— Ребята, не мне вам рассказывать, что у нас достаточно консервативное общество, чтобы можно было спокойно вот так вот целоваться, где захочется, разве нет? — головой качает.

— А чем наши чувства хуже, чем у других? Почему мы не можем их выражать? Почему, когда парень с девушкой на глазах у сотен прохожих в метро целуются — это нормально. А я не могу поцеловать своего парня. Почему? Я точно также люблю его. Так же, как и вы свою жену, возможно. Так же, как чья-то мама любит чьего-то папу, и так далее. Абсолютно также. Почему мы должны это скрывать? — у Чонгука накипело. Он постоянно над этим задумывался. В школе этот вопрос стирается как-то из головы, потому что там отношения в любом их проявлении не приветствуются. Но когда кто-то вот так акцентирует, Чонгук начинает откровенно беситься.

Хосок смотрит долго. В наглые, чёрные почти, глаза, на сплетённые руки, на Тэхёна, стоящего за спиной, которого тот, будто бы отгородить пытается от всего, что может произойти. А Тэхён стоит и на самом то деле не выглядит запуганной овечкой, крепко оплёл его руку около локтя и смотрит прямо, не стесняясь совершенно. И в его глазах тоже вопрос. Хосок на секунду теряется. Изначально он тут вопросы задавал. Так почему эти наглые дети сейчас от него самого ответов ждут? Стоят, смотрят, ополчились на весь мир в его лице. А Хосок разглядывает их и внутри ёкает что-то.

— Ребят, вы ещё дети, не мне вас в этом плане уму разуму учить, не мне вам рассказывать что и как у нас в мире происходит, вам и без меня это, я думаю, известно прекрасно. Я не имею ничего против таких отношений, не нужно на меня так смотреть, Чонгук, — выдыхает наконец устало, взглядом с ним встречается.

Чонгук тушуется и понимает, что действительно уставился на учителя слишком нагло, словно тот в чём-то виноват.

— Я всего лишь говорю, что это против школьных правил. Вы, насколько я понимаю… встречаетесь?

— Да, давно.

— Должны понимать, чем это может закончиться. Пожалуйста, впредь будьте поскромнее в проявлениях своих чувств, это действительно может угрожать вашей учёбе. У вас впереди целая жизнь, успеется ещё это всё.

— Хорошо, Хосок-ним, простите, учитель, — вклинивается, молчавший до этого, Тэхён.

— А теперь поторапливайтесь, ждут только вас.

А Чонгук, он ведь ещё не взрослый ни разу. Он многое с Тэхёном уже попробовал. Кое-что про себя и людей понял. Кое с чем ему уже пришлось в своей жизни побороться. Кое-какие чувства уже довелось испытать. Но он ведь не взрослый. Совсем не взрослый. Он может таковым побыть, когда нужно Тэ защитить, например. Но когда становится понятно, что в целом не так всё уж и опасно, он сникает моментально. Потому что стыдно становится. Как учителю потом в глаза смотреть? А вдруг он отцу расскажет?

— Хосок-ним, а вы…

— Я не собираюсь рассказывать твоему отцу, Чонгук. Это не моё дело. Тот факт, что вы нарушаете правила, сейчас не так уж и важен, у вас последние дни в школе уже идут, — и Чонгука внутри отпускает моментально. — Я ругаю вас просто из беспокойства. Вы одни из моих любимых студентов, хоть я и старался не заводить любимчиков. И я, правда, не хотел бы, чтобы у вас были проблемы под конец года. Просто осторожнее с этим в следующий раз, ладно? — добавляет уже мягче.

— Спасибо большое, учитель, — парни синхронно кланяются, взглядами в пол упираясь.

— И не позволяйте никому говорить вам, что первая любовь не бывает вечной, — ребята, опять же словно сиамские близнецы, вскидывают головы на учителя. А у того такая добрая грусть и тоска в глазах, словно от и до понимает, о чём говорит. — Ну, чего уставились, быстрее, быстрее, — поторапливает и выходит за дверь, оставляя пораженных учеников наедине.

— Ты в порядке?

— Я да… чёрт, ты видел его глаза? Я в шоке с него.

— Я тоже, давай, быстро собирайся и побежали.

— Угу.

— Тэ.

— М? — оборачивается на полпути к своей сумке с вещами.

— Я люблю тебя до одури просто.

