– Стасик, Стасик, тебя слышно за квартал, – с приятной улыбкой заговорил Корбут. – Рад тебя видеть, Боря! Как тебе наше заведение? Но это пока только начало. Я тебе сейчас объясню, как здесь все будет.

– Явился! – проворчал Стас. – Можешь не утруждать себя. Боря уже в курсе.

– Без меня он не может быть в курсе, – все так же спокойно продолжил директор, уводя гостя в крыло, где предполагался его кабинет.

Следом за Корбутом в подвал спустился и Соболев. При виде нового посетителя он не сдержал вздоха усталости.

Надо заметить, что Соболев был единственным из коллектива, кого в будущем здесь не ожидала никакая должность, и также единственным, кто имел хоть какое-то представление о строительных работах. Собственно, он был здесь и мастером, и прорабом. И все, что было сделано, было сделано его руками и под его руководством. Работал он молча и всякое явление разговоров, замечаний или советов встречал глухим раздражением. Корбут чувствовал это и всегда старался заняться своей говорильней подальше от него.

– Такое впечатление, что он хочет отделать только свой кабинет! – в сердцах выпалил Стас. – Кстати, Саша, он тебе насчет цемента ничего не говорил?

– Ничего, – коротко ответил Соболев.

– Паскуда! – процедил сквозь зубы Стас. – Только трындеть может!

– Что такое? Что такое, мальчики? – послышался вдруг ласковый голосок.

На входе появились две женские фигуры, отчего Борода вмиг расцвел, и его борода разлопатилась.

– О-о!.. Васенина! – воскликнул он. – Чего нам привезла? Эту девушку? Она твоя подруга? Как ее зовут, такую симпатичную?

– Это Наташа, моя коллега. Только я не пойму, вам цемент нужен или девушки?

– И то и другое.

– Не обращайте на него внимания, – сказал Стас. – Мы ему сделаем обривание, и тогда ему нужен будет только цемент.

– Мальчики, мальчики! Сейчас вам всем будет не до девочек. Я вам цемент привезла.

Татьяна Васенина работала в отделе снабжения в одном из проектных институтов. И один только Бог знает, какая корысть заставляла ее оказывать помощь предприятию Корбута. Она брала на себя не только поиск и доставку нужных материалов, но также и невыносимо сложные бумажные операции. Помимо основной и дополнительной работы, она еще имела дочь и мужа-пьяницу, которые требовали не меньше времени и сил.

В ней было очень много материнского. Это была просто большая мама, особенно грудью. Это была очень хорошая мама – сплошная доброта, внимание, улыбчивость. Ей все время не хватало детей, и она их находила.

– Танечка, какая ты умница! – воскликнул Стас. – Я бы с радостью обменял тебя на двух Корбутов. И еще бы эту бородатую Нелепость в придачу дал.

– Да что ж ты так о своем коллективе?!

– Этот коллектив мне не коллектив. Сплошная непригодность. Кроме Саши, конечно. А нашему директору место на рынке, в рыбном ряду.

– О боже! Разве ж можно так о начальстве? А где оно, кстати?

– Не спрашивай. Оно сейчас так занято, так занято!

И Стас указал пальцем на крыло, где находился Корбут.

– A-а!.. Понятно. А кто там с ним?

– Совершенное никто. Просто фарцовщик. Штаны принес. У нашего головы они прохудились. От сидячки на «Башне».

– Понятно. Так вы будете разгружать цемент?

– Конечно! А он в чем? В мешках?

– Да, два мешка. Надеюсь, пока вам хватит.

– Конечно, Танечка! Спасибо тебе, родная! Так, бородатый негодяй, дуй вперед! На каждое плечо тебе по мешку. Я, так и быть, помогу загрузить.

– Ну уж нет! Помогать буду я…

Тем не менее Борода был вынужден подчиниться, и они, пререкаясь, отправились на выход.

– Белый «Москвич», ребята! – крикнула Васенина им вслед. – Там водитель вам откроет багажник!

Соболев, успев уже переодеться, окидывал глазом фронт работы.

– Ну, как тут у вас? – заговорила с ним Васенина. – Вижу, скучаете. А я вот привела подругу. Показать, что тут будет.

– Не представляю, как можно показать то, чего еще нет, – суховато ответил Соболев.

Подруга выглядела лет на десять моложе Татьяны. Была нарядна, красива, источала дорогой аромат духов. Она с живым интересом разглядывала помещение, и этот интерес совсем не вязался с ее внешностью.

