— У меня есть немалые деньги.

Она вздернула подбородок:

— Это правда, и Дороти говорит, что мы их используем лучше, чем ваши потаскушки.

— Вполне в духе Дороти. Ты простила меня за то, что я напустил ее на тебя?

— Конечно. Она мне очень нравится.

— Когда не пытается тобой распоряжаться.

— Иногда даже это бывает приятно. Я знаю, что она желает мне только добра. — Голос ее зазвучал печально. — Кажется, уже так давно никто по-настоящему не думал, что для меня лучше всего.

Она походила на маленькую девочку, у которой отняли ее любимую куклу. Ему захотелось протянуть руку и дернуть ее за косичку, ущипнуть ей щечку и заставить улыбнуться. Господи, если так пойдет и дальше, он скоро начнет гладить ее по головке и рассказывать сказочки на ночь! Нет. Он будет держаться как можно дальше от ее спальни.

— Я рад, что тебе приятно общество моей кузины.

Марианна искоса взглянула на него.

— Вы ее не любите?

Он пожал плечами:

— С Дороти трудно иметь дело. Она задалась целью переделать весь мир и почему-то всегда считала, что начинать лучше с меня. Она пыталась перевоспитать меня, еще когда мы были детьми.

— Вы ей нравитесь.

— Я вообще нравлюсь людям. — Он посмотрел на нее с невеселой усмешкой. — Когда мне это нужно. Ты просто изумишься, когда узнаешь, сколько людей были бы счастливы называться моими друзьями.

Марианна потупилась:

— Конечно, изумлюсь, — пробормотала она.

— Бесстыдница! Ты не должна была со мной соглашаться. В данном случае следовало вежливо запротестовать. — Джордан остановился у двери в свою спальню. — Мне надо предупредить, что я вхожу? Я не хочу испортить сюрприз!

— Не выдумывайте. Там уже, наверное, никого нет — слышите, как тихо за дверью? Кроме того, эта комната принадлежит вам. — Марианна поежилась. — Хотя как вы ее выносите… Она еще больше и темнее той, что мне дали вначале.

— Я к ней привык. — Он открыл дверь. — Это главная спальня замка, так что я следую традиции. Дороти подтвердит тебе, что это бывает нечасто, но я… Боже!

Он застыл на пороге, изумленно глядя на окно, находившееся как раз напротив двери.

Полутораметровый витраж со сложным узором сиял в темной комнате, как яркая свеча. На нем была изображена темноволосая женщина верхом на черном скакуне. На ней было роскошное пурпурное платье с накинутой поверх него серебристой кольчугой, а в руке она держала копье с вымпелом. Окутанные туманом серо-лиловые горы на заднем плане были едва заметны: женщина поглощала все внимание зрителя. Ветер трепал волосы у нее за спиной, зеленые глаза горели жизнью.

— Моя мать, — пробормотал он.

— Надеюсь, вы не против, — быстро сказала Марианна. — Я воспользовалась тем портретом, что висит внизу, чтобы представить себе ее внешность. Портреты из цветного стекла делать страшно трудно. Как правило, удается добиться только намека на сходство. Но у нее настолько своеобразное лицо, что, по-моему, работа вышла вполне прилично. Как вам кажется, она похожа?

— Да, похожа.

— Бальное платье не годилось, — сказала Марианна. — Мне пришлось придумать другой наряд.

— А кольчуга — годилась?

— Да. — Она нервно облизала губы. — Когда я смотрела на ее портрет, я все думала о Галахаде и Артуре и…

— Жанне д'Арк?

Марианна отрицательно качнула головой:

— Нет. Жанна д'Арк — это совсем не то.

Джордан повернулся к ней:

— Почему ты это сделала?

— Я же вам сказала: вы были добры к Алексу. Вы позволили мне работать. Благодаря вам в мою жизнь вошли Дороти и Грегор. — Она пожала плечами. — Я думала, что смогу брать, ничего не давая взамен, но оказалось, что не могу.

Он кивком головы указал на окно:

— А почему ты выбрала ее?

— Я подумала… Вы никогда по-настоящему не знали матери, а это ужасно. — Она замолчала, а потом с трудом прошептала: — Мне не хватает мамы. Я не хотела бы видеть ее только на темном холодном портрете. Я надеюсь, что солнце оживит ее для вас.

Джордан снова повернулся к окну:

— Не сомневаюсь в этом.

