– Но я абсолютно уверен, что это были именно вы, – с нажимом продолжил он. – Вас невозможно спутать ни с кем, потому что вы единственная. Вы – Прекрасная цикада. Не зря же вы надели этот маскарадный костюм.

– Действительно, не зря, – лукаво улыбнулась она. – В Древней Греции поющие цикады были помощницами Муз, вдохновляли певцов и поэтов. Ах, теперь я вас узнала! Вы литератор, который читал свою пиесу в салоне графини Аглаиды Голицыной. Я там тоже присутствовала.

Она умолкла и озадаченно смотрела на него сквозь прорези в маске. В этот самый момент к ней резво подскочил расфранченный кавалер в черном фраке и белоснежной манишке и с лета пригласил на танец. Она подала ему руку, и они мгновенно влились в блистающую многоцветную толпу танцоров. Проклиная собственную неуклюжесть, Александр решил попытаться еще раз объясниться с Незнакомкой, однако, сколько ни всматривался в кружащиеся пары в надежде ее отыскать – все было безрезультатно. Его греза, его Незнакомка, его Прекрасная цикада исчезла, словно растворилась в воздухе.

Наконец он понял тщетность своих усилий отыскать ее и, опечаленный, покинул бальную залу. Захотелось освежиться, глотнуть прохладного ночного воздуха, и он вышел в сад. Туманный флер укутал кроны деревьев. Вдоль посыпанных песком дорожек текли туманные реки, которые, клубясь и извиваясь, повисали на ветках кустов и оборачивались причудливыми фантастическими фигурами, висевшими в воздухе. Александр уселся на скамью, откинулся на спинку и расслабился. Только сейчас он внезапно почувствовал, насколько устал. Сидел и бездумно вглядывался в туман, который все явственнее напоминал какую-то живую и мыслящую субстанцию, имеющую собственную волю.

Проснулся он на садовой скамье и долго не мог сообразить, как здесь очутился. Вокруг возвышались трехсотлетние деревья, на их мощных, распростертых над землей ветвях повисла бахрома тумана. Тело занемело от долгого сидения, он с трудом распрямился, осмотрелся вокруг и только тогда сообразил, что находится в парке Аничкова дворца, дорожки которого исходил вдоль и поперек, когда посещал Дворец пионеров. Да и позднее не раз прогуливался здесь с девушками, пребывая в самом романтическом расположении духа. Однако в последние годы ни во дворце, ни в дворцовом парке бывать не приходилось.

В данный момент он не имел ни малейшего представления, как здесь очутился, хотя отчетливо помнил сон про бал-маскарад в Аничковом дворце и мельчайшие детали встречи с Маргаритой, одетой в костюм цикады. Вот только молодая женщина из его сна, которую он преследовал на балу и ввел в недоумение рассказом о неизвестном ей вернисаже, вроде бы была Маргарита и все-таки не совсем она. «Да что я, ей-богу! Сон есть сон – чего от него можно ждать?..» – воскликнул он, поднимаясь на ноги, и зашагал к выходу из сада.

Ворота оказались заперты, и пришлось вспомнить детство. Он пересек парк и вышел к Екатерининскому скверу. У ограды – высокого частокола из копий, перелазить через который было смертельно опасно, – рос мощный дуб, на который он вскарабкался на удивление ловко, прошел по узловатой ветке над остриями копий, повис на руках и мягко приземлился на газон сквера. Выпрямился и с удовлетворением отметил, что электрические фонари вокруг сквера вполне себе современные, хотя туман все же делает их свет каким-то нереальным. Со своего высокого постамента на него с укоризной взирала Екатерина Великая. «Да ладно тебе, – непринужденно обратился он к царице и подмигнул, – в молодости сама была резвушкой!» – но тут же усмехнулся и покачал головой. «Что, приятель, теперь уже с памятником общаешься? – ехидно поинтересовался внутренний голос. – Однако приехал. Домой, скорей домой».

