Литмир - Электронная Библиотека

Сидя на табурете возле кухонного стола, он взглядом гипнотизировал кастрюлю с водой, никак не желавшей закипать. Есть хотелось зверски – со вчерашней ночи во рту маковой росинки не было. Так тебе и надо, мысленно корил он себя. Пить вредно? Вредно. Совесть сейчас мучает? Мучает. Хочешь сделаться алкашом? Нет. Так какого черта ты вчера надрался и потерял столько времени?! Вода, наконец, закипела. Он бросил в кастрюлю пару бульонных кубиков и полпачки пельменей, помешал и снова уселся на табурет, с вожделением ожидая, когда они закипят и всплывут. А потом жадно ел, от души сдобрив пельмени оставшейся в банке сметаной, черным перцем, солью и горчицей.

После еды сразу захотелось растянуться на диване, ни о чем не думать и по возможности превратиться в цикаду. Однако в голову помимо желания лезли мысли, отнюдь не светлые и радостные. Почему так происходит? – снова и снова задавался он одним вопросом. Человек я незлой, к людям отношусь нейтрально или доброжелательно, однако из-под моего пера выходят книги мрачные, злые и агрессивные. Взять хотя бы мой дневник. Когда пишу откровенно, получаются натуральные «откровения мизантропа». Чего я только про свою бывшую не понаписал… И ведь что любопытно: когда настроение у меня хорошее, то и моя бывшая, и наш развод выглядят в моих глазах вполне приемлемо. Но когда она целенаправленно начинает меня доставать – готов эту стерву убить, причем самым изуверским способом. Звериные инстинкты так и прут из подсознания. Любопытно, кто их туда заложил? Вопрос, конечно, риторический.

Он ненадолго задремал, а, проснувшись, ощутил прилив бодрости. Достал с полки многоярусного, до отказа заставленного книгами стеллажа тетрадь с дневниковыми записями и принялся листать. Ненадолго задумался, глядя невидящим взором на исписанные страницы, потом захлопнул тетрадь и поставил обратно на полку. Подошел к окну и долго смотрел на улицу. Стемнело. К вечеру сильно похолодало, и город укутал плотный туман. В свете фонарей его беловатая текучая субстанция казались потоком живой зловещей материи. До чего же мрачный и мистический город Петербург, размышлял он, сколько ужасных и роковых тайн скрыто под пеленой непроницаемого тумана.

Оторвавшись от созерцания тумана, он быстро прошел к столу, включил ноутбук, создал новый файл и на девственно пустой компьютерной странице напечатал крупным шрифтом: «Зловещий стрекот цикад». Название будущего романа пришло сразу, из ниоткуда, и тут же потянуло следом мысли, превращавшиеся под клавишами компьютера в буквы, слова, предложения – словно писал не он, а кто-то другой через него, за него. Его охватило знакомое чувство приподнятости, то самое вдохновение, которого он так жаждал в последнее время и которое так долго не приходило. Он еще точно не знал, о чем будет новый роман и даже не пытался анализировать напечатанный текст, в качестве эксперимента дав полную волю собственному подсознанию. В конце концов, лиха беда начало! И он аккуратно напечатал название первой главы.

«Тайны Обводного канала

Петербург город мистический. Восстав из карельских болот, словно из глубин преисподней, он полон загадок и странностей, которые подспудно ощущает каждый петербуржец.

Город пленяет красотой своей архитектуры, навсегда забирая в полон души приезжих, которые способны почувствовать свойственный ему мистический дух. Особенно подвержены этому демоническому влиянию тонкие творческие натуры. В романах Андрея Белого, повестях Николая Гоголя, поэмах Михаила Лермонтова и Александра Блока явственно проступает то мрачное и завораживающее начало, которое город прячет от посторонних глаз, скрывая за завесой повседневной жизни. О злой демонической сущности имперской столицы, стоящей на костях простолюдинов, пишет в «Розе Мира» Даниил Андреев. И куда бы ни обратил взор современный писатель, сквозь налет новизны и виртуальной легкости бытия, проступает теневая монструозная изнанка этого прячущего за туманами свое истинное лицо мегаполиса.

