Рим – Город Волчицы, город, основанный отчаянной ватагой грабителей, возглавляемых отпрыском Марса – в полной мере воспринял натуру и нрав своих основателей.

Недаром Римская империя была таким великолепным хищником, одним из величайших в истории.

И, видимо, эта волчья кровь, эта железная хватка передалась тем, кто в III–V веках пришел к его границам, чтобы сломить одряхлевшего зверя.

Как в старинной сказке – победивший дракона сам становится драконом.

В наше время Рим – это толпы туристов, тысячи машин, сутолока, суета и величавые руины, памятники былого величия, слишком растиражированные и мифологизированные, чтобы к ним относиться всерьез.

Но если удастся поймать миг тишины, отвлечься от толпы, жары и шума, остановиться среди древних безмолвных камней, которые помнят… слишком многое помнят, можно ощутить дыхание времени, ледяную руку вечности, простертую над этим городом, можно постичь, что есть на земле места, избранные мойрами, норнами или Богом. Кому как больше нравится…

4 сентября 476 года командир наемных варварских войск при равеннском императорском дворе Одоакр отстранил от власти юного императора Ромула Августула и тем, как принято считать, прекратил существование Западной Римской империи.

Понятно, что эта дата абсолютно условна.

Империя тихо умерла своей смертью задолго до этого, в общем-то, рядового для эпохи события.

Просто осознать этот факт ни романизированное население ушедшей в мир иной империи, ни варвары, для которых в течение пяти веков Рим был и главным врагом, и заветной Шамбалой, не могли – они не знали другой модели мироустройства.

Яснее всего факт смерти империи можно было осознать в период противостояния Алариха со Стилихоном, когда два варвара, возвысившиеся благодаря своим талантам и диктовавшие волю бывшим владыкам мира, решали ее судьбу. Не императоры, не Сенат, а вандал и гот, которые вовсе не стремились разрушить Рим, просто хотели присвоить его. И если бы не политически глупая и совершенно несвоевременная казнь Стилихона, инициированная людьми, жившими глубоким, давно ушедшим прошлым и не очень сознающими реальность, может быть, и не было бы никакого штурма и взятия Рима в 410 году. Аларих и Стилихон замечательно договорились бы между собой к вящей славе готов и пользе Рима.

Однако штурм произошел. Вечный Город, столица мира, был взят и разграблен небольшим войском варваров (ведь не секрет, что численность варварских армий в разы уступала численности имперских войск и, тем более, местного населения).

Но в том-то и парадокс, что в 410 году защищать Рим было некому. У Алариха физически не хватило бы войск на осаду и штурм римских стен, если бы их защищали, как должно. Однако жители сами открыли ворота, отдав Город Волчицы на откуп потомкам воинов-волков.

Кстати, в 410 году Рим формально уже не был столицей империи. Конечно, в сознании современников это ничего не меняло. Город Ромула, Цезаря, Августа, Тарквиния Древнего и царя-жреца Нумы Помпилия все равно оставался центром ойкумены. Но сам факт, что бывшие владыки мира предпочли перебраться в провинциальную, ничем не прославившую себя Равенну, уже говорит о многом. Империя была Римской, потому что Город Волчицы, подобно Великому Волку Фенриру из скандинавских легенд, поглощал, впитывал в себя целые народы и цивилизации, Город, в сущности, полис, выросший в великую империю, переплавлял их в своем вечно беспокойном котле и менял карту мира.

А когда в 402 году император Гонорий решил перенести столицу из Рима в Равенну, это было, фактически, признание того, что империи уже нет. Хотя наверняка ни император, ни Сенат, ни наемники-варвары, рвавшиеся к высшим постам и должностям при дворе, этого не понимали. Расставаться с многовековой привычкой, впитавшейся в плоть и кровь, сложнее всего.

