Но разница в том, что к следующей тренировке Тэ по обыкновению остывает, напоминает себе, что всё ради будущего и Чонгук ему нужен, а потом как ни в чём не бывало на нейтральном настроении продолжает свои мучения. Тэхён отходчивый, ему и невдомёк, что Чонгук, в отличие от него, остывать, кажется, вообще не умеет, а все тэхёновы слова запоминает и копит злость.

— Ну в этот раз уже получше, я по-прежнему не понимаю, что ты этим танцем пытаешься выразить и рассказать, но хотя бы рожа не мёртвая, — тянет нарочито недовольно.

— У меня лицо, а не то что ты сказал.

— Ну в данном случае именно рожа, сори.

— Может перестанешь меня оскорблять и поможешь? — всплескивает руками, окончательно разозлившись.

— Я третью неделю этим занимаюсь, нет?

— Судя по тому, что прогресса ноль, нет.

— Да ты охуел? Я виноват, что ни черта у тебя не получается, потому что ты даже не стараешься?

— Это я-то не стараюсь? Я? Я тут торчу с тобой по туче времени, а ты не помогаешь, а только обзываешь меня вечно и пытаешься мне показать, какой я отстой!

— Да когда я тебе говорил, что ты отстой? Я тебе говорю, что чуть больше усилий и получится всё!

— Куда больше? Чонгук, это тебе легко всё даётся, конечно, ты…

Договорить он не успевает, Чонгук в два шага оказывается рядом с ним и его пальцы жестко хватают Тэхёна за грудки толстовки. Тэхён опешил, выпучил на него глаза, рот приоткрыл в немом вопросе и не знает, куда свои собственные руки девать в такой-то ситуации.

— Мне, блять, легко даётся всё?! — слегка встряхивает зарвавшегося парня. — Откуда ты у нас такой осведомлённый, как мне и что даётся, а? Ты хоть раз был со мной на тренировке, кусок нытика, блять?! Ты через полтора часа плакать начинаешь, что устал, а я, блять, по десять часов в зале торчал первые три года, потому что нихуя у меня не получалось! И ничего, не хожу не ною, что легко всем кроме меня. А я могу, — угрожающе приближается лицом, понижает, как ни странно, голос. — Это вы приперлись сюда все такие классные, по десять лет в танцах, а я, сука, здесь всему с нуля почти учился. Ты думаешь, я эту школу выбирал? Надо оно мне было? Думаешь, за меня папочка всё делает? Да пошёл ты нахуй, Тэхён, ты и вся твоя орава, которая только и может, что за спиной пиздеть. Вы меня уже все заебали просто до предела своими предъявами на ровном месте, лишь бы страдальцев из себя построить. А я-то подумал, ты ничего так, даже симпатию какую-то испытывать начал в первые дни. А теперь, пошёл нахуй, Тэхён, я не собираюсь тут больше сидеть и выслушивать про себя дерьмо, пытаясь помочь и растрачивая своё время. Ебись как хочешь теперь со своим контемпом и продолжай ныть, что всем вокруг легче, чем тебе. Уже просто заебал реально, — и отталкивает от себя с силой, Тэхён не удерживается на ногах и позорно приземляется на задницу, Чонгук пулей вылетает из зала, хлопнув дверью.

Осознавать, что тебя сейчас обматерили и толкнули, обидно. Осознавать, что послали и отказываются дальше помогать, неприятно. Осознавать, что правда во всех этих словах была, почти что больно. Тэхён и сам прекрасно знает, что у него в последнее время защитная реакция — поныть. Но не швырять же его вот так за это. Совсем никакого уважения? Это уже слишком. Из-за чего он так взбесился? Тэхён прокручивает все его слова в голове, чтобы сделать вывод, что Чонгука бесит, когда кто-то говорит, что ему помогает отец. Но разве это не так? И с ужасом понимает, что да, это вполне себе может оказаться не совсем так. Никаких доказательств этому нет. Тэ начал так думать, потому что так думали все. Этакая интроекция. А на самом-то деле Тэхён, и правда, заметил Чонгука и начал с ним подсознательно соревноваться только два года назад. Это был четвёртый курс. До этого он понятия не имел, что там в параллельной группе какой-то там сын ректора.

