Городище низенькими плетеными заборчиками, через которые было легко перешагнуть, делилось на множество подворий. Люди не держали секретов друг от друга и не прятали свою жизнь от других глаз. Они помогали строить друг другу жилища, дружно работали в полях и кузнях, любили веселые праздники и вечерние посиделки, на которые всегда собиралось несколько подворий.

На каждом подворье на высоких столбах устанавливался широкий деревянный двускатный навес, который служил крышей для будущего жилища. Стены плелись из гибкого ивняка, густо росшего по берегам реки. Весной стены густо зарастали лозами душистого хмеля или дикого винограда, укреплявшими их и наполнявшими жилище приятными ароматами. Расчищенные от вьюнов окошки пропускали внутрь солнечные лучи, в разное время дня высветлявшие все уголки.

Внутреннее помещение делилось на две неравные части. Одна из них, гостевая, была очень большой и просторной. Здесь устанавливались крепкие столы с длинными скамьями, вечерами разжигался очаг, а вдоль одной из стен тянулись плетеные короба и полки с домашней утварью и одеждой. Во втором помещении в два, а то и в три этажа, устраивались полати для сна, иногда отгороженные друг от друга плетеными стенами.

На три месяца в году в долину все-таки приходила Зима. Она укрывала уставшую землю пушистым белым покрывалом, давая ей возможность передохнуть, налиться новыми жизненными соками. Мороз обходил долину стороной, но все равно становилось прохладно, и люди перебирались на это время в зимние жилища – теплые полуземлянки, строившиеся в восточном углу каждого подворья. Чтобы построить такой зимник, в земле делали большую квадратную яму в полметра глубиной, а по периметру возводили в один накат бревенчатые стены. Сверху жилище накрывали двускатной крышей и присыпали её землей. Внутри ставили глиняную печь и выводили вверх трубу. Гостевая часть зимнего жилища была поменьше, чем у летнего, и все же её вполне хватало, чтобы ходить друг к другу в гости и коротать вместе за работой длинные зимние вечера.

Под уютный треск огня в очаге в умелых руках женщин жужжали острые веретена, накручивавшие бесконечно длинные нити тонкой пряжи. Мужчины чинили сети, плели короба или резали из дерева замысловатые фигурки людей животных, или же деревянные узорные плашечки, которыми украшали боковые поверхности массивных столов и скамеек, наличники дверей и окон. Чтобы работа шла дружно и споро, кто-то запевал песню, которую подхватывало несколько голосов. А иногда кто-то вспоминал былину или сказку о стародавних временах, о подвигах богов или проделках нечистой силы. Тот час же вокруг рассказчика вырастала кучка русых и светловолосых детских головенок, которые пялили на рассказчика широко раскрытые любопытные глазенки и жадно впитывали каждое слово.

Что же касается Гостомысла, его жилище было особенным. Уж постаралась вся община, отстраивая хоромы своему любимому владыке. А как же иначе? Ведь здесь не только владыка жил, но и принимал гостей из других общин, явившихся за помощью или с важным делом. Здесь же собирался сход общины для решения всяческих вопросов, а в праздники на подворье владыки накрывались длинные столы, ломившиеся от яств, и всем тут хватало места!

Подворье Гостомысла располагалось на небольшом холме у самой реки. Здесь издревле рос огромный кряжистый дуб, обхватить который не смогла бы и дюжина человек. Этот дуб стал осью, основой просторных хоромов владыки. Возвышались они в несколько ярусов. Первый ярус служил зимником: вкруг дуба сняли пошире земли на полметра вглубь, по кругу возвели высокие бревенчатые стены. Зимник получился просторным, в гостевой его части вся община могла собраться при необходимости. Во второй, летний ярус вела широкая деревянная лестница, изукрашенная тонкой ажурной резьбой. В третьем ярусе располагалось множество светелок с узкими оконцами под крутыми двускатными крышами. Некоторые из них были украшены резными башенками. Был и четвертый ярус, у самой верхушки дуба, крышей которому служила его крона. Никто, кроме владыки, туда не поднимался.

Гостомысл любил проводить в этом ярусе теплые летние ночи, охватывая взором городище и размышляя о текущих делах. Поговаривали, что в ясные ночи по серебряному лунному лучу спускался к Гостомыслу посланник небесных богов с важными советами или предостережениями, и тогда верхушка дуба словно светилась, и была проколота мириадами голубоватых лучиков мерцающего света.

____________________

Однажды осенью Гостомысл с несколькими мужами объезжал угодья общины с предзимним осмотром. Все дела на полях и лугах люди уже завершили, и земля готовилась к отдыху.

Стояла прекрасная пора золотой осени. Листва берез и вязов вобрала в себя силу и золото летнего солнышка и еще крепко держалась на ветвях. Дубы и клены будто были охвачены жарким пламенем, опалившим листья рыжими и красными языками. Но яркие краски были смягчены непогодой: низкие тучи уже несколько дней плотно затягивали хмурое небо и готовились пролиться на землю тяжелыми струями. В низинах стоял голубоватый туман, косматыми вихрами заползая по глубоким ущельям выше в горы.

Возле одного из обережных камней конь владыки захрапел и остановился, и в то же мгновение всадники услышали глухой слабый стон. Они быстро спешились и обошли камень. Привалившись спиной к его шершавой поверхности, в полном беспамятстве прямо на земле сидела молодая дева с прекрасным, но бледным и изможденным лицом. Толстая коса, змеёй спускавшаяся до самых щиколоток, расплелась и запуталась. Края тонкого голубого сарафана, расшитого золотыми узорами, были в клочья разорваны острыми сучьями и превратились в лохмотья. Было видно, что давно блуждала бедняжка по лесам, и наконец силы оставили её.

Мужи бережно усадили свою находку на лошадь к одному из всадников и поспешили в городище, в хоромы владыки. Здесь Гостомысл распорядился разместить не приходящую в чувство гостью в светлицу на ворох мягких шкур, поближе к очагу, и вызвать знахарку. Жар огня вскоре согрел утомленное тело и разлился по щекам жарким румянцем. Блики его заискрились в длинных ресницах, отбрасывая на щеки красавицы глубокие тени.

Вскоре явилась знахарка и захлопотала над бесчувственным телом. Выпроводив всех из светлицы, она внимательно осмотрела и ощупала своими сильными пальцами каждую косточку и каждый изгиб, обмыла настоями трав ссадины и раны на разбитых ступнях, втерла в кожу живительную мазь. А потом вынула из-за пазухи заветную глиняную бутылочку на длинном шнурке с искрящейся жидкостью, влила несколько капель в алые уста. Веки красавицы дрогнули. Она глубоко вздохнула и открыла глаза такой синевы и чистоты, как будто утонуло в них лучезарное небо.

Через некоторое время, когда дева заснула и её состояние уже не вызывало опасений, знахарка вышла из светлицы. В гостевом зале её ждал Гостомысл. Он вопросительно посмотрел на знахарку, и та поспешила его успокоить:

– Все хорошо, владыка. Дева теперь крепко спит. А когда проснется, силы вернутся к ней. Неизвестно, какие муки и лишения претерпела она в дороге, но тело у неё гибкое и крепкое, как лоза, и скоро выгонит оно из себя всю хворь и немочь, а мои травки ей помогут.

– Откуда же она пришла к нам в долину? Где её кров? – озабоченно спросил Гостомысл.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.