– Завтра!

– Завтра будет завтра. – Горс сам себе кивнул. – А сегодня, прошу, составь старику компанию. Градусов там… всего ничего. Легкий виноградный лимонад сделает твои щечки розовыми, а уставшие глазки – блестящими.

Вспомнив про то, как парни затащили меня пить с ними пиво, я улыбнулась. Действительно, от бокала – другого хорошего вина со мной ничего не случится.

Кай вернулся к нам с полным подносом. Там был и мой цыпленок, и ребрышки для дяди Горса, мясные рулетики, нежный сыр и кусочки тающей во рту рыбы… А еще – розовое вино и прозрачная янтарная жидкость в графине. Помнится, мне было лет десять, когда родители взяли нас с сестрой в гости к державшей виноградники тетке. Там мой папа, выпив всего несколько глотков чего-то подобного, к стыду мамы ткнулся носом в сложенные на столе руки и проспал весь вечер. Положим, отец не знал, что пьет. Но дядюшка Горс, думаю, знает?

Составив кушанья на стол, Кай нагнулся к моему уху так, словно желал приятного аппетита и шепнул:

– Наш договор о прогулке остается в силе? Ты не передумала?

– За такой срок могла бы… Но вот Талья, моя подруга, желая доброй ночи или прекрасного утра, говорит, что из-за моих невыполненных обещаний однажды превратится в старую деву и назло мне уйдет в монастырь. Тогда я, по ее мнению, буду плакать и умолять о прощении до самой смерти. Но она не простит. И даже после того, как ее хладные останки упокоятся в фамильном склепе, останется рядом со мной в виде призрачного укора.

– Ужас. И хоть мне тебя совсем не жаль, поскольку с тобой не справится даже привидение, все равно обещания надо исполнять. Поэтому, вне зависимости от погоды, мы едем к озеру в ближайшие выходные! Обрадуй подружку.

Не дав ответить, он выпрямился. Затем, наливая в бокал дядюшки Горса крепкий напиток, небрежно произнес:

– Между прочим, сегодня гостей развлекают не только музыканты, но и сами гости. Петь, танцевать, рассказывать истории умеете? Могу записать вас в очередь. В качестве поощрения – десерт от заведения по выбору!

– Нет, спасибо. – Я покачала головой. – Не хочу участвовать в придуманном мной же дурацком спектакле.

– Как знаешь. – Кай улыбнулся и, поклонившись, ушел к своим столикам.

Мы с господином Горсом успели выпить, я – глоток, а он – фужер целиком, и даже отведать восхитительно приготовленное мясо, когда к нам подошел улыбающийся до ушей Тимчин. Поинтересовавшись нашими пожеланиями и порадовавшись моему присутствию, он неожиданно подмигнул и, склонившись, как недавно Кай, негромко произнес:

– Никогда бы не подумал, что ты, вся такая правильная леди, когда не в штанах…

Мне захотелось ткнуть ему в бок кулаком, но, вспомнив о леди, я передумала и снова напряглась, услышав продолжение его слов.

– …захочешь вечером выступить перед публикой!

– Что?!

Из миндалевидных мои глаза, кажется, стали квадратными.

– Кай сказал, что ты охотно записалась. – Похлопав ресничками, мило улыбнулся один из этих пройдох. Подняв голову, я как-то сразу увидела пославшего мне над головами публики воздушный поцелуй Кастия и Брайса с Фэйто, выглядывающих из кухни с задранными вверх большими пальцами. Поймав мой сверкающий возмущением взор, они снова предпочли скрыться.

– А что, девонька, порисуй нам свои талантливые картинки – погладил бороду гном, – и докажи этим обормотам, что такая девушка, как ты, намного интересней и выше неких студентов, уже мнящих себя дипломированными магистрами!

– Магистрами? – удивилась я.

– Ну да. – Горс промокнул салфеткой попавший в вино ус. – Кай учится на последнем курсе нашего университета. В следующем году хочет поступить в магистратуру Вожеронской Академии. Кастий и Тимчин – на третьем. Фэйто – на втором. Умненькие ребятишки. Так и ты, девонька, чистое золотце!

Несмотря на похвалу, я приуныла: здешний университет давал очень хорошую подготовку по многим специальностям. Учиться в нем считалось делом престижным. А лучшие из лучших могли рассчитывать на получение направления в одну из четырех Академий континента. Получается, Кай…

– Дядюшка Горс!

