— Спасибо большое.

— Иди спи, ребёнок.

— Спокойной ночи.

— И тебе спокойной.

***

Тэхён не стал разминаться, в конце концов, он и репетировать особо не планирует сегодня. Зачёт сдан, ну может, один раз танец прогонит, чтобы вспомнить. Осталось Гука дождаться. Настроение: подавленное, приправленное ноткой томительного ожидания и каплей какого-то непонятного страха, мало ли как тот себя вести будет. Судя по переписке, ожидать можно чего угодно. Уселся на лавке, греет руки о стаканчик с почти допитым кофе. Немного потряхивает.

— Привет.

Тэ вскидывает взгляд. «Ну наконец-то».

— Привет, — тепло в ответ улыбается, достаёт из-за спины картонный стаканчик с ароматной жидкостью и поднимается на ноги, чтобы подойти и отдать.

— Ну зачем ты? Мне неудобно… Когда ты вообще успел? — капризно тянет Чонгук, стаканчик, несмотря на мнимое недовольство, принимает.

— Почему неудобно? Мне нравится тебя угощать, почему я не могу?

— Ну, я же этого не делаю.

— Ну, это же не моя проблема, — усмехается в ответ.

— А когда успел-то?

— Да мама по пути домой завезла.

— Ещё и маму напряг…

— Слушай, мне почти обидно, я рассчитывал на «спасибо» хотя бы, — выпячивает нижнюю губу обидчиво. Беспокойство потихоньку отпускает. Кажется, всё нормально.

— Прости, пожалуйста, спасибо большое, не знаю, чего это я, — в глаза заглядывает.

«А сегодня снова светлые, с янтарным отблеском, словно крема после первичного пролива».

В какой момент он начал оттенки его глаз с кофейными напитками сравнивать, Чонгук понятия не имеет.

— И мне нравится эта твоя толстовка безумно просто, — кивает на объемную мягкую светло-голубую худи.

— Тебе все мои толстовки нравятся? — хихикает. — Хочешь, поносить дам? Мне не жалко.

— А вот хочу, — смотрит, мол не ожидал, а я понаглею.

— Давай тогда прям сейчас поменяемся? — они серьезно собираются это делать?

— Сейчас?

— Ну да, — откуда столько смелости?

— А давай, — ставит стаканчик на пол рядом с собой, тянет чёрный худак через голову и отдаёт.

Тэхён действия его повторяет, едва не стянув худи вместе с футболкой, выпутывается наконец и меняется с ним толстовками. Надевает чёрную чонгукову, пропахшую каким-то свежим приятным мужским парфюмом. Чонгук напяливает его светло-голубую. Волосы разлохматились у обоих, Чонгук моментально кутается в чужое тепло.

— Нравится?

— Угу, — капюшон на голову натягивает, поднимает кофе с пола.

— Тебе идёт этот цвет, вообще, наверное, с твоим цветотипом тебе любой яркий цвет идти будет, — тянет задумчиво.

— Не знаю, я никогда ярких вещей не носил. Но прикольно вроде, — оглядывает себя в зеркале. Залипает на то, как забавно они цветами сейчас сочетаются. У Тэ голубо-бирюзовые волосы и чёрная худи, а у Гука наоборот волосы чёрные, а худи теперь голубая. Красиво.

— На что залип? — Тэ заинтересованно голову в бок склоняет и в зеркало смотрит.

— Прикольно… просто, — рукой со стаканчиком неопределённо на зеркало указывает.

— Ой, да, слушай, круто как, — улыбается.

— Ну, поехали? — отвлекается наконец от созерцания.

— Поехали.

Тэхён отстраняется, включает трек и отходит на середину зала, стараясь максимально расслабиться, несмотря на присутствие Чонгука, пристально наблюдающего за ним, который расслабленно прижимается губами своими странно розовыми, отпивая напиток из стаканчика. Три минуты пролетают незаметно, Тэхён снова растворяется в танце, отмечая, что больше не стесняется Чонгука от слова «совсем», танец даётся легко и Тэ решает сделать хорошую концовку на этот раз, как делал на зачёте Хосока, и всё легко и классно, Тэ бы и дальше танцевал и танцевал, но под конец песни он ощущает, что запыхался. Толстовка очень тёплая.

— Ну как?

