Парни возвращаются домой сильно за полночь. Тэхён, ожидаемо, не может идти сам, Намджуну приходится вытаскивать его из такси и, затащив в дом, сразу же отвести в ванную и посадить возле белого керамического друга. Тэхёна рвёт. Навряд ли он сейчас вообще что-то соображает. Намджун ещё пару минут смотрит на его закинутое кверху лицо, на морщинку залёгшую меж бровей и понимает — он в сознании. Что-то творится у него сейчас в голове.

— Ты зови, если что, через минут пятнадцать отведу тебя наверх, — с этим словами он набирает воду в стакан, ставит его на пол около Тэхёна и выходит из ванной.

Намджун не дурак. Он самый спокойный из всей их семёрки, самый рассудительный, единственный способный трезво мыслить в критических ситуациях. И очень наблюдательный. Наверное, это его минус. Именно поэтому он давно заметил и принял тот факт, что знает о парнях больше, чем любой из них.

Чонгук не просто так сторонится больших компаний и его проблемы с выражением эмоций давно уже прошли тот этап, когда с этим можно было разобраться самому. Он явно строил внутри себя какую-то стену.

Чимин безумно любит внимание, непонятно в какой момент ему его не хватило в детстве, но все его вечные шутки, подколы, маты и пристрастие к алкоголю прежде чем стать неотъемлемой частью его характера, были отчаянными попытками привлечь и удержать внимание людей. Даже когда он его уже получил. Ему его, кажется, всегда мало.

Тэхён. По странности он не уступал даже нелюдимому Чонгуку.

Сколько Намджун ни наблюдал за ним, а с ним он, как и с Джином был знаком ещё с начальных классов школы, он так и не понял, что он скрывает за своей вечной улыбкой и грустными глазами. Можно было знать абсолютно все факты о жизни Тэхёна, но так никогда и не разобраться, какой он человек.

Однако, кое-что Намджун заметил. И сегодня, наконец, убедился в том, что его наблюдения верны.

Тэхён в голубой команде. И он там из-за младшенького. И очень давно.

Не то чтобы Намджун поддерживал тот факт, что подобные отношения могут появиться в их компании. Но и категорически против настроен не был. Вот только никто больше этого, казалось, не замечал. Чонгук тем более. Лезть в это, он, разумеется не собирался, как и во всё остальное. Если человеку потребуется помощь — он даст об этом знать. Никто из парней никогда подобного не выражал…

— Стоп, а где малой? — голос Чимина грубо выдернул Намджуна из размышлений.

Подождите.

— Что? — и правда, он был так занят, таща на себе Смэша, что не заметил.

Машины на парковке не было.

Комментарий к Part 3.

Каждый раз думаю, что часть получается слишком большой, и пытаюсь «не растекаться мыслью по древу».

Но они в итоге оказываются маленькими🙊

Приятного прочтения💜

========== Part 4. ==========

Чонгук добавляет звук в наушниках на максимум и поднимается в сноупарк, ярко освещённый огнями фонарей. Сделав для разминки пару 180off на рейле{?}[ разворот на сходе с фигуры в виде длинной, загнутой вниз с обоих концов, трубы(рейл) ], Чонгук отправляется дальше.

Немного попрыгав с разворотами на небольших трамплинах, он собирается с мыслями, разминает спину, подъезжает к подъёмнику, начинает подниматься и проезжает мимо всех кикеров и маленьких трамплинов.

Сейчас его цель — биг-эйр, огромный трамплин, единственный подходящий для того, чтобы потренировать «корк».

Этот трюк уже давно был изучен всеми парнями в компании — прыжок с большого трамплина, совмещённый с сальто назад и приземлением во вращении. Все парни спокойно крутили двести семьдесят, триста шестьдесят и даже пятьсот сорок градусов. Не один год был потрачен на то, чтобы у всех наконец получилось.

И далеко не одна кость была сломана. Сам Чонгук, когда учился крутить пятьсот сорок, потерял управление и, не дотянув даже до трёхсот шестидесяти, криво приземлился с огромной высоты, зацепил передним кантом склон и помимо синяков, гематом и небольшого сотрясения мозга, ещё и сломал себе запястье. Джин, когда они прыгали на Хакубе в Японии, тоже знатно размотался во время трёхсот шестидесяти и отделался не так легко, как младший. Два месяца пришлось провести с ногой в гипсе.