– Да, дочка?

– Значит, у Кая… есть магия?

Гном посмотрел сквозь хрусталь фужера на подвешенную в центре зала люстру и медленно поднял плечи.

– Чего не знаю, того не скажу. – расплывчато ответил он. – Но парень он хороший. Пусть сейчас, по молодости, делает глупости и бунтует, но в будущем обязательно себя покажет. Глядишь, и отца затмит. А ты, девочка, – гном посмотрел на меня, – позаботься о перспективах сейчас. Покажи этим дуралеям, что ты – не мальчишка на побегушках, по недоразумению родившийся девчонкой, а красивая женщина с тонко чувствующей душой.

– Дядюшка! – Я рассмеялась. – Да Вы, никак, меня сватаете?

– Тебе – двадцать один годок…

– Не нужно. – Я выпила еще вина. Его нежный и тонкий вкус, растаяв на языке, пробудил в сердце поникшую сегодня гордость. – Парням – еще учиться и учиться. А потом, когда они найдут достойную, в соответствии со статусом, работу, их родители позаботятся о браке с той, что будет отвечать их положению в обществе. Для них я останусь просто приятным, веселым воспоминанием…

Вино побежало дальше и, разогрев даже пальцы ног, вернулось вместе с кровью к сердцу, подарив ему свою искристую бесшабашность.

– Сегодня рисовать публику точно не стану. Это уже было. – Я покачала бокал, изобразив в его крохотном озере приливную волну. – Зато петь может не только моя сестра. Меня тоже обучали вокалу и игре на инструментах. Но мне по душе кисти с красками, а младшенькая с детства грезит сценой. Однако не думаю, – я задрала нос, – что у нее хватит настойчивости. Ведь куда проще выйти замуж и тешить самолюбие жидкими аплодисментами подруг!

– Молодец, Талья! – Гном дзинькнул своим бокалом о край моего. – Осторожность с опытом все равно придут. Так что не разменивай на них свою молодость. Будь собой, веселись, радуйся жизни… А тот, кто укоряет тебя в просчетах – обычный лицемер, завидующий твоей юности. Поняла, дочка?

– Спасибо! – От души улыбнувшись, я допила вино и посмотрела по сторонам. Музыканты, доиграв последнюю мелодию, опустили руки и посмотрели на мэтра, поднявшегося к ним на сцену.

– Господа! – Сказал он своим негромким хрипловатым голосом. – Как вы знаете, наше заведение делает все, чтобы гости не только вкусно поели, но и приятно провели вечер.

– Да-а! – Закричали с мест отдельные голоса завсегдатаев.

– В этот раз нам хочется, чтобы именно вы, наши дорогие посетители, раскрыли друг перед другом свои удивительные таланты. Быть может, кто-то хорошо поет? Или танцует! А кто-то знает кучу веселых историй. Прошу, поделитесь ими с окружающими! Мне говорят, – он наклонился и приложил руку к уху, – у нас уже есть желающие. Тогда, – он выпрямился, – милости просим подняться на сцену нашего первого героя! Встречайте господина из второго грота!

Следом за всеми остальными я с любопытством посмотрела на выбравшегося к сцене высокого светловолосого мужчину, одетого, как клерк одного из здешних учреждений. То есть, в простой темной гамме и без украшений. Единственное, чему я немного удивилась, так это его прическе: здешние обыватели редко носили длинные волосы, пусть даже собранные в хвост. Если только молодежь… Но их обладателю, по моим меркам, было уже за тридцать. Помахав со сцены не только приготовившейся к развлечению публике, но и даме, оставшейся за столиком, он нагнулся к микрофону.

– Говорю я, в основном, по существу. – обведя зал внимательным взглядом, сказал мужчина. – Но одну из баллад моей родины, долины Барсов, спою сегодня с истинным удовольствием.

Его голос звучал приятно, поэтому ему недолго похлопали и предложили начать. Пошептавшись с музыкантами, он снова появился в освещенном круге и посмотрел куда-то вдаль, поверх человеческих голов. А когда он запел, я почувствовала, как напряглись струны моей души, отзываясь на неизвестно как появившуюся в незатейливых словах песни эльфийскую грусть.