– Ну, уж по сравнению с тем, что здесь было, Саша! Наташенька, ты не представляешь, что здесь было! Здесь сам черт себе и ноги ломал, и рога сворачивал!

– Ой, я представляю, Танечка!

– Нет, ты не представляешь, Наташенька. И не можешь представить, что здесь будет! Здесь будут кабины! Полуоткрытые кабины, с такими ступенями вверх, как в амфитеатре…

Спустя полчаса Корбута с гостем уже не было. Стас с Бородой приготовили раствор и подтаскивали кирпичи, а Соболев делал кладку стены, отделяющей посудомойку от главного зала. Васенина с подругой стояли рядом и внимательно следили за ним.

– Слушай, Соболев, до чего ж я люблю смотреть, как ты работаешь, – говорила Васенина. – Такое впечатление, что ты всю жизнь работал каменщиком. Правда, Наташенька?

– Да, правда, – смущенно подтвердила Наташа.

– Саша, а что, все журналисты так хорошо работают? У вас что, был курс каменщиков в университете?

– В университете учат разговаривать, а не работать.

– А где же ты научился этому?

– Этому не надо учиться. Это приходит само по себе. От нужды.

– А в учебе, значит, нет нужды?

Соболев не ответил.

Несмотря на то что вопросы не вызывали у него никакого удовольствия, он все-таки оживлялся. Движения его рук действительно были легки и точны. Мастерок, казалось, сам нырял в ведро, и тут же на стену ложилась ровная постелька раствора, на которую мгновенно падал кирпич. И так, один за другим, без всяких шнуров и линеек, без лишних постукиваний, прямо на глазах выстраивался безупречно ровный ряд.

Наблюдать за всякой работой, если она красива, всегда удовольствие.

– Эх, был бы у меня такой муж, горя бы не знала! – продолжала Васенина.

Соболев отвечал на это не более чем улыбкой.

– Знала бы, знала!.. Конечно бы, знала, – не дождавшись ничего другого, сама себе отвечала Васенина. – Хороший муж, как и хорошая жена, бывает только чужим. Только я вот никак не пойму, Санечка, чего не хватало твоей, извини меня, дуре? Бросить такого мужика! Не понимаю!

На что Соболев опять-таки лишь улыбнулся.

– Знаю, Соболев, знаю! Нас ты считаешь такими же дурами и поэтому не хочешь ничего объяснять. Только женщин, скажу тебе по секрету, умных не бывает. Для нас, баб, ум всегда дефицит, когда дело касается мужиков. Тут мы бываем или мудрыми, или дурами. А мудрость – это не ум. Мудрость у нас от сердца, она природная. Мудрости ведь не научишь? Да, Соболев? У вас в университете не было курса мудрости?

– Не было, – сказал Соболев.

– Да, приятно с тобой общаться! И смотреть, как ты работаешь, приятно, и поговорить – одно удовольствие.

Подошедший Стас бросил на землю два кирпича (носить больше двух кирпичей он себе не позволял, он позволял это Бороде). Освободившись от груза, он тут же сделал попытку вмешаться в разговор.

– Так… за то что Сашу отрываете от работы…

Однако Васенина пресекла его.

– Так, ладно! С вами весело, но нам еще в институт.

– Да что вам в том институте? – заскулил подоспевший Борода. – Вы там все равно ничего не делаете! Все равно вас скоро поразгонят. Ото лучше сразу оставайтесь здесь! А я вам подыщу непыльную работенку.

– Я тебе уже подыскал, бородатый ленивец! Смотри, у Саши раствор кончается! Стоишь тут шерстью трясешь перед девушкой. Пошел, пошел! Наташенька, не обращайте на него внимания. У него в семье неприятности. Жена его выгоняет.

Борода ничуточки не уязвился. Он так же улыбался и так же вертелся вокруг молчаливой и слегка смущенной Наташи.

– Не слушай этого дурака, Наташенька. Я не женат. Это он говорит о себе. Он себя так любит, что всегда говорит только о себе. Даже когда говорит о другом, все равно о себе.

– Ну ладно, всё, ребятки, всё!.. Пока! – Васенина взяла за руку свою подругу. – Я поняла, что к вам сюда нельзя приводить никаких женщин. Ужас какой-то! Представляю, что будет здесь, когда вы достроите кабинет директора. Наташенька, ни в коем случае не посещай это заведение!