Она немного помолчала, но потом не выдержала и взорвалась:

— Ну что же вы ничего не говорите? Он вам противен? Я ее оскорбила? Если витраж вам не нравится, я попрошу Грегора убрать его отсюда, но я не позволю, чтобы его уничтожили. Он хорошо получился. Я не допущу…

— Я мог бы убить того, кто попытался бы уничтожить это окно.

— Так оно вам нравится? — обрадовалась она.

Он старался говорить небрежно, но голос у него дрогнул:

— Я так тронут, что не могу придумать ничего достаточно глупого и тривиального, чтобы скрыть мои чувства. Это страшно неловко. — Он повернулся к ней лицом. — Я тебя благодарю.

Секунду она не отвечала, пристально глядя ему в глаза, потом отрывисто кивнула.

— Я рада, что вам понравилось.

С этими словами она стремительно вышла из комнаты.

Джордан стоял неподвижно еще минут десять, залитый яркими лучами, падающими сквозь цветное стекло. Взгляд его был прикован к женщине, изображенной на витраже. Потом он повернулся и ушел.

Еще через четверть часа Грегор шевельнулся в кресле, стоявшем в самом темном углу комнаты. Прошагав к окну, он остановился перед всадницей.

— Умная девочка, правда, Ана? — хохотнул он. — Ты определенно не святая Жанна.

Волосы леди золотой короной венчали голову, а глаза были цвета фиалок. Марианна никогда не видела женщины красивее, чем она.

Джордан помог ей выйти из кареты и, наклонившись, что-то тихо сказал. Она в ответ рассмеялась, бросив на него кокетливый взгляд из-под опущенных ресниц.

— Кто это? — шепотом спросила Марианна у Дороти.

— Диана Марчмонт, графиня Ральбон.

— Она очень красивая.

— Она очень честолюбивая, — сухо отозвалась Дороти. — И добивается постоянного союза с Джорданом.

Постоянного союза! Наверное, Дороти имеет в виду женитьбу. Марианну это почему-то поразило. Странно — она никогда не представляла себе Джордана женатым. Конечно, это было очень глупо с ее стороны. Он, должно быть, считается великолепной партией, и, наверное, не одна женщина мечтала бы носить имя герцогини Камбаронской. К тому же ему как последнему представителю такого знатного и древнего Рода пора позаботиться о наследниках.

— Она хочет выйти за него замуж?

— Господи, нет, конечно, — поморщилась Дороти. — Ну, может быть, и захотела бы, не будь она уже замужем. Но тогда Джордан не имел бы с ней дела. Он всегда питал отвращение к браку.

— Почему?

Дороти пожала плечами:

Может быть, потому, что цинизма у него слишком много, а нужды в семейном тепле — слишком мало. Зачем жениться, если женщины вроде этой графини готовы угождать его малейшему желанию?

— А ее муж не возражает?

— Муж только рад делить ее услуги с другими. У него нет денег, а Джордан славится своей щедростью к возлюбленным, — ответила Дороти. — Я вижу, на этот раз она одна. Обычно она приезжает в Камбарон в сопровождении графа. Это позволяет их связи с Джорданом выглядеть приличнее.

Марианна встряхнула головой. Ей непонятны были эти люди и их странный кодекс. Если верить Дороти, Марианну пригвоздят к позорному столбу за малейшее нарушение приличий, и в то же время женщина может лечь в постель другого мужчины с полного согласия своего мужа — если только это не предается огласке.

Дороти вполголоса добавила:

— Пока в замке гости, держи дверь своей спальни на запоре. Когда сюда приезжают знакомые Джордана, в коридорах и спальнях всегда творится нечто непотребное. Кто-нибудь может по ошибке ввалиться к тебе в комнату.

— Если она уже его любовница, то чего еще ей от него надо? — спросила Марианна, не отрывая взгляда от графини.

— У него нет постоянной любовницы. Он развлекается с нею, когда ему заблагорассудится. — Дороти смотрела, как Джордан склоняет голову к красавице — воплощенное внимание. — Но, похоже, на этот раз его выбор пал на нее. — Взяв Марианну за локоть, она чуть подтолкнула ее вперед, вниз по ступенькам. — Беги-ка, и пусть Джордан представит тебя ей. Он ее совершенно ослепил, так что она тебя почти не заметит — а именно это нам и нужно.