Он понимал и то, что малой не смог себя простить за то, что случилось на «Ёнгпьёнге».

Намджун рассказал ему о панической атаке, о симптомах, которые заметил и о том, что малому нужна помощь специалиста, чтобы разобраться со своими эмоциями. С тех пор в голове у Тэ прояснилось. Он был прав, что-то там было не так. Он ещё больше винил себя, что был так невнимателен из-за своей привязанности, что не заметил ничего критичного.

А малой и правда, если сейчас подумать здраво, молча кричал о помощи.

Тэхён всё это понимал. Но эгоистичная часть его души всё-таки затаила обиду. Его бросили одного (вообще-то с парнями) на больничной койке, закованного в гипс.

С гипсом, кстати, он проходил не одну, как ожидалось, а три недели. Из-за пострадавшего плеча его так долго не могли сменить на орбез. В орбезе прошёл ещё месяц. И сейчас, спустя полтора месяца, кожа наконец обрела первозданный вид. До этого она была грубой от гипса и шелушилась. Жуткое зрелище.

Тэхён поглаживает пальцем ключицу, обводя подушечкой едва чувствующуюся под кожей щербинку — место, где кость срослась.

Перелом до сих пор иногда ныл на погоду. Но это даже в сравнение не шло с тянущей тупой болью внутри, вызванной тем, что Тэхён до сих пор не знает, где малой. Он убьёт его, когда найдёт. Сто процентов. А потом умрёт сам.

Тэхён так сильно по нему скучает. Безумно.

***

Откуда-то слышится звук открываемого ключами замка.

«Намджун, наверное».

У парней были ключи. Тэхён разрешил сделать дубликаты, когда валялся тут в гипсе, и они приходили ему помогать.

Намджун разулся, повесил пальто в шкаф, зашёл на кухню, сделал две кружки кофе. И только потом пошёл искать Тэ по квартире.

Тот обнаружился сидящим на кровати. Он в упор смотрел на Намджуна.

— Ну что там? — принимая кружку кофе из рук друга и отпивая из неё.

— Смотри. Сейчас я тебе всё рассказываю, но у меня два условия. Во-первых, ты не предпринимаешь никаких действий до окончательного подтверждения от Хосока. Во-вторых, ты чётко следуешь плану, который я тебе сейчас опишу, и только потом, в завершающей его части, ты можешь заняться самодеятельностью. Хорошо?

Тэхён только сейчас замечает жёлтую папку подмышкой у друга.

Он осторожно кивает головой, неуверенный в том, что не пожалеет о том, что согласился. С другой стороны, он давно отдал бразды правления Намджуну, как самому адекватному и даже не препирался с ним, когда тот командовал.

— А это… — кивает головой на папку.

— Без истерик прочитаешь, я тебе перескажу, что сказал Хосок, объясню, что не понятно. Там не всё так страшно, как кажется.

Кидает папку на кровать.

Тэхён не спешит её брать. Отставляет кружку.

— Так а что это? Вы нашли, где он? — голос дрожит.

— Это история его болезни, Хосок спёр из больницы, если кто-то об этом узнаёт, их родители со света сживут. И Чонгука, чтобы репутацию не портил. И Хосока, чтобы не мешал. Квартиру мы его тоже нашли, но, — отвечая безапелляционным взглядом на умоляющее выражение лица, — я тебе пока не скажу, где она.

Тэхёну потребовалось десять минут на изучение документов. И ещё пятнадцать, чтобы хоть немного справиться с эмоциями.

«Чонгук, маленький ты мой».

У него не укладывается в голове, как такое может быть. Как можно было не заметить? Как малой мог оставаться для них просто «со странностями», когда в его мозгах творилось такое? Страшно.

— Смэш, посмотри на меня.

Тэхён поднимает краснеющие глаза на друга. Намджун быстро пересказывает ему слова Хосока, доводы психиатра и излагает свой план. Он очень надеется, что всё получится.

«Навязчивое чувство вины».

«Утверждает, что не долечился».

«Ви, я ебаное чудовище, мне лечиться надо».

«Меня Джин с Намджуном сто процентов в психушку отвезут».

«У меня проблемы. Не знаю с чем. С головой, наверное».

«Перестань мучать пацана. Ты привязал его к себе за все эти годы, а сейчас показательно о него ноги вытираешь».

