— Кажется, ты не сомневаешься в победе.

— Границам Кассана всегда угрожала то одна армия, то другая, и мы знаем эти горы. Мы научились прятаться и наносить удар. А потом скрываться и снова наносить удар. Большинство вражеских военных отрядов слишком тяжело и неповоротливо, чтобы реагировать на такие атаки.

— Небров тоже живет в этих горах.

— Но его армия не проявила особой маневренности и умения быстро менять тактику сражения, когда он пытался завоевать Монтавию. Он полагался на численность и вооружение, считая, что этого будет достаточно, чтобы подавить противника. На мой взгляд, ему не хватает воображения.

Марианна вздрогнула:

— Надеюсь, что ты прав.

— Ты боишься. — Грегор покачал головой. — Ты так мало мне доверяешь? Я тебя не подведу.

— Я знаю. Просто… — Она замолчала, пытаясь найти слова, чтобы объяснить ему тот страх, который охватывал ее всякий раз, как она думала о предстоящей встрече. — Я понимаю, что ты считаешь меня трусихой. Это все из-за него. Он внушает мне чувство беспомощности.

— Ты не трусиха, и ты не будешь беспомощна. Ты должна быть уверена в себе, Марианна. — Он поменял тему разговора. — Очень хорошо, что он отложил свой приезд до вечера. Он задержится у холмов, размещая там свой отряд, и тем самым даст Джордану больше времени освободить Алекса. — Лицо Грегора потемнело, — Видит Бог, как нужно ему это время! Очень трудно будет найти способ в одиночку проникть в крепость.

— В одиночку! — Изумленная Марианна посмотрела ему в лицо. — Он собирается пробраться в замок один? Но он же говорил мне, что будет штурм! — И тут она вспомнила, что прямо он этого не сказал, а просто не стал отрицать, когда она высказала такое предположение.

— Ставить осаду некогда.

— Один! — прошептала она.

— Иногда один человек имеет больше шансов на успех, чем целый отряд. Они не ожидают такого маневра. Он увидится с Янусом и узнает, где держат мальчика. Потом он перелезет через стену и попытается освободить Алекса раньше, чем люди Неброва заметят его присутствие.

— Он ничего не сказал мне! Пресвятая Дева, а он говорил, что моя встреча с Небровым более опасна! — Она прижала к коленям сжатые в кулаки руки, чтобы хоть немного сдержать их дрожь. — Он что, сошел с ума? Он ведь не птица, чтобы незаметно перелететь через стену, побывать в крепости и вернуться обратно!

— Другого способа нет.

— Как ты можешь говорить такое? А что, если у Януса неверные сведения?

— Алекс все равно будет в безопасности. Джордан позаботится о том, чтобы он не пострадал. Люди Неброва не посмеют причинить вред заложнику.

— А как насчет самого Джордана? — яростно бросила она. — Они что, тоже не решатся его убить? Ты прекрасно знаешь, что это не так. Если они его поймают, то убьют не задумываясь.

— Его не так легко поймать. Здесь, в Кассане, он не терял времени во дворцах. Он доказал свою отвагу и ловкость в многочисленных битвах с нашими врагами.

— Ты говорил «наносить удар и скрываться». А где он скроется в Пекбрее? Они поймают его и… — Она замолчала: от ужаса у нее пересохло в горле. — Тебе не следовало разрешать ему это делать.

— Он должен был это сделать, — просто сказал Грегор. — Я не смог бы его остановить. Он считал себя виновным в том, что мальчика захватили.

А она только подкрепляла его чувство вины. Она изливала на него свою горечь и злость и даже не попрощалась с ним при расставании.

— Поезжай за ним. Помоги ему. Грегор покачал головой.

— Нет, это не то, чего он хотел. Мы должны придерживаться нашего плана. Кроме того, уже поздно. Я не смог бы попасть туда вовремя.

Он имел в виду, что, когда он попадет в Пекбрей, или Алекс уже будет освобожден, или Джордан погибнет.

Ее охватил невыразимый ужас, тисками сжав грудь, так что трудно стало дышать.

— Это была ошибка. Разве не считается, что ты должен за ним присматривать? Ты должен был сказать ему, чтобы он нашел другой способ.

