Газа в баллонах почти не осталось, и она оперативно принялась проверять баллоны мертвых товарищей. Однако у них количество было примерно такое же. Как вдруг откуда-то с крон деревьев рядом с ней приземлился мужчина. С невероятно красивой фарфоровой кожей, прямо как у Рошель, длинными черными волосами и глазами, налитыми кровью. И с гигантского дерева он спустился без УПМ и чьей-либо сторонней помощи.

«Вампир» — подумала она, обнажая клинки.

Мужчина подошел к ней вплотную, не разрывая зрительного контакта, и вздернул ее подбородок легким движением руки. Петра не могла пошевелиться, тело совершенно ее не слушалось.

— Графиня принадлежит мне, — произнес он, оскалив зубы и, забрав бессознательное тело девушки, удалился в гущу леса.

Сотрясаясь от неведомого ранее страха, Петра упала на колени, пытаясь прийти в себя. Но, слава всем существующим и несуществующим богам, через несколько минут появился Леви.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил капитан, касаясь ее плеча.

— Лапьер, — дрожащим голосом произнесла Петра, — Ее забрал какой-то мужчина. Вампир. Он загипнотизировал меня, и я ничего не смогла сделать! — прокричала она, — Рошель спасла меня. Она без сознания!

— Куда они направились?

— На восток, — прошептала Петра, указывая направление.

И капитан тут же сорвался с места, выпуская тросы в близстоящие деревья. За доли секунд он развил огромную скорость и вскоре увидел мелькающий вдалеке темный силуэт. В мгновение приблизившись и перерубив мужчине конечности, капитан перехватил девушку, опускаясь на землю рядом с упавшим с высоты телом.

— Аккерман, — прошипел вампир, — Ты за это поплатишься.

Леви навис над истекающим кровью мужчиной, сдавливая грудь сапогом, и прижал лезвие клинка к его шее.

— Продолжаете эксплуатировать ее в тех же целях, что и король, — огрызнулся он, — Думаю, это все, что стоит знать о человеческой гуманности.

— Здесь ее никто к этому не принуждает, — холодно ответил капитан, вонзая лезвие в горло, после чего снес ему голову.

Проследовал световой сигнал. Они возвращались за стену. Леви поднял девушку, как можно крепче прижимая к себе беспомощное тело, и выпустил тросы, устремляясь к повозкам.

— Как она? — спросил Эрвин прибывшего капитана.

— Ты и сам видишь, — холодно произнес он.

В боковой повозке, что находились мертвые тела, послышался какой-то шорох.

— Живой! — прокричал один из солдат, — Он еще жив!

Смит перевел взгляд на капитана, что продолжал держать девушку. Спустя секунду на него уставились и все остальные.

— Она без сознания, — Леви констатировал очевидное, — Это убьет ее.

— Но Оруо еще жив! — прокричал офицер, — Мы можем спасти его!

— Она в отключке, — повторил Аккерман, — Мы не знаем, сколько крови у нее осталось, — он перевел холодный взгляд на Эрвина, — Блять, одумайся, Рошель спасла десятки жизней. Нельзя так рисковать.

— Да, — кивнул командующий, — Ты прав.

Раненых было огромное количество. Вернувшись в корпус, многие то и дело засматривались на бессознательное тело девушки, явно не в сочувствующих побуждениях. Кому-то должны были ампутировать ногу, и ее кровь прямо сейчас могла предотвратить потерю конечности. У других балансируя на грани жизни и смерти, находился близкий друг, состояние которого можно было улучшить с ее помощью. В какой-то момент капитан ощутил подступающее тошнотворное чувство и бесконечное отвращение ко всем, кто позарился на жизнь девушки, ставя выше свою собственную. Вполне возможно, что если бы в лесу Рошель не попытался похитить ее недоженишок, то у нее были все шансы нарваться на недобросовестных солдат, которые без зазрения совести убили бы ее, испив остатки крови. Поэтому оставлять Рошель в лазарете Аккерман не спешил. Минуя санчасть, он направился сразу же к себе.

========== Растворись в моих чувствах ==========

Затхлый сырой воздух неприятно проникал в легкие, оседая внутри. Сил осмотреться у девушки не было, но она и без этого знала, что снова находится в карцере. Рошель почти ничего не помнила и слабо понимала, почему опять видит перед собой железные прутья. Неужели потеряла контроль и сорвалась? На ум приходило лишь это. Однако подобное было совсем на нее не похоже. Рошель отлично себя контролировала и не стала бы никому вредить. По крайней мере, осознанно.