— Намджун, — срывающимся голосом, — я ему точно нужен? Может, я только хуже сделаю?

— Как бы грубо ни звучало, Тэхён, от чувства вины ему только ты можешь помочь избавиться. Потому что ты — её источник. Но это лишь моё предположение. Минсок проанализирует это всё и скажет точно. Возможно, у него ещё остались свои какие-то способы, если наш способ не подойдёт. В любом случае, надо надеяться на лучшее. Мы, наконец, его нашли.

Тэхён закусывает губу. Если этот способ не подойдёт, поиски будут бесполезны. Ему не дадут увидеться с Чонгуком. Да он и сам не станет пытаться. Судя по истории болезни, новые потрясения, в виде влюблённого в него парня, который довёл его до срыва, могут быть противопоказаны.

***

— Да, алло, док. Да, я еду. А что мы там делать-то будем? Не совсем понятно просто…

Чёрный крузак Чонгука летит по трассе. Перед ним въезд в Танян.

Красивый туристический город в двух с половиной часах езды от Сеула.

— Чонгук, знаешь же, где там полосы для парапланов?

— Да, мы летали там как-то, а что? — Чонгук начинает понимать.

— Там по дороге к ним, свернёшь вправо возле указателя. Увидишь вышку, подъезжай к ней, она будет стоять там на горе прям.

— Бандж-джампинг? Решили лечить меня адреналином, док? Не поможет, я адреналиновый наркоман, я даже с парашютом прыгал, — усмехается Чонгук.

— Ты просто делай, как я сказал, — Чонгук слышит улыбку в голосе Минсока, — там поднимешься, имя своё назовёшь, всё уже оговорено.

Чонгук подъезжает к указателю и сворачивает направо.

— Поехали бы со мной, мне бы не так скучно было, — хнычет Чонгук.

— Ой, Чонгук, скучно тебе точно не будет, главное, чтоб не стало хуже, — ухмыляется доктор.

— Да ладно, что я не прыгал ниоткуда никогда. Нормально всё будет, ладно, до связи.

Чонгук паркуется недалеко от вышки.

Странная терапия, но раз доктор думает, что это необходимо, то почему бы и нет. Чонгук такие развлечения любит. Может, это поможет ему быстрее порядки в голове навести.

И он увидит Ви. Сердце болезненно кольнуло. Чонгук очень скучает. Безумно.

Не понятно по чему больше. По проведённым вместе вечерам или по его поцелуям. Чонгук так и не разобрался с чувствами. Друг он ему или уже давно что-то большее. В первую очередь, он скучает по всему Тэхёну в целом. А что между ними за связь — это уже другой вопрос. Чонгук, если честно, уже отчаялся вылечиться. Да, многое изменилось внутри за все эти месяцы, что он не видел парней.

Но стоит только подумать о Ви, как становится больно. Это вина. Он уверен, что это бесконечное чувство вины. Тэхёну было так больно из-за него.

— Здравствуйте, — чей-то голос вырывает его из грустных мыслей. — Чон Чонгук? — неподалёку стоит парень и готовит оборудование.

— А… да, это я.

— Отлично, сейчас подождём вашего напарника, он бумаги заполняет.

— Напарника? — Чонгук недоумевает. Док что ли приехал всё-таки? Почему тогда сразу не сказал?

— Да, вы будете прыгать в тандеме.

— В тандеме? — Чонгук выпучивает глаза. Он уже занимался бандж-джампингом. В «Чонпхунленде» прыгали с парнями три года назад. Но он прыгал один. Его не радует перспектива прыгать с кем-то. Во-первых, он такого никогда не делал и желания пробовать не испытывал. Во-вторых, ему всё ещё доставляли неприятные ощущения прикосновения чужих людей. Ему нужна дистанция. А в тандеме её не будет.

Он не собирается прыгать вместе с незнакомым человеком, даже если это часть терапии. Это слишком жестоко. И уже было собирается возразить…

— Да, в тандеме. Со мной, — до боли знакомый низкий голос.

Чонгук боится оборачиваться. Он думал о нём всего минуту назад. Внутренности скручивает, сердце падает куда-то вниз. Ноги ватные.

Чонгук делает над собой усилие и наконец оборачивается, встречаясь глазами с человеком, которого хотел увидеть больше всего на свете. О встрече с которым буквально мечтал.

Но есть одно «но».

Он хотел встретиться с ним тогда, когда будет здоров.