Второй раз смерть империи можно было с полной ясностью констатировать в 451 году на Каталунских полях, когда одни варвары сражались с другими, защищая призрак Рима, привычную картину мира, которая перестала быть реальностью. Ведь «последний римлянин» Флавий Аэций в сущности уже не был римлянином ни по происхождению, ни по мировоззрению. Он куда лучше понимал своих заклятых друзей гуннов и других «варваров», чем патрициев и сановников при равеннском дворе.

И то, что победой на Каталунских полях ни Аэций, ни Валентиниан III не смогли воспользоваться, то, что выгоду от нее получили, в сущности, только германские народы – готы, бургунды, ругии, даже не принимавшие участия в войне с Аттилой вандалы, весьма симптоматично.

Кстати, именно вандалы нанесли последний удар по уже мертвому Риму, когда в начале июня 455 года (то есть, всего через четыре года после «победы империи» на Каталунских полях) захватили и разграбили его. Причем, если Аларих это сделал потому, что был многократно обманут, его вынудили, заставили показать на что способен, чтобы император перестал, наконец, валять дурака и дал готам то, что было обещано, то король Гейзерих захватил Вечный Город просто ради демонстрации силы, для того, чтобы императоры перестали противиться его шантажу. То есть, великий Рим стал элементарной разменной монетой в его игре. Какая уж тут империя.

Так что «свержение» Одоакром зиц-императора Ромула Августула в 476 году ровным счетом ничего не меняло в раскладе сил.

Более того, сначала Одоакр и Зенон Исавр, император Восточной Римской империи вполне полюбовно договорились между собой, Зенон дал Одоакру титул патриция и официально назначил римским наместником Западной части империи. Правда, при этом он потребовал формально признать свергнутого отцом Ромула Августула Орестом (которого Одоакр до этого победил в битве и убил) императора Юлия Непота. Но тот уже настолько наигрался в опасные игры престолов, что никакого реального участия в политических делах принимать не хотел. Потому Одоакр с легкостью согласился на эти условия (тем не менее, нецарствующий император через четыре года был убит при невыясненных обстоятельствах).

Так что никакого конца империи не было.

Все формальности были соблюдены. Одоакр не распускал Сенат, назначал консулов, издавал законы в привычном для римлян стиле. Даже отправка в Константинополь императорских инсигний после смерти Непота в 480 году ничего не изменила. Никакие управленческие структуры (которые каким-то чудом еще действовали на холостом ходу) не ломались. Наместник лишь провел ряд административных реформ, направленных на приведение устаревших управленческих механизмов в соответствие с современными реалиями.

Более того, Одоакр относился к Сенату с должным уважением, всячески его поддерживал, поэтому за 13 лет его правления со стороны сенаторов не было ни заговора, ни даже оппозиции ему.

Кроме того, сам будучи арианином, Одоакр никак не мешал никейской церкви, напротив, поддерживал добрые отношения с прелатами, следил, чтобы не трогали их имущество. Так что религиозная терпимость и мирное сосуществование двух христианских течений не были ноу-хау короля остготов Теодориха I Великого. В этом аспекте он только лишь продолжил политику своего предшественника и бургундских королей.

Наместник (хотя наемники варвары предпочитали его называть «Rex», то, что мы переводим как «король») наделил варваров-федератов землями, чем устранил вечный источник смуты и лишил наемников необходимости и повода устраивать разбои и грабежи (обычные в ситуации, когда при обесцененных деньгах и дикой инфляции наемники служили только за нерегулярно выплачиваемое жалование).

Вообще во время правления Одоакра в Италии царил внешний и внутренний мир.

Конечно, во внешней политике он действовал самостоятельно (чем, собственно, и взбесил несговорчивого и самолюбивого Зенона) – отдал готам Провинция Ностра, ввел войска в Далмацию, разобрался с ругиями (настолько жестко, что уничтожил их королевство как таковое), которых, как союзников готов поддерживал Зенон после «разочарования» в наместнике.