— Дороти вообще не следовало с тобой это обсуждать. — Снова пожав плечами, он коротко бросил: — Им казались забавными места, где я оставлял бриллианты.

— Места…

Тут до нее дошло, и щеки у нее запылали.

— Я же говорил, что тебе это не понравится.

— Не понравится?! — Она села и потянулась за плащом. — По-моему, это мерзкий, гнусный разврат! — Она вскочила, завернулась в плащ и пошла к двери. — А ты — гадкий развратник.

— Бога ради, куда ты?

— Куда-нибудь, лишь бы уйти от тебя. В этом огромном дворце должно найтись место, где я смогу не видеть…

— Это было много лет тому назад. Я был почти совсем мальчишкой. — Он тоже встал и вышел следом за ней в вестибюль. — Вернись к огню. Нельзя бродить по такому холоду.

— Ты никогда не был мальчишкой. Ты родился похотливым негодяем, который…

— Почему ты так разозлилась? — Он поймал ее за плечи. — Я рассказал тебе обо всем только потому, что ты этого потребовала.

— Я не ожидала…

Да, она не ожидала, что ей будет так больно. Она не ожидала, что картина пороков и разврата того юноши наполнит ее гневом и страданием. Она ошиблась. Нет, ей совсем не хочется узнать всего Джордана Дрейкена и думать о тех женщинах, которые были в его прошлом.

— Почему ты удивляешься, что подобные действия шокируют меня?

Он пристально посмотрел на нее.

— Ты не была шокирована. — И чуть слышно добавил: — Ты ревновала.

Она поспешно покачала головой.

— Почему бы и нет? Если бы ты рассказала мне, что у тебя был твой собственный герцог бриллиантов, я захотел бы убить его… и тебя. — Он придвинулся к ней. — Но у меня на это есть причина. Я люблю тебя.

— Ты не…

Его губы прижались к ее губам, его язык затеял с ней шутливый поединок. Она потеряла дыхание, и когда он наконец поднял голову, Марианна не могла сказать ни слова.

— И я думаю, что ты должна испытывать то же самое чувство. Или что-то очень к нему близкое.

— Нет, — прошептала она.

Джордан уже подхватил ее на руки и понес к лестнице.

— Я хочу почувствовать тебя подо мной, — хрипло проговорил он, начиная подниматься по ступеням. — Как сегодня днем. Только на этот раз между нами не будет никаких преград. — Он остановился на последней ступени. — Кажется, это было именно здесь.

— Я не хочу этого.

Он положил ее на мраморный пол и нетерпеливо откинул полы плаща. Их тела встретились, и Марианна ахнула, ощутив жар и жесткое прикосновение его плоти.

— Тогда убеди меня — и этого не будет. — Он двумя пальцами захватил шелковые завитки, окружавшие ее тайну, и нежно за них потянул. — Убеди меня.

Страстная волна захлестнула ее, груди стали тяжелыми и горячими. Лунный свет, струившийся сквозь узкие окна лестничной площадки, ледяным сиянием тронул хрустальные подвески люстры у него над головой. Холод и жар. Тьма и огонь. Властность и покорность. Марианна проклинала победившую ее страсть, пытаясь вновь вернуть вспыхнувший гнев.

— Я не из тех женщин, которым ты дарил эти свои мешочки. Я не допущу, чтобы ты обращался со мной…

— Ш-ш. — Он прикоснулся пальцами к ее губам, заставляя замолчать. — С тобой у меня никогда не будет этого. — Его глаза вдруг озорно блеснули. — Хотя когда-нибудь я, наверное, подарю тебе бриллианты. — Почувствовав, что она возмущенно напряглась, он подался вперед и прошептал ей на ухо: — У моего поверенного в Лондоне хранятся два гигантских бриллианта. Они очень красивы, у них чистая и смелая игра. Они похожи на тебя, Марианна.

— Мне не нужны твои бриллианты.

— Но эти ты примешь. — Два его пальца оказались глубоко внутри нее. — Потому что мы поместим их вот сюда.

Снова ахнув, она выгнулась ему навстречу.

— Мне нравится мысль надеть на тебя мои бриллианты, любимая. — К двум пальцам прибавился третий, они скользили туда и обратно, ритм ускорился. Она кусала губы, с трудом сдерживая крик. — По-моему, тебе эта мысль тоже нравится. Надеюсь, ты сможешь носить их, когда будешь работать, сидеть за столом, ездить верхом и ходить. И при каждом твоем движении они будут тереться друг о друга, а ты — испытывать острое наслаждение.

