– Извини, это я случайно, – виновато улыбнулся Герман, двигая носком туфли оторвавшуюся ручку на полу.

– Что значит «случайно»?! – воскликнул Тефин. – Открывай давай! Что за идиотские шутки?!

– Рад бы, но не могу, – пожал плечами Герман. – Сам видишь: сломалось.

– Ну так зови на помощь! Беги! Что стоишь?! – Тефин говорил и беспрерывно мотал головой, оглядываясь на хищников.

В это время один из тигров уже приблизил свою морду к ноге Тефина и стал ее обнюхивать.

– Помогите! – истошно завопил Тефин.

В тот же миг рассвирепевший тигр приподнялся на задних лапах и опрокинул Тефина наземь.

Спешно удаляясь обратно на арену, Герман слышал предсмертные вопли Тефина, раздираемого тиграми.

Больше этого не слышал никто. Униформисты вышли на улицу, а на арене играла громкая музыка.

Когда Герман возвратился на свое место в зрительном зале, на него даже никто не оглянулся.

Лишь через четверть часа униформисты выбежали на площадку и в отчаянии замахали руками съемочной группе.

Оганисян дал знак остановить музыку и пошел навстречу униформистам.

– Несчастье… – задыхаясь, заговорил один из них. – Там… кого-то из ваших… задрали…

– Германа?! – воскликнул Оганисян.

– Я здесь, – подал тот голос из зала.

Оганисян обернулся:

– А кого же тогда?..

Вся съемочная группа проследовала за кулисы. Позади всех шел Герман.

Издалека бросив взгляд на покойника, Кустинская и Фатеева дружно вскрикнули и отвернулись, закрыв руками лица.

Мужчины тоже с трудом могли смотреть на изодранное тело.

– Кто-нибудь… знает… его?.. – кое-как выдавил из себя Оганисян.

– Это Владимир Тефин, – громко, но спокойно ответил стоявший поодаль Герман.

Все в ужасе посмотрели на него.

– Бедняга, – сочувственно сказал Герман, понурив голову. – На его месте должен был быть я.

Вскоре в цирк прибыла «Скорая», а также отряд милиции во главе с майором Жаверовым.

Врач констатировал смерть, майор начал опрашивать свидетелей. Сразу выяснилось, что хоть какие-то показания о случившемся мог дать один только Герман.

Жаверов уединился с ним в кабинете директора цирка.

– Итак, все по порядку, – начал майор, когда они с Германом сели за стол друг напротив друга. – Что случилось?

– Не могу в точности знать, товарищ майор, – браво отвечал Герман. – Могу лишь предполагать.

– Ну, предположите.

– Боюсь, моего коллегу, – сокрушенно сказал Герман, – погубила излишняя самоуверенность…

– Сначала, пожалуйста, – нахмурился Жаверов. – Что он вообще здесь делал, ваш коллега? Вы пришли вместе?

– Нет, я пришел раньше. К своему другу Генриху.

– Это режиссер фильма, который здесь снимает? – уточнил Жаверов.

– Верно, товарищ майор, – подтвердил Герман.

– И вы его коллега, этого Генриха?

– Так точно. И даже друг.

– А пострадавший?

– Он тоже коллега и друг, – кивнул Герман. – Вернее, был им, – вздохнул он.

– М-да, – сказал майор. – Вы, значит, не были свидетелем несчастья?

– Увы, – снова вздохнул Герман. – Мы сидели в зале, следили за съемочным процессом… Наш друг Владимир в какой-то момент вышел и…

– Позвольте, – перебил Жаверов. – Генрих… как его фамилия?.. Оганисян, да. Он же говорил, что не знал пострадавшего…

– Да, конечно, – согласился Герман. – Не знал. Просто Владимир очень хотел познакомиться с Генрихом. Дело, понимаете, в том, что недавно Владимир снял успешную картину «Полосатый рейс»… Вы, небось, тоже видели, товарищ майор?

– Видел, – хмыкнул Жаверов.

– Да все уж видели, – махнул рукой Герман. – А наш… вернее, мой друг Генрих сегодня как раз ставил сцену с тиграми для своего нового фильма. Вот Владимир и решил, что он, как специалист, что ли, по тиграм придет к коллеге, ну, и посмотрит на его работу, подскажет, поправит…

– Да уж, специалист, – мрачно изрек майор. – Зачем же он полез в клетку к тиграм, ваш Владимир… как бишь его?