Одно из самых известных мест Петербурга – Обводный канал. Оживленное место, вдоль берегов которого, не задумываясь, спешат куда-то прохожие и степенно прогуливаются уставшие от мирских забот пенсионеры. Тем не менее, наши предки старались обходить Обводный ров (так он назывался в прошлом) стороной, потому что на протяжении нескольких веков эти места считались проклятыми. Устоявшееся мнение о тяготеющим над Обводным каналом проклятье сформировалось во времена его строительства, сопровождавшегося необъяснимыми и страшными событиями.

В 18 веке вокруг городов уже не возводили крепостных стен, однако было принято отмечать их границу. Тогда-то и возникла идея постройки рва – современного Обводного канала, – по которому можно было бы перевозить грузы, а также использовать его для таможенных и пограничных целей.

Стройка началась в конце 1760-х годов. Работа шла споро, и в течение десяти лет ров прорыли до современного Лиговского проспекта, в то время тоже канала. Но здесь вдруг работы застопорились. По непонятным причинам стали сотнями гибнуть и разбегаться рабочие.

Чиновниками было проведено расследование, которое скоро зашло в тупик. Ходили слухи, будто рабочих сманивают в леса карелы, проживавшие в дельте Невы задолго до появления здесь шведов и русских. Однако когда Петр начал строить Петербург, карелы якобы покинули эти места. И все же поговаривали, что с началом строительства Обводного рва карелы стали выходить из леса и о чем-то беседовать с русскими рабочими, после чего те ударялись в бега и прятались на болотах. Удалось даже поймать одного карела, к которому применили допрос с пристрастием, но добиться от него не удалось ничего, кроме невнятной фразы: «Плохая земля. Нельзя копать». По невыясненным до конца причинам строительство рва было остановлено.

Работы возобновилась в 1805 году уже в царствование Александра I. Ров тогда углубили и расширили, построили мосты и развязки, чтобы упорядочить городское движение, после чего он получил название Обводного канала. При строительных работах применялись самые современные для 19 века инженерные решения. Отныне канал соединял Неву и Финский залив в обход города, одновременно являясь границей Петербурга и транспортной артерией. Предполагалось, что он послужит предохранительным клапаном и на случай наводнения.

Однако в 1833 году строительство опять остановилось. В том месте, где река Волковка впадает в Обводный канал, рабочие категорически отказывались копать, заявляя, что это «нехорошее место». Но трон Российской империи тогда уже занимал Николай I, более жестокий и властный правитель, так что чиновники больше не церемонились с простолюдинами. Бунтовщиков заставили работать под ружьями солдат, а зачинщиков и подстрекателей повесили.

Тем временем Петербург продолжал интенсивно разрастаться и к началу XX века шагнул далеко за Обводный канал. На его берегах выросли заводы, окруженные рабочими кварталами, возникли склады, кабаки и трущобы, в которых обитали различные криминальные элементы, ежедневно случались пьяные драки, разбойные нападения и убийства. Но история, произошедшая в 1913 году, произвела страшное впечатление даже на жителей трущоб.

В мае месяце грузчики с одной из барж выловили у Боровского моста завернутый в сатиновую юбку в горошек мужской торс. Дно Обводного канала обследовали водолазы, но других останков не нашли. Ни осмотр барж, ни прочесывание притонов, ни опрос дворников ничего не дали. И только 18 июня из Морского канала извлекли сверток с конечностями и головой мужчины, которые «подошли» неопознанному туловищу. Лицо утопленника хорошо сохранилось, и полиция распространила множество снимков в надежде опознать труп.

Через неделю в полицию явилась Альбина Ягелло, узнавшая в убитом своего мужа Франца. Альбина утверждала, что в последний раз видела мужа, когда он отправился в чайную. Семья тогда проживала на Лиговке. Вдова рыдала и горевала так картинно, что это насторожило полицейских. На квартире провели обыск, однако никаких улик против нее не обнаружили. И вдруг на очередном допросе Альбина неожиданно созналась, что вместе с подругой-карелкой убила своего мужа, который ее ежедневно избивал. Женщины опоили мужика, задушили, затем разрубили тело на части и в два приема сбросили в канал. Это была месть за его постоянные издевательства над ней. В то же время Альбина упорно твердила, будто ее словно кто толкал на преступление – не иначе как бес. Естественно, полицейские отнеслись к этому с недоверием, решив, что она хочет представиться невменяемой.

7
{"b":"802937","o":1}