— Даже если это была ошибка, сделать уже ничего нельзя. Теперь ты должна помочь Джордану и постараться вести себя так, чтобы Небров ничего не заподозрил и не поспешил обратно в Пекбрей. Лошади у него устанут по пути сюда, и, возвращаясь, он не будет без нужды погонять их.

А он погонял бы своих лошадей: он загнал бы их до смерти, если бы узнал, что происходит в Пекбрее!

— И все равно времени может не хватить.

Грегор, прищурившись, всмотрелся в ее лицо. — Ты побледнела как луна. Почему ты так разволновалась? Если Джордан погибнет, ты освободишься от него. Разве тебе не этого хочется? Конечно, тогда тебе придется искать другой способ освободить Алекса. Это будет непросто, но ты знаешь, что сможешь это сделать.

Марианна резко повернулась и ушла к себе в палатку. Она не может выдержать даже дружелюбного допроса Грегора в этом состоянии странной обнаженности и ранимости. Все тело ее сотрясала дрожь, тошнотворный страх подступал к горлу. Джордан может погибнуть.

Она не позволяла себе думать об опасности, грозившей кому-то, кроме Алекса. Она была так полна чувства вины и гнева, что не могла…

Вины?

Наконец она осознала, что с ней происходило, и в ужасе зажмурилась. Она винила Джордана, потому что не могла вынести чувства собственной вины. Она ведь уже призналась себе в том, что ее не вынуждали ехать в Дэлвинд. Она поехала, потому что не могла сопротивляться той силе, которая притягивала ее к Джордану с самой первой их встречи. Она могла бы бороться с ним, могла бы попытаться узнать, куда Грегор увез Алекса. Она ничего этого не сделала. Если бы она не поддалась соблазну, она была бы с Алексом и защитила его от беды.

Если Джордан виновен, то она должна разделить его вину, как разделяла его страсть.

Нет, для нее это была не просто страсть. Одного только страстного желания было бы недостаточно, чтобы заставить ее сделать такой шаг — однажды, в момент прозрения, в первый вечер их близости, она уже поняла это. То, что она чувствовала, было гораздо глубже, чем страсть.

А она даже с ним не попрощалась. Она дала ему уехать, не сказав ни слова.

Господи, молю Тебя: не дай ему умереть!

— Спокойней, — прошептал ей на ухо Грегор. — Он не может причинить тебе вреда. Я все время буду рядом с тобой,

Марианна сделала глубокой вдох, глядя, как приближается вереница всадников, несущих факелы. В ту ночь, когда Небров появился у их дома в Монтавии, у солдат тоже были факелы. Их свет упал на лицо Неброва, и ее мать, узнав его, велела Марианне скорее бежать в лес с Алексом.

И вот теперь он снова приближается.

— Ты можешь вообще ничего не говорить, — сказал ей Грегор. — Я буду говорить за тебя.

Небров уже был так близко, что Марианна могла рассмотреть его. Он не походил на чудовище. Черты лица его были тонкие, аристократические, а в больших темных глазах светился ум. Шелковистая каштановая бородка удлиняла треугольное лицо, и в ее обрамлении бледные тонкие губы казались полнее.

— Добрый вечер, Дамек. — Он остановил лошадь рядом с ними и ловко соскочил на землю. Он был низкорослым, всего на пару дюймов выше Марианны, и одет весьма элегантно. Каждая деталь его туалета, начиная с начищенных сапог и кончая меховой опушкой изящного серого плаща, была тщательно продумана. — Это она?

— Я уверен, что вам ее описывали. — Грегор указал на палатку: — Не войти ли нам? Вечер выдался холодный, и мы не можем допустить, чтобы вы простыли из-за нашего негостеприимства. Или вы не уверены, что будете в безопасности?

Небров снял замшевые перчатки и заткнул их за пояс.

— Я полностью застраховал себя от любых неприятностей. Вы должны знать, что я отдал приказ убить мальчика, если со мной что-то случится. — Он вошел в палатку впереди них, а потом повернулся и снова начал рассматривать Марианну. — Пожалуй, она даже красивее, чем мне сообщали. Дрейкен должен был получить от нее немалое наслаждение. Всегда приятно, когда, добиваясь какой-то цели, попутно получаешь дополнительные удовольствия. — Он помолчал. — Ее мать тоже была очень недурна собой, но я был слишком разъярен, чтобы как следует это оценить. Девушка на вид, похоже, более кроткая и податливая.