– Тефин, – подсказал Герман. – Зачем полез – не могу знать, товарищ майор. Сам удивляюсь.

– А он не пьяный был?

– Вроде бы нет, – пожал плечами Герман.

– Впрочем, экспертиза установит, – задумчиво проговорил Жаверов. – Что там случилось с защелкой, вы, конечно, тоже не знаете? – глянул он на Германа.

– С защелкой? – невозмутимо переспросил тот. – А что с ней?

– Сломана. Так что, возможно, он и не лез к хищникам в клетку, а они его сами туда затащили, поскольку дверь была открыта…

– Все это ужасный несчастный случай, – горестно сказал Герман.

– Судя по всему, – мрачно согласился Жаверов. – Признаться, с таким я еще не сталкивался… Ни по службе, ни в жизни. А вот вы… – Майор посмотрел на Германа. – Вы как будто даже не слишком шокированы. Удивительное дело…

– В этом, видно, и состоит для меня шок, – мгновенно нашелся Герман. – Пока я еще, возможно, не осознал случившегося… А как осознаю… – Он замолчал и поежился, заранее страшась, что с ним будет, когда придет осознание.

– Что ж, – сказал Жаверов, – пока вы еще в столь собранном состоянии… может, успокоите остальных?.. То есть понятно, что о спокойствии здесь речь уже идти не может, но… Объясните, что вот такой, мол, несчастный случай. Тем более что, кроме вас, никто из них не был знаком с пострадавшим… Ну, заодно и скажете, что они могут расходиться.

– Будет сделано, товарищ майор. – Герман вскочил на ноги и энергично покинул кабинет.

Вечером Герман поведал обо всем Галине.

– Какая кошмарная смерть, – содрогнулась Галина, представив себе, как, к счастью, незнакомого ей Тефина раздирают тигры.

– Нормальная, – не согласился Герман. – Тем более что он это заслужил… То есть не то чтобы заслужил, а просто… Ну, вот он ведь познал успех, славу. Чего бы ему и не умереть аккурат в этот момент, не правда ли? Я думаю, никому неохота умирать всеми забытым, позаброшенным, перебирающим в старческих мозгах былые достижения, которые ныне никого уже не интересуют… Так что я, можно сказать, оказал Тефину пребольшую услугу. Он погиб на пике, будучи счастливым человеком!

– Хочешь сказать, ты даже выступил его благодетелем? – недоверчиво спросила Галина.

– Именно, моя радость, именно! – воскликнул Герман. – Меня только одно смущает… – Он внезапно вспомнил о чем-то и нахмурился.

– И что же? – поинтересовалась Галина.

– Понимаешь, я же там оставил отпечатки – на этой самой клетке. Ну, когда открывал ее, а потом закрывал.

– Но они же не станут проверять их? – с надеждой спросила Галина.

– Вроде как не должны, – задумчиво сказал Герман. – Вот только я еще защелку там сломал… Непреднамеренный такой вот казус… А милицию это может натолкнуть на мысль, что кто-то, мол, нарочно это сделал, чтоб тигры напали на Тефина…

– И если они так решат, то снимут отпечатки, сличат их с твоими и… – Галина в ужасе закрыла лицо руками.

– Да нет, Галочка, не дотумкают они, – бодрым тоном возразил Герман. – Вот только следующих, конечно, придется умерщвлять в абсолютной тайне. И задолго до прихода милиции уносить ноги с места преступления.

– А ты намерен продолжать? – поглядела на него Галина.

– Естественно, – подтвердил Герман. – Иначе и начинать не было смысла. Смерть этих двоих ничего еще не решает. Вот когда их наберется десяток-другой, тогда мир наконец услышит о Германе Графове!

– Только бы как о режиссере, а не как об убийце, – негромко заметила Галина.

– Если пронесет с отпечатками, то моя тайная жизнь убийцы не будет известна никому, кроме тебя, мой ангел! – провозгласил Герман и чмокнул Галину в зардевшуюся щеку.

– А этот твой армянский Генрих? – сменила тему артистка. – Его ты тоже потом… ну, кому-нибудь там скормишь?

– Нет, ну что ты, – покачал головой Герман. – Он же как-никак друг. А дружков не скармливают.

– Но он ведь тоже, небось, успешный, – не унималась Галина.