— Чонгууук, и я тебя люблю, — подбегает и быстренько в губы нежно целует, ну нельзя же такое поцелуем не закрепить. Отрывается, задышав прерывисто. — Очень-очень люблю, — губами к щеке прижимается, почмокав её немного легонько.

— Не бросай меня никогда.

— Не брошу.

— Всё побежали, — и сам кидается вещи собирать.

А у Тэ внутри всё смешалось. И какие-то безумные, нежные чувства, и испуг, и странное недоумение, всё-таки не понятно, что он имел в виду, когда попросил не бросать. Разве Тэ хотя бы повод давал о таком задумываться? Тэхён даёт себе обещание, если не выиграет вместе с Чонгуком стажировку, обязательно упросить маму и съездить к нему в гости хотя бы на пару недель, чтобы он не был там один.

Ведь Тэхён его тоже до одури. Безумно сильно.

***

— Ну, я считаю, номер топ. Пушка-гонка, огонь-пламя, я не знаю, как свои восторги ещё выразить, — серьёзно заявляет Чимин. — Скажи же, Юнги?

— Ммм? — отрывается лениво от телефона.

— Ты вообще смотрел?

— Минни, я свой номер смотрел, надо отсмотреть ошибки, нам так-то на выпускных выступать. Это им можно болт забить, они сто процентов на стажировку укатят и выступать не придётся. Не знаю, зачем они задрачиваются, отличники сраные, — Чимин понимающе головой кивает и, рядом устроившись, укладывает голову ему на предплечье, уставившись в экран телефона. Чимин не любит смотреть, как Юнги танцует на публике, вот, например, после этих видео с репетиций он, как после порно, готов с Юнги штаны стягивать и делать с ним разные вещи интересные, настолько у него по нему тянет внутри сильно. Настолько сильно хочется всегда хорошо сделать. Настолько сильно его все эти резкие спортивные движения в его исполнении заводят. Настолько сильно он, кажется, влюбился уже по уши. Ужас просто. Но раз сейчас Юнги хочет отсмотреть, Чимин составит компанию. Может, сможет подсказать ему что-то. В конце концов, не всё же на сексе завязано. Юнги тот ещё опездол, ему на многое плевать, но сейчас он тоже волнуется немного и ему тоже нужна поддержка. Не только Тэ. Тэхёна и так есть кому ещё поддержать.

Тэхён, слегка задыхающийся после очередного прогона своего номера под «Never not», перестаёт обращать внимание на переговаривающуюся парочку и дует себе под чёлку, подходя к восседающему около зеркала Чонгуку. Тот живо открывает ему воду и подаёт. Сам уставший, как чёрт. Волосы назад взмокшие зачесал. Они уже полтора часа все вместе практикуются. Чонгук тоже будет танцевать контемп. Тэ его этот танец невероятный уже сто раз, правда, видел. Красиво, со вкусом, под душераздирающую «Falling» Тревора Дэниэла.

Тэхён так устал жутко, но парню этого старается не показывать. Он теперь ещё больше всегда старается, чтобы равным с ним быть. Чтобы восхищаться не тем, что он лучше, а тем, какие они оба крутые профессионалы. Принимает воду, усаживаясь рядом, ноги вытягивает гудящие.

— Ффух.

— Сильно устал?

— Ну такое.

— Может, хватит на сегодня?

— Гук-и, три дня осталось, куда мне хватит?

— Да всё же идеально уже.

— Мне до идеала, как до Китая босиком.

— Детка, — усмехается, уставившись на красивый профиль.

— М? — оборачивается, воду проглатывая.

— Китай вообще-то близко, — улыбается широко.

Тэхён ловит флэшбек и тоже усмехается. Смотрит, запоминает каждую родинку, каждую неровность на коже, каждый выбившийся волосок.

«Красивый. Самый красивый».

— Меня флэшбеком пришибло, — улыбается тепло и, не сумев подавить порыв, осторожно пальцами тонкими выбившуюся чёлку ему назад отводит.

Любуется, ведёт нежно пальцем по щеке. Чонгук медленно глаза прикрывает, млея от этого прикосновения.

— И меня пришибло, — шепчет.

— Пойдем, может, отойдём? — склоняет голову в бок, они стали гораздо осторожнее с тех пор, как их спалил Хосок.

— У меня идея получше, — глаза распахивает.

— Какая?

— Давай сейчас ещё пару прогонов, пацанов обратно отправим. А вечером, часов в шесть-семь, сюда придём, вдвоём потанцуем. М?