Император не скрывал своей симпатии к язычеству, честно приносил жертвы в храмах, хотел вернуть Алтарь Победы, отменил некоторые постановления о передаче культовых зданий христианской церкви.

Интересно, что, желая восстановить язычество, Юлиан пытался организовать жречество по образцу христианского духовенства, предписал им вести беседы с паствой и читать проповеди, ратовал за то, чтобы они вели безупречную жизнь. Конечно, это не вернуло авторитет древнему римскому язычеству, которое к тому времени тихо умерло своей смертью. Зато представители разных религий и религиозно-философских школ при содействии Юлиана вздохнули свободнее. Даже иудеи, чей Храм в Иерусалиме он собирался восстановить.

Кроме того, император занимался чисто экономическими вопросами – пытался навести порядок в налогообложении, смягчить налоговое бремя для беднейших слоев и ограничить произвол администрации на местах,

Не забывал он и о военных делах. Ведь на границах империи в ту эпоху всегда было неспокойно.

Ну а что же христианство?

Первым «ударом» по нему был эдикт о веротерпимости 362 года – Юлиан II уравнивал христианскую церковь в правах со всеми остальными, лишал привилегий. Но в то же время он возвращал из изгнания христианских епископов, сосланных за несогласие с «генеральной линией партии» или «еретические взгляды». И одновременно обещал большие выгоды тем, кто готов отречься от христианства.

Следующим шагом была школьная реформа. Юлиан взялся сам утверждать кандидатуры профессоров в школах и поставил вопрос: как могут преподавать Гомера, Гесиода, Демосфена, Геродота и других античных писателей те, кто отвергает их воззрения? Таким образом, он фактически лишил христиан права преподавать риторику и грамматику. Более того, христиане ставились перед выбором – получать образование языческое или не получать его вовсе (в официальных школах).

Недружественная политика?

Конечно! Юлиан и не скрывал своей антипатии к религии тех, кто погубил его семью.

Но император не пошел ни на какие крутые меры, ничего не запретил, никого не сослал и не казнил. Да, были некоторые эксцессы с осквернением христианских храмов в ответ на фанатичные выходки христиан. Но это не запреты и не гонения.

Кроме того, называть Юлиана II отступником в принципе неправомерно – он никогда не поддерживал политику своего кузена, с которым находился всю жизнь в глухом конфликте (а в определенный момент и в явном), он с рождения не видел от представителей церкви ничего хорошего (разве что, дискуссии с Григорием Богословом и Василием Великим принесли ему интеллектуальное наслаждение), он никогда не называл и не считал себя христианином.

Так в чем же и на каком основании его обвиняют христианские писатели – представители в идеале самой мирной и терпимой религии?

Юлиан погиб во время персидского похода.

Сначала ему сопутствовал успех. Он захватил несколько стратегически важных городов и крепостей персов, нанести им серьезные поражения. Но потом удача отвернулась от императора. Он не смог взять Ктесифон, хотя, обманув ложными маневрами царя Шапура Великого, подступил к самому городу и захватил укрепленный лагерь персов на крутом берегу Тигра. Затем у армии истощилось продовольствие, они вынуждены были отступать по сложной местности в условиях постоянной нехватки еды и фуража.

В этих обстоятельствах Юлиан проявил себя с лучшей стороны – лично следил, чтобы продуктами обеспечивали в равной мере все армейские части, не пожалев даже припасов для императорской кухни.

Самолюбивый, обожающий успех и похвалы, грезивший о возрождении величия империи и лаврах нового Августа, Юлиан, конечно же, очень сильно переживал свою неудачу (правда, неудачу относительную, царь Шапур готов был заключить мир с Римом на весьма почетных условиях, послы должны были явиться к императору как раз в день его гибели).

Относительно того, что именно произошло в тот роковой день, есть несколько версий.

Точнее, самого факта ранения в неожиданно возникшей стычке никто не оспаривает. Известно даже, что Юлиан вступил в бой, защищенный одним лишь щитом, не надев доспехов, и получил смертельную рану копьем в печень.

Вот как описывает это непосредственный свидетель событий Аммиан Марцеллин:

«…Вдруг император, который в этот момент вышел немного вперед для осмотра местности и был без оружия, получил известие, что на наш арьергард неожиданно сделано нападение с тыла.

3. Взволнованный этим неприятным известием, он забыл о панцире, схватил в тревоге лишь щит и поспешил на помощь арьергарду, но его отвлекло назад другое грозное известие о том, что передовой отряд, который он только что оставил, находится в такой же опасности.

4. Пока он, забыв о личной опасности, спешил восстановить здесь порядок, персидский отряд катафрактов совершил нападение на находившиеся в центре наши центурии. Заставив податься левое крыло, неприятель стремительно стал нас окружать и повел бой копьями и всякими метательными снарядами, а наши едва выдерживали запах слонов и издаваемый ими страшный рев.

5. Император поспешил сюда и бросился в первые ряды сражавшихся, а наши легковооруженные устремились вперед и стали рубить поворачивавших персов и их зверей в спины и сухожилия.

6. Забывая о себе, Юлиан, подняв руки с криком, старался показать своим, что враг в страхе отступил, возбуждал ожесточение преследовавших и с безумной отвагой сам бросался в бой. Кандидаты, которых разогнала паника, кричали ему с разных сторон, чтобы он держался подальше от толпы бегущих, как от обвала готового рухнуть здания, и, неизвестно откуда, внезапно ударило его кавалерийское копье, рассекло кожу на руке, пробило ребра и застряло в нижней части печени.

7. Пытаясь вырвать его правой рукой, он почувствовал, что разрезал себе острым с обеих сторон лезвием жилы пальцев, и упал с лошади. Быстро бежали к нему видевшие это люди и отнесли его в лагерь, где ему была оказана медицинская помощь.

<…>

23.Все умолкли, лишь сам он глубокомысленно рассуждал с философами Максимом и Приском о высоких свойствах духа человеческого. Но вдруг шире раскрылась рана на его пробитом боку, от усилившегося кровотечения он впал в забытье, а в самую полночь потребовал холодной воды и, утолив жажду, легко расстался с жизнью…».

Мнения авторов расходятся в вопросе, кто направил это копье, и случайно ли оно попало в императора.

Одни полагают, что это была диверсия персов – они хотели убить Юлиана, чтобы в обстановке паники и безвластия навязать римлянам кабальные условия мира (к слову, так и произошло – скоропалительно избранный преемник Юлиана Иовиан заключил мир с Шапуром на весьма неприглядных для Римской империи условиях),

Другие полагают, что копье было брошено римлянином – либо заговорщиком, из тех, кто хотел возвести на престол собственного кандидата, либо просто недовольным затянувшимся походом и суровостью Юлиана, который не хотел превращать их вынужденное отступление в позорное бегство (а этого в измотанном войске желали многие).

Есть версия, что это была месть солдата-христианина (тоже весьма «лестная» характеристика для адептов религии любви и прощения).

Ну и самое фантастическое предположение: это было самоубийство. Юлиан не мог пережить провала, понял, что положение армии безнадежно и искал смерти в бою.

Красиво! Но все решения и поступки императора, подробно описанные и разобранные Аммианом Марцеллином, с самого начала сопровождавшим Юлиана в персидском походе, противоречат этой версии.

Как бы там ни было, 27 июня 363 года последний император из рода Флавиев, последний потомок Константина Великого на римском троне умер на персидской земле и был оплакан многими искренне чтившими и любившими его солдатами.