— Всё отлично, мне очень нравится, прыжок вообще топ, только вот в конце, если ты другую концовку делаешь, — поднимается на ноги, подходит почти вплотную, — вот на этом моменте, — руку поднимает демонстрируя, — можешь её вот так сделать? Внутренней стороной ладони повернуть, ага, вот что-то примерное и, ну, пальцы расслабь.

— Вот так? — повторяет движение за Чонгуком.

— Аг… — Тэхён внезапно осторожно пальцы поднятых рук переплетает и нежно гладит большим пальцем тыльную сторону его ладони. — Ну можно и так, — выдыхает Чонгук, опуская их сцепленные руки вниз. Внутри снова забилось чаще.

— Чонгук.

— М?

— Я сдал.

— Что сдал?

— Зачёт.

— А… что? Когда?

— В понедельник ещё. Это чисто случайно вышло.

— Оу, правда? А что же мы тогда… зря время тратим, получается. Почему сразу не сказал? Я должен был узнать первым, — грустнеет моментально.

— Я хотел. Буквально готов был бежать и орать на весь коридор. Хосок сказал, что поговорить с тобой хочет, я с него обещание взял, чтобы он тебе не говорил. Потому что очень хотел сам рассказать. Но ты прятался от меня два дня, — смотрит осуждающе.

— Да я не прятался… просто, подумать нужно было и тренировки ещё эти, — демонстрирует шершавую ладошку, — Бесило всё, не хотел на тебе плохое настроение вымещать.

— Почему ты кремом не мажешь?

— Так мне не нужно от тебя их скрывать.

— Да дело не в этом. При чём тут скрывать? Их нужно лечить, — наклоняется ближе, в глаза заглядывает.

— Потом помажу. Получается, это всё? Последняя тренировка? — Тэхён поклясться может, что грустинки в его глазах и тоне ему не почудились.

— Относительно. Но я буду с этим на выпускных выступать. Ещё нужно будет немного прорепетировать ближе к маю.

— Если будешь. Выиграешь стажировку и не придётся вообще выступать, — ободряюще ладонь сжимает.

— Сомневаюсь, что полечу.

— Точно полетишь, ты более чем достоин.

— А ты?

— А я не хочу туда.

— А если оба выиграем? Там три места.

— А если оба выиграем, то вообще супер будет, — понижая голос до минимума.

— Согласен. Спасибо, что занимался со мной, поможешь перед выпускными потом на репетициях? Я всё равно буду готовиться, мало ли, — и Тэхёну грустно становится. Вот и закончились тренировки. А хороших было так мало. Стоило им только сблизиться и всё закончилось.

— Конечно, помогу, о чём речь. И спасибо тебе за этот месяц, ты для меня всё с ног на голову перевернул, — качает головой, словно не веря, что это всё действительно за месяц произошло.

— Так говоришь будто прощаемся.

— Драматизирую.

— Не надо, — шёпотом и лбом к его лбу прислоняется.

Чонгук начинает легонько дрожать. Щёки опять пылают. В толстовке жарко.

«А можно терморегуляцию в теле починить уже, ну?» — неизвестно к кому в голове обращается.

— Тэ, а ты целовался когда-нибудь? — «скажи, что да, потому что я очень хочу, но ни черта не умею».

— По-настоящему в губы — нет.

— А не по-настоящему?

— Не по-настоящему ты меня недавно поцеловал.

— Почему это так всё смущает?

— Не знаю.

— Мы чисто теоретически могли бы…

— Могли бы, — с готовностью придвигается ближе.

«Ну давай же, я же вот, рядом совсем».

И Чонгук решается. Отпускает все сомнения и в омут с головой ныряет. Приближается и осторожно прислоняется к чужим мягким губам своими. Тэхён шумно носом выдыхает и в ответ тоже губами жмётся. И стоят, замерли. А что дальше то делать? В дорамах это ужас как романтично выглядит, а на деле, что-то непонятное. Трясёт буквально от ощущения близости, хочется за что-то ухватиться руками, чтобы не рухнуть, потому что ноги ватные, но с губами то что дальше делать? Тепло, мягко, покалывает от напряжения. Но что-то же нужно дальше соображать. Тэхён приходит в себя первым.

— Я понятия не имею, что делать нужно,— отрывается, дышит тепло в губы.

— Попробуй… попробуй вот так делать, — приоткрыв губы, чужую нижнюю прихватывает своими. Выпускает. Повторяет то же с верхней. Наклоняет голову в бок для удобства, прижимается, словно просто чмокнув.

— Я понял, типа по очереди, да? — снова осторожно в губы выдыхает.