиру, в то время как Чук проследовал за братом в избу. — Привыкай. Заделался головой, будь готов её же и лишиться.
— Разве к такому привыкнешь? — фыркнул Яромир, оторвал кусок ткани и стал приводить в порядок грязное лезвие.
— Такова доля ратника. Каждый день стоять бок о бок с братьями, относиться к своим воинам, как к сыновьям и быть готовым в любое мгновение распрощаться с каждым из них. Уж я-то в этом кое-что понимаю…
— Правду сказал Кек? Ты раньше воеводил?
Айромир на мгновение замолчал. Яромир чувствовал, насколько сильно не хотел тот вспоминать прошлое.
— Что ж…, сколь веревочке не виться, а концу быть, да? — тяжело выдохнул Айромир. — По роду я — сын ювелира, весьма знатного и уважаемого. Только к батькиному делу руки не лежали. Что ни вылью — всё через жопу. Зато сверстников лупил за милую душу! Посмотрел на меня батька, покумекал и отдал в гарнизон. Характер у меня был зверский… На второй день расквасил нос старшине, от чего целых две зимы просидел на нужниках. Только от своего не отступился. Сначала гридник, через зиму — десятник, ещё через две— уже старшина и почти сразу поставили полсотником. Потом сотник, темник и вот, к своим четырём десяткам, я — целый воевода.
— Неплохой путь, чтобы сейчас гонять каких-то чертей и мертвецов по проклятому захолустью… — под нос усмехнулся Яромир.
— Смейся, смейся, посмотрел бы я на тебя, если бы ты в один день потерял пять тысяч человек…
Яромир от удивления отложил меч в сторону и выпучил на Айромира глаза.
— Я вижу в тебе сильного командира. — Айромир взял Яромиров клинок, взял тряпку и продолжил его чистку. — Бедабор тоже это разглядел. Ты уверенный, сердечный, подаёшь большие надежды. Ты источаешь силу, за которой хочется идти, с за которую хочется сражаться. Потому мы и примкнули к тебе. Не столько в поисках заработка… С тем же успехом мы могли бы, как вот эти, ходить пришлыми и получать свои золотые, сторожа какого-нибудь купца, пока тот развлекается с очередной шлюхой. Сейчас, в дали от лишних ушей, я могу говорить открыто: в тебе куда больше от истинного князя, чем в твоём брате.
Яромира передёрнуло.
— Что, неприятно? — усмехнулся Айромир. — Ты не подумай, я не призываю к мятежу. Просто правда на лицо. Мы это видим, люди это видят, сам князь это видит и с каждым днём всё больше чует в тебе угрозу.
— Мне это не нужно.
— Погоди отнекиваться… Не нужно, пока сам не вкусишь власть и силу. Ты ещё молод, за всё радеешь и ко всему относишься слишком… по-детски. Послушай сюда: от судьбы не уйдёшь! Придёт время и тебе придётся сделать тяжелый выбор. Ты ещё поведешь за собой людей, и они будут умирать за тебя! Хочешь ты того или не хочешь, но такова доля каждого правителя, командира или лидера. Смерть — неотъемлемая часть жизни. И люди в руках властителя — не больше, чем куски кожи в руках мастерового. Лишь средство достижения цели.
— Вы не рассказывали, что Бедабор спас тебя от гончих. Потому ты так рвёшься его спасти?
— Он грозный воин. Спору здесь нет и быть не может. Но я знаю его с обратной стороны. Отзывчивый, справедливый, сердечный. Бедабор не только вытащил меня из западни, но и помог найти место в этом мире. Моё место. Он стал мне братом, и я попросту не могу оставить его в беде.
— Тогда нам стоит отправляться и побыстрее покончить со всем этим…
Яромир не успел закончить мысль, как из избы донеслась громкая брань и на улицу вышли Чук и Гек.
Следом вывалился взъерошенный Гришка, прикрывавший левый глаз ладонью.
— Вонючие козлы! — кричал он вдогонку принявшимся седлать коней близнецам. — Яромир, эти скоты сваливают! Таки, ещё оставшиеся деньги отобрали и вот этот в глаз мне зарядил, падла!
— Завали хлеборезку, ржавый, пока ещё и будку не снесли! — нагло огрызнулся в ответ Гек.
Яромир и Айромир нехотя поднялись и перегородили дорогу близнецам.
— Далеко намылились? — Яромир взял коня Чука за узду. — Работа ещё не закончена…
— Руки убери, приблуда! — Чук дерзко оттолкнул Яромир и запрыгнул в седло.
— Мы в этой проклятой дыре и на мгновение больше не задержимся! — Гек выхватил меч из ножен и направил его в грудь подходящего Айромира. — И только попробуйте нас остановить!
— Сраные трусы! — усмехнулся Айромир. — И где ваша расхваленная честь?!
— Там же, где остались наши братья! — Чук затянул ремни упряжи и поправил седельные сумки.
— Таки, вы взяли деньги и не выполнили обещанную работу! — влез перед Геком Гришка. — Оставляйте жалование и можете катиться ко всем чертям, сыклявые Двое из Ларца!
