— Хорошо-хорошо! Все! Засчитано! Молодец! — поспешно проговорил профессор Сарвет, мысленно ставя надо мной крестик.

Профессор Никсон облегчённо вздохнул и спокойно направился к выходу.

До конца урока профессор Сарвет спрашивал по очереди остальных, но на удивление, никто не смог перевести его словосочетания, хотя по сути они были совсем не сложными. Они все также плесали и переворачивались, превращаясь в буквы, мне даже не приходилось напрягаться.

Урок подошёл к концу. Дальше по списку живой мир.

Урок проходил в соседнем классе. Учитель — молодой полненький брюнет с взъерошенными волосами. На нем был одет клетчатый пиджак:

— Я профессор Майдон и у нас сегодня потрясающая тема. Мы будем изучать химер. Как вы знаете химер очень мало и они почти не общаются с людьми, но….. Нам удалось заполучить один экземпляр. И у нас в гостях великолепный Сильвестр!

Из под стола гордой походкой вышел Сильвер, позируя перед публикой. Меня он не видел, поэтому работал он вовсе красет:

— Да — да, ребята! Это я! Будете хорошо вести так уж и быть можете погладить мои перышки. Автографы выдаю по выходным.

— Ух Ты, какой душка! — отовсюду доносились восхищенные в крики девушек.

— А мне автограф полагается? — спросила лукаво я.

— Да, конечно, вставайте в очередь, — ответил Сильвер, явно не узнавая моего голоса.

— А больше ничего не хочешь? — спросила я, повышая голос, чтобы меня могли услышать все.

Мне это удалось. В классе воцарилась полная тишина, и Сильвер соизволил посмотреть на меня.

Сначала он выдавил что то похожее на всхлип, а потом и вовсе провалился на спину и вытянул лапы в вертикальном положение. При этом, на ходу, успев сказать, чтобы мы не скучали.

Профессор Майдон поспешил на помощь к своему дорогому "экземпляру", явно не понимая, что могло произойти.

— Вы ему перья выдерните! Сразу очухается! — поучительно сказала я профессору.

— Вы! Что вы сделали с моим птенчиком?! — грозно спросил он меня.

— Во-первых, с ним ничего не случилось. Он просто притворяется. Во-вторых, он не ваш птенчик, а мой.

— Что вы хотите этим сказать? — удивлённо посмотрел на меня профессор.

— Не верьте ей! Я ни чей! Я свой собственный! — от обмора Сильвер а не осталось и следа.

— Ну да! Свой собственный мой "опекун".

— Я ни чей опекун. Я даже ваше имя не знаю. Вы о чем говорите?

— Ох, значит я действительно ошиблась! Я вот своему любимому соколу сухариков накупила, а он потерялся. О горе! Что же делать? Кто теперь же будет их есть? Пропадут же!

От этих слов Сильвер прям расцвел:

— Я! Я— Сильвер! Хозяйка, это же я!

— Сильвер, это правда ты?

— Да, хозяйка! — Сильвер вспорхнул и сел на свое привычное место — ко мне на плечо, — Так, где мои сухарики, то?

***

— Скажите ему уже кто нибудь!

— Сильвер, тебя просто развели вокруг пальца, — пояснил Руфин, лёжа на диване.

— Аааа! Теперь ясно! — Сильвер уныло вздохнул.

— Наконец-то, я то думала, до тебя не достучишься! — я облегчённо выдохнула. Всё, больше не будет приставать.

Мы сидели в нашей комнате. Я, Нарина, Руфин, Никрас, Сильвер и Мерлин.

Нарина сидела на кресле и помешивала что то ложкой в чашке. Руфин лежал на диване и читал книгу или делал вид, что читал. Никрас расхаживал по комнате и делал выводы по поводу нападения оборотней на балу и что же все таки произошло. Мерлин же выслушивал его предположения и комментировал:

— Да, я согласен, Никрас, это странно, что никто ничего не помнит. Я даже успел расспросить некоторых студентов и ничего. Профессора даже сказали, будто мы напились так, что даже ничего не помним. Это, конечно, возможно, но не у всех же сразу и притом, что я не пил. Нет, здесь что-то другое. Возможно заклятие, которое стирает память.

— Но зачем кому то стирать нам всем память? — удивлённо спросил Никрас.