По дороге он пытался рационально объяснить себе, каким образом попал в парк Аничкова дворца, но – не складывалось. Если бал-маскарад и все дальнейшее было сном, а это без сомнения был сон, тогда как его угораздило попасть ночью в дворцовый парк и уснуть там на скамейке?.. При этом он отчетливо помнил, как покинул Ротонду и направился в сторону Невского проспекта. Но последовавшие затем события не имели никакой разумной трактовки, кроме разве сомнамбулического состояния, в котором он и забрел в сад Аничкова дворца. Вот только склонности к сомнамбулизму он прежде за собой не замечал. Однако существует еще вариант, сказал он себе и саркастически усмехнулся абсурдности собственных мыслей: возможно, когда я исподтишка наблюдал за оккультным обрядом в Ротонде, то невольно нарушил законы пространственно-временного континуума – и меня случайно забросило в прошлое. Хотя, пожалуй, подобное истолкование происшедшего – прямо скажем, на редкость правдоподобное – чересчур даже для человека с писательской фантазией.

Так, слегка подтрунивая над собой, он вошел в свой двор, поднялся на нужный этаж, отпер дверь и, шагнув в темную прихожую, привычно бросил ключи на тумбочку. Тотчас раздался гневный вопль возмущенного кота, в которого он нечаянно угодил связкой ключей. Включив свет, он шутливо поклонился Ричарду и произнес покаянную речь: «Ваше кошачество, умоляю, простите! Ибо глаза мои не приспособлены к темноте, как ваши выдающиеся зенки. Умоляю, не держите зла – я вас просто не видел». Скинул кроссовки и прошел в комнату, на ходу раздеваясь. Оттуда сразу в душ, затем на кухню. Живот подвело. Гнездившийся в его подсознании первобытный предок требовал пищи, уверяя, что готов слопать целого мамонта.

После еды он отяжелел и для поднятия тонуса заварил кофе. Но что-то его беспокоило, о чем-то он словно бы позабыл – только о чем именно? Внезапно его осенило: да вот же это «что-то», сидит на табурете возле стола и буравит его желтыми злыми глазищами. Конечно – Ричарда покормить! Он бросил взгляд на кошачьи миски, в них лежали остатки недоеденного корма, впрочем, можно было свежего добавить.

– Не стыдно тебе? – с укоризной поинтересовался Александр, отпивая глоток крепкого кофе из изящной кофейной чашечки, подаренной Верой во время их совместного проживания. Она тогда страшно обижалась, если он пил кофе из любой другой, подвернувшейся под руку кружки, и даже устраивала сцены по этому поводу. В результате он настолько привык к ее элегантному презенту из тончайшего полупрозрачного фарфора, что и после расставания продолжал автоматически ею пользоваться.

– Мрраа… – сказал Ричард, широко разевая пасть.

– Я говорю, не стыдно тебе? – повторил он. – Сухой корм еще не сожрал, а уже новый вымогаешь. Между прочим, это дорогой корм, элитный. Я как-то пробовал – вполне съедобно, жаль без соли.

Кот смотрел на него с молчаливым презрением.

– Понятно, рыжая морда. Сейчас дам влажного. – Александр достал из холодильника пакетик «индейки в соусе» и выложил содержимое в миску. Кот тотчас соскочил на пол, осторожно обнюхал аппетитно пахнущие кусочки и неторопливо принялся за еду. Александр опять устроился на табурете и, немного понаблюдав за ним, выдал:

– Все вы, кошаки, предатели. Вам бы только жратва была, любому за жратву продадитесь.

Слушая этот монолог, Ричард слегка прядал ушами, однако после последних словах хозяина вдруг перестал есть, обернулся и внимательно посмотрел ему в лицо. Какой же ты дурак, двулапый без шерсти, настолько явственно читалось на его морде, что Александр невольно смешался и умолк.

– Да ладно, я же пошутил, – произнес извиняющимся тоном.

Кот аккуратно доел «индейку», облизнул усы, подошел к нему и потерся о голую ногу.

– Ну, что – мир? – спросил смущенный котовладелец и погладил хвостатого по спине. – Мир… идем, поваляемся на диване…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.