Теряясь в догадках, вампирша пролежала так до самого вечера, периодически проваливаясь в сон. Вот и теперь, одолевая слабостью, ее накрывала навязчивая дрёма, сопротивляться которой не было никаких сил.

— Очнулась? — из забытья вырвал знакомый голос, дополняемый шумом отворяющейся решетки.

— Капитан… — прохрипела Рошель, пытаясь повернуться к нему, но в глазах потемнело, и она вновь утратила связь с реальностью.

Леви сел на край кровати и еще несколько секунд вглядывался в ее закрытые веки, прежде чем достал перочинный нож и сделал небольшой надрез на своем запястье. Он немного приподнял Рошель и поднес сочащуюся рану к посиневшим холодным губам, наполняя ее рот своей кровью.

— Пей, — с оттенком брезгливости произнес мужчина, придерживая ей голову.

Вскоре Рошель открыла глаза и, выпустив клыки, уже сама впивалась в его кожу, совершая частые судорожные глотки самого желанного искушения. Это был второй раз, когда Аккерман позволил ей подобное. И если в первом случае на то была необходимость, то сейчас девушка об этом не смела и мечтать. Почувствовав прилив сил, она тут же отстранилась, что стоило ей поистине колоссальных усилий над собой.

— Почему я здесь? — не теряя времени, спросила Рошель.

— А сама-то как думаешь? — парировал капитан.

— Не знаю, — замялась она, — Я кому-то навредила?

— То есть ты не отрицаешь, что способна на это?

— Я сказала, что не помню! — огрызнулась она, — Это логичное предположение, иначе зачем еще меня было кидать в карцер?

— Не отрицаешь, — повторил он, переводя строгий взгляд.

— Вы мне объясните, что происходит?

— Ты нарушила приказ, — капитан сделал паузу, — Я предельно ясно дал понять, что ты не должна терять сознание ни при каких обстоятельствах.

— Но Петра умирала, — возразила Рошель, — Так в чем дело? Не слышу благодарности за спасение вашей любовницы.

— Ты ее и не услышишь, — огрызнулся он.

— Я спасла жизнь ей, а она мне. Значит, все было сделано верно, — спокойно ответила девушка, убежденная в собственной правоте.

— Тебя спасла не она, — перебил Леви, — Петра ни черта не смогла сделать, ведь тебя похитил прямо у нее из рук твой дружок.

— Вот как, — вздохнула она, — Но почему я снова за решеткой?

— Потому что здесь ты находилась в безопасности, пока валялась в отключке, — его голос сейчас звучал крайне изможденно, — Многие были не прочь полакомиться остатками твоей крови, спасая собственную шкуру.

— Спасибо, — поблагодарила девушка, стыдливо опуская глаза в пол.

— Твоими усилиями были спасены десятки жизней, с этим ты хорошо справилась. Однако рапорт все-равно напишешь за неподчинение.

— А что вы сделали с Каином?

— Снес его чертову башку.

— Восстанавливаться он будет долго и мучительно, — покачала головой Рошель, — Но убить вампира можно только путем сожжения.

— И где бы я по твоему достал там огонь?

— И то верно, — согласилась девушка, поднимаясь с кровати.

Рошель проспала весь следующий день, однако по пробуждению должного заряда бодрости она не ощутила. Силы полностью восстановились, но ее моральное состояние перечеркивало весь отдых. Девушка была опустошена и в какой-то степени даже подавлена. Она к смертям в принципе не привыкла, и недавние события то и дело вырисовывались в памяти, вызывая приступы тошноты и отчаяния.

Будучи графиней, ни сама Рошель, ни ее семья никогда не убивали. У них были доноры, которые любезно предоставляли необходимое им количество собственного материала. Не за бесплатно, конечно же, зато добровольно. Вот только гуманностью располагали далеко не все вампиры. И Каин был одним из таких. Он убивал не задумываясь. Без какой-либо необходимости. Просто так. Для развлечения. Он считал себя вершиной пищевой цепочки и искренне полагал, что на подобное поведение имелись все основания. Стоило ли говорить о том, как он ненавидел собственного брата за ничтожную людскую сущность и как презирал мать за ее связь с человеком? Конечно, стоило. И Рошель об этом ни на секунду не забывала, напоминая себе каждый божий день, каким чудовищем он являлся. Родители без конца внушали ей то, что брак по любви был не более чем фантазией наивного ребенка. Что не будь она такой капризной, то ее бы выдали за Каина сразу, как только той исполнилось восемнадцать, и что она лишь оттягивает неизбежное. Судьбы детей вампиров были предрешены еще до их рождения, но девушка такой жизни не желала. И случилось то, что случилось. А теперь она и вовсе осталась одна. Совершенно одна в чужом ей мире. С чужими людьми.