«По десять часов в зале торчал первые три года»…

— Чёрт…

Тэ ведь, и правда, пару раз задумывался, каково Чонгуку, когда ему бросают это всё в спину, буквально не стесняясь. Задумывался, но как обычно своя рубашка ближе к телу, дальше секундных мыслей никогда раздумья не заходили. Становится немного стыдно за своё поведение. Это ведь так ему несвойственно. Он хороший. И воспитанный. Ну просто устал и проблемы навалились некстати.

«Чон Чонгук начал испытывать ко мне симпатию? Какую симпатию? Господи, почему я об этом думаю вообще, у меня проблемы посерьёзнее. А что, если учитель Сон узнает?».

Тэхён поднимается с пола, потирая ушибленную филейную часть, и понимает, что даже поговорить сейчас пойти не с кем. Маме позвонишь, она отругает, что повёл себя так, сто процентов, к Чимину с Юнги вообще даже соваться последнее время не хочется, как-то они себя по-новому странно ведут, ну их.

— Чёрт. Правильно, ну его к чёрту, я не виноват, что он такой нервный. Пусть полечится вообще.

***

Однако, через пару дней, когда Чонгук не ответил ни на одно из двух сообщений с предложением потренироваться и на тренировки не явился, Тэхёна начало одолевать жуткое чувство вины. И стыдно по-новому сильно стало. Чем больше он думал, тем больше стрёмных моментов в своём поведении находил. Чонгук ведь по началу достаточно дружелюбно был настроен. Это Тэ на него с самого начала начал агриться, орать, срываться и отцом его тыкать. Как дикарь какой-то, разве можно так себя вести с людьми, которые тебе помочь пытаются, это так его мама разве воспитывала? Он пораскинул мозгами, прислушался в коридоре к тому, что одни из фанючек Чонгука болтали про него между парами, и пришёл к выводу: Чонгук не обманывал, он правда тяжело работал, чтобы стать одним из лучших. От осознания, к слову, легче не стало.

Ким часто встречал его на соревнованиях и прочих мероприятиях и если отбросить глупые установки в собственной голове, которые Тэ пару лет выстраивал, чтобы оправдать то, что он сам от Чона отстаёт, то становится понятно, что победы тем были заслужены. Что бы там Тэхён себе не придумывал, чтобы потом самому себе говорить, что проиграл не потому что объективно хуже, а потому что Чонгуку папа помог. Так думать всегда проще, чем принять тот факт, что ты не дотягиваешь. И всё дело в том, что люди не любят думать, они любят жалеть себя и защищаться от мнимого негатива в свою сторону. Чтобы, опять же, потом себя пожалеть.

Чем больше Тэхён об этом думал, а он не мог не, тем быстрее дурацкий стыд распространялся по венам и артериям, наполняя собой каждую клеточку организма, и желание пойти объясниться начало скрестись изнутри голодными кошками. Тэхён в конце концов хороший мальчик. Воспитанный. Просто нервы, выпускной курс, все дела.

Вечером третьего дня Тэ не выдерживает. Ну и что, что тот его обматерил и толкнул. Это на его совести. Тэ пойдёт и извинится как минимум за своё непрофессиональное поведение и слова. А что с этим Чонгуку делать пусть сам потом думает. Посчитает нужным — извинится за свои поступки и слова. Не посчитает — ну и чёрт с ним.

Снова поздний вечер, снова эта дверь, снова неловкость из ушей прёт. Тэ стучит, опасливо отходя на пару шагов назад.

На этот раз дверь открывает сам Чонгук. Сонный, моргает медленно, волосы спрятаны под капюшоном чёрной худи, лицо раздражённое, щеки на вид такие мягкие и помятые будто лежал на рукаве. Тэ одёргивает себя, отгоняя эту мысль.

— Если я не отвечаю, это значит, что не будет никаких тренировок, я вроде бы доходчиво объяснил, — безэмоционально абсолютно.

— Я тебя понял.

— Тогда зачем ты сюда припёрся?

— Я пришёл, а не то, что ты там сказал.

— Окей, и?

— Мы можем не продолжать тренировки, я не буду настаивать, я понял, что тебе это неприятно. Я извиниться пришёл.

— Спасибо, я обойдусь без твоих извинений, вали.

— Пожалуйста, дай хотя бы высказаться, я ошибся, признаю, — рукой, словно опасаясь, что тот и слушать не станет, за ручку двери хватается, звучит отчего-то достаточно жалобно. Тэхёну не кажется это всё унизительным. В конце концов, он уже пришёл. Его можно хотя бы выслушать. Как минимум чисто по-человечески.