Эти безумные слова возбуждали ее так же сильно, как и ощущение его пальцев внутри. Страсть ее достигла предела. Снедаемая ее жаром, она почти не ощутила, что он шевельнулся, меняя свое положение. С дразнящей улыбкой Джордан прошептал:

— А для меня будет огромным удовольствием вынимать их, когда мы соберемся сделать вот это.

И он ворвался в нее, проникнув до самого ее центра.

Марианна вскрикнула и откинулась назад. Он положил ее ноги себе на бедра и отдался порыву страсти, которая была почти жестокой в своей силе.

Она могла только стонать, бессильно цепляясь за его плечи. Ощущения, которые она испытывала в эти минуты, невозможно было бы выразить словами. Марианна думала, что большего уже не выдержать, но он давал еще и еще… И все равно этого ей казалось мало. Он был воплощением бушующей силы и мужественности, а она — женщиной, разделяющей его необузданную и беспредельную страсть.

Когда наступил момент апогея, она содрогнулась, и ее торжествующий крик эхом разнесся под высокими сводами пустынного дворца.

Задыхаясь, Джордан поднял голову и посмотрел прямо ей в лицо.

— Я был слишком резок. Я не сделал тебе больно? С тобой все в порядке?

С ней все было в порядке, если не считать страшной слабости, охватившей все ее тело, и такого ощущения, словно весь мир умер и был рожден заново.

— Ты не сделал мне больно.

— Мне надо было, чтобы ты поняла. — Он нежно погладил ее щеку. — Герцог Бриллиантов жил давным-давно, это был совсем другой человек. Я воскрешу его для тебя только тогда, когда это сможет принести тебе наслаждение. — Он так хотел, чтобы она верила ему! — Теперь это только для тебя. Понимаешь?

—Да.

— Но я чувствую, что ты по-прежнему мне не доверяешь.

Как горько прозвучала эта фраза. Может быть, он ожидал возражений, надеялся, что она опровергнет его слова.

Но она промолчала, хотя в эту минуту почти готова была поверить ему, почти убедила себя, что он ее любит.

Почти.

— Я замерзла; — прошептала она. Надежда погасла в его взгляде, но он заставил себя улыбнуться:

— Ничего удивительного. — Поднявшись на ноги, он помог ей встать, а потом закутал в плащ. — Давай вернемся к огню. — Взяв за руку, он повел ее вниз по лестнице.

Она была в плаще, а он совершенно обнажен.

— Тебе, наверное, тоже холодно. Он покачал головой.

— У меня такое чувство, словно мне больше никогда не будет холодно. — Закрыв дверь комнатки, он подвел ее к огню, перед которым расстелил овчину. — Ложись. Я буду обнимать тебя, пока ты не заснешь.

Вот так же он обнимал ее в Дэлвинде каждую ночь. В те недели ее переполняли страх и обида, и она не ценила эти сладкие минуты нежности и близости. Ну что же, у нее есть сегодня, которым можно насладиться сполна.

Марианна устроилась рядом с Джорданом у огня. Она не станет думать о завтрашнем дне. Он так нежно ее обнимает… Ей хочется хотя бы на несколько часов забыть обо всем, поверить, что его слова — правда и чувство к ней сильнее, чем желание получить Джедалар.

И что существует любовь, которая живет вечно.

— А, вот это великолепно!

Марианна сонно приоткрыла глаза и увидела, что в дверях стоит Грегор.

— Бога ради, Грегор! —Джордан схватил лежавший рядом с ними на полу плащ и накрыл Марианну. — Тебе что, не пришло в голову постучать?

— Я очень спешил. — Он расплылся довольной улыбкой. — Не смущайтесь: вы вместе прекрасны. — Но мимолетная радость внезапно исчезла с его лица, и голос прозвучал тревожно: — И лучше, чтобы вас нашел я, а не Небров.

— Небров! — Похолодев, Марианна села и дрожащей рукой откинула со лба волосы. — Он здесь?

— Пока нет. Нико говорит, что он может появиться через два часа.

— Сколько? — спросил Джордан.

— Сотня человек, а может — больше. Едут очень быстро.