— Может, на балу произошло то, что мы не должны были видеть. Тогда это объясняет запрет на зелье прозрения.

— Что за зелье прозрения? — вмешалась я в их увлеченный разговор.

— Это такое зелье, которое возвращает память, но оно не всегда помогает. Вот, например, принцессе не помогло. Это зелье запретили использовать и вообще изготавливать под предлогом, что оно плохо влияет на здоровье, — ответила Нарина.

— Раньше же как-то пользовались и все хорошо была, а теперь, видите ли, на здоровье плохо влияет, — послышался голос Руфина с дивана.

— Здесь точно что то не так. Надо понять что. От нас что то точно скрывают. Я это чувствую, — загадочно произнёс Мерлин.

— Кстати, тебе вернули твоё сокровище? — полюбопытствовала Нарина.

— Ещё бы не вернули! Руден мой! — злобно ответил Мерлин, будто доказывая нам что то.

— Никто и не спорит! — спокойно ответила Нарина.

— Ты так и не сказала, кто такой Руден! — заметила я, обращаясь к Нарине.

— Руден это мой меч! — вмешался Мерлин.

— Почему ты его называешь человеческим именем?

— Потому что мой меч волшебный и он может превращаться в человека.

— Это как?

— Задай этот вопрос потом лучше своему отцу. Я не понимаю, что и как там все это происходит, а ему лучше знать.

— Ну, хорошо, я учту!

Неожиданно, дверь резко открылась и в комнату, буквально, влетела запыхавшаяся Дора, снова со стопкой старых книг.

— Как?! — прямая с порогу спросила Дора, не замечая больше ни кого.

— Что как? — спросила я, не меньше удивленная, чем все остальные такому неожиданно у визиту.

— Как ты это делаешь? Я перерыла все книги в библиотеке на сторостражском языке и все равно у меня ничего не получается! — отчаявшаяся Дора села на пол прямо около двери, прижав к груди толстые тома.

— Да! Я знал! Я знал, что они встретятся! Юху! Вот это любовь! — впечатленный Руфин захлопнул книгу и вскочил с дивана пританцовывая.

Я мельком взглянула на обложку книги.

— Руфин, где это, интересно, у тебя любовь? В толковом словаре? Это что то новенькое!

Нарина со смеху поперхнулась чаем и теперь кашляла и смеялась одновременно.

— У любви другие правила! — нравоучительно произнёс Руфин, на ходу делая умное лицо.

Дора, чьё внимание было привлечено шумом, подняла глаза и только сейчас поняла, что в комнате, помимо меня и Нарины, есть кто то ещё. Она на глазах снова начала превращаться в всего боющуюся птицу:

— Я, кажется, не вовремя.

— Всё хорошо, — я поспешила успокоить Дору, пока она не успела убежать, — Ты хотела что то спросить?

— Да…… — Дора уже успела вскочить на ноги и сейчас переступала с ноги на ногу от волнения, — Я хотела узнать, как ты можешь читать на сторостражском?

— Ну, я не знаю, это само как то происходит.

Я действительно не могла объяснить, как это у меня получалось, но меня не покидало чувство, что я это когда-то уже делала. Только не помню где и когда. И это место тоже кажется очень странным. По ночам у меня создаётся впечатление, что кто то ходить по ночным тёмным коридорам, заглядывает в окно. Всё время мне мерещатся какие то тени, устраивающие свои страшные танцы на стенах.

— Да зачем он нужен?! Я вот на третьем курсе и до сих пор не понимаю, что там и как все делается, — спокойно отозвался Мерлин, пытаясь утешить страдания Доры.

— А что тебе профессор говорит? — спросила воодушевленная Дора.

— Ничего. Он просто знает, что в этом я не селен.

— Не слушай его, Дора, — отозвался Руфин, — У него компромат на профессора с самого первого курса. Так тот теперь его побаивается, пытается всем угодить.

— Какой ещё компромат? — полюбопытствовала Нарина.

— Однажды, Мерлин застал профессора с библиотекаршей вместе, и тот теперь думает, что Мерлин расскажет все его жене, — пояснил Руфин.

— Вот умеешь ты не вовремя влезать! — шикнул на Руфина Мерлин, видя печальное лицо Доры, — А ты не расстраивайся! Это только первый день! Научишься ещё.

— Думаю ты прав, — произнесла Дора, унесенная своими мыслями вообще в другое русло.