Много воды уже утекло с того времени. Но каждый прыжок до сих пор несёт в себе долю риска. Нет предела совершенству. Чонгук любит рисковать. Больше риска — больше адреналина. В такие моменты он хотя бы что-то чувствует. Да, делать «корк» на пятьсот сорок ночью, даже при хорошем освещении, вымотавшимся после длинного дня, проведённого на склоне, — идея опасная. Но Чонгук и не собирается делать пятьсот сорок. Он будет делать семьсот двадцать.

После нескольких неудачных попыток, Чонгук чувствует нарастающую приятную боль в спине. Сальто и жёсткие приземления дают о себе знать. Чонгук бесцветно улыбается и снова отталкивается от земли в сторону подъёмника.

В одной худи, даже такой тёплой, как у него, предназначенной специально для катания, начинает становиться прохладно, и Чонгук решает сделать последний заход и ехать домой.

Чон отпускает бугель, выдыхает, настраивается, дует на руки, пытаясь их согреть, покачивает головой в такт музыке, льющейся из наушников, и направляет сноуборд в сторону биг-эира.

«Да-да, нет-нет, поехали» — ветер бьёт в лицо, андреналин в голову. Пять секунд, три, одна… Чонгук взмывает в воздух, описывает заднее сальто и начинает вращаться.

Сто восемьдесят, триста шестьдесят, пятьсот сорок. Ещё немного. Время застыло. «Ещё чуть-чуть» — земля уже в опасной близости, но должно хватить на ещё один круг.

Чонгук заходит на последнее вращение…

***

— Помоги Тэхёну до комнаты дойти, а я пока малому наберу, — раздаёт указания Намджун.

Джин согласно кивает и направляется в сторону ванной комнаты. Тэ неподвижно сидит на полу, положив голову на скрещённые на коленях руки.

— Вот это ты накидался, дружище, — усмехается Джин, присаживаясь рядом на корточки. Он и сам-то далеко не трезв.

— Тебе помочь? — на пороге появляется пошатывающийся Чимин.

— Да нет, нормально, сам справлюсь, — улыбается в ответ Джин. Чимин пожимает плечами и уходит.

Джин снова поворачивается к Тэхёну, тот и не думает шевелиться, плечи мелко дрожат. Замёрз. Джин хлопает его по плечу:

— Серьёзно, Тэ, поднимайся.

Тэхёну требуется около минуты, чтобы подняться с пола, придерживаясь одной рукой за предплечье Джина, другой за стену, сфокусировать зрение и заставить пространство вокруг перестать вращаться.

— Как же я заебался… — низкий тихий голос.

Джин на пару секунд задерживает взгляд на лице друга и двигается с ним в сторону двери.

***

Получилось. У него получилось. Доска с хрустом жёстко приземляется на склон, Чонгук удерживает управление, отметив, что приземление вышло далеко не идеальным и что правое колено начало противно ныть. Но у него получилось. Ещё никто из парней не докручивал семьсот двадцать в «корке».

Голова пустая, сердце бьётся быстро, тело постепенно становится ватным от перенапряжения.

Чонгук не с первого раза замечает, что трек, льющийся до этого из динамиков, превратился телефонный звонок, и, тапнув по наушнику, принимает вызов.

— Алло, — всё ещё задыхаясь.

— Твою мать, Чонгук, где тебя носит, тебя не учили предупреждать или хотя бы трубку брать?! — слышится из динамиков слишком громкий голос Намджуна.

— Бро, бро, — Чонгук пытается прервать поток ругательств. — Я семьсот двадцать сделал…

— Ты что? Охереть, красавчик. Подожди, что? Ночью? Ты совсем больной? — снова повышает голос Намджун.

Чонгук прячет улыбку. Заботится, это почти приятно.

— Да не ори ты, я уже выезжаю домой.

— Так и оставляй тебя одного.

«Так не оставляйте» — остаётся несказанным. Чонгук отключается, выстёгивается из доски и направляется в сторону парковки.

И правда полегчало. Кайф. А с Ви он обязательно поговорит, не всё так плохо. Не сегодня, так завтра или послезавтра они сто процентов останутся вдвоём, и он спросит, что происходит.