Он вздохнул и закрыл глаза.

– Судьбу не обмануть, Лети. Зря отец думает, что его Далия, пережив обращение, вернулась бы домой. Нет, не вернулась бы. Мертвые не возвращаются.

Я попятилась не в силах смотреть на Вито. Он открыл глаза, но они не были прежними. Они полыхали расплавленным золотом.

– Аурелио… – прошептала я, понимая, откуда к нему прицепилось такое странное имя. – Ты тоже иной…

– Ты никогда не родилась бы, если бы твой отец не пришел в тот дом в ровно назначенный час, – голос брата был ровным. Чтобы не пугать меня, он прикрыл золото глаз ресницами. – Раз за разом я возвращал прошлое, но оно всегда заканчивалось одинаково. Обезумевшая леди Сэкхарт убивала себя и свое неродившееся дитя.

– Нет!

– Да. Леди Сэкхарт не желала быть оборотнем. И не хотела такой участи своему ребенку. Она ненавидела их. Твоя мама до последнего оставалась преданной мужу и боялась навредить ему. И обществу нечего было предложить ей.

Вито, успокаивая себя, задержал дыхание. Через минуту его глаза вновь сделались зелеными.

– Далия намеренно искала смерть, – тихо произнес он. – И лишь один вариант из бесконечного множества позволял тебе родиться.

– Неправда! Ты не настолько могущественен, чтобы понять, исчерпаны все возможности или нет.

– Наверное, они были. Но вот чем я точно не располагал, так это временем.

– Ха! Временем! Ты мог вернуть прошлое! Сам сказал!

– Но прошлое не остановило бы наступление настоящего. Чем дольше я тянул, тем меньше у тебя оставалось шансов появиться на свет, – Вито, видя мой скептический настрой, устало вздохнул. – Давай так, Лети. Ответь мне, пожалуйста, какой из исходов устроил бы тебя больше? Первый, где лорд Сэкхарт находил жену, но видел, как она убивает себя? Смотрел в ее испуганные глаза и ничего сделать не успевал. Или второй, где их встреча происходила в час волка, но Далия уже не была человеком? Только учти, дорогая, в последнем случае она, перед тем как убить себя, перегрызала горло мужу.

Я зажала рот ладонями, чтобы не закричать.

– И не смей меня упрекать, – Вито поднялся и навис надо мной черной тучей. – Я пережил ад, пока не нашел один единственный вариант, где ты остаешься живой.

– Если так, если ты способен менять прошлое, – меня несло, – то почему бы тебе не выбрать самый простой вариант: не дать оборотням похитить мою маму?

– Ты правильно сказала. Я не настолько могущественен, чтобы менять то, к чему не был причастен. Я слишком поздно узнал, что лорду Сэкхарту требуется помощь. Я мог менять прошлое, начиная с того момента, как впервые увидел его жену. К этой точке отсчета я и возвращался всякий раз. Туда, где Далия стояла с кинжалом в руках в заброшенном доме Заречья, а рядом с ней лежал труп стражника. Она не хотела его смерти, но ей требовалось оружие.

– Она думала сбежать?

– Нет. От проклятия оборотней не убежишь. Я пообещал леди Сэкхарт, что поступлю, так, как она желает. Она не увидит рассвета. Но пусть позволит родиться тебе. Нормальным здоровым ребенком. Не оборотнем, – Вито вздохнул. – У нас почти получилось.

Я с тоской посмотрела вдаль.

– Мама поверила тебе?

– Да. Мы вместе спрятали труп стражника и избавились от кинжала.

– Отец знает о вашем договоре?

– Нет. Только Валис. Он поклялся, что исполнит ее желание. Лорд Сэкхарт находился в такой панике, что почти не соображал, что делает. Он до сих пор казнит себя. В память о маме он изобрел Стража.

Я опустилась на землю и закрыла лицо ладонями.

Аурелио встал на колени рядом.

– Ты сильная. Ты все выдержишь.

– Ты станешь моим учителем? Моим добрым учителем? – я ткнулась лбом в бедро брата.

– Я уже твой учитель, – он погладил меня по голове. – Ты разве не заметила?

– Вито, что со мной будет дальше?

– Скоро твой первый бал, Серебро, – я не видела, но чувствовала, что Аурелио улыбается.

– А потом? Ты не сдашь меня в резервацию?

– Чтобы оттуда разбежались все волки?

– Мы скажем папе, что… ну… Что он тогда не успел?

– И все эти годы воспитывал у себя щенка?

– Недоделанного щенка, – я показала Вито свои почерневшие, сделавшиеся длинными ногти. Я испугалась, что обернусь прямо во время нашего непростого разговора. От злости, от страха, от отчаяния. Но, как оказалось, когти – это все, на что я способна.

– Придется в лавке Бибурта покупать еще и лак для ногтей.

– Вито!

– Теперь ты можешь не пользоваться вилкой, – продолжил глумиться он. – Смотри, какие острые.

Он с улыбкой погладил ногтевую пластинку на моем указательном пальце.

– Не увиливай от ответа, – я отняла руку. – Мы откроемся папе? О тебе, обо мне?

– Прямо сердце зашлось. На минуту подумал, что мы собираемся просить у него благословения.

– А ты был бы против?

– Конечно. Какая из тебя жена?

Я скуксилась.

– А если без шуток?

– А если без шуток, то о моем даре папа узнал сразу же, как только решил меня усыновить, – ушел в сторону от щекотливой темы Аурелио. – Не стоит скрывать то, что рано или поздно вылезет. Теперь я работаю на короля. Очень важно знать все варианты исхода того или иного решения.

– А о моем даре расскажем?

– О даре отращивать ногти, пачкать всех вокруг серебристой пылью и стрелять подведенными глазками?

– Я не специально. Оно само получается.

– И пахнешь ты замечательно, – Вито, наклонившись, понюхал мою макушку. – Я сразу заметил. Несмотря на твои ужасные духи.

– Ты почувствовал ко мне влечение? Как к женщине?

Я затаила дыхание, ожидая ответа. Я упорная. И не люблю, когда мужчина виляет.

– Женщина, тебе надо подрасти, – мой мужчина легко поднялся и протянул мне руку.

– Вито, скажи честно, ты подождешь меня? Вдруг я сделаюсь невероятной красавицей?

Я нарывалась на комплимент.

– Для начала расскажем отцу, что его дочь оборотень.

Я зашипела.

– Недоделанный оборотень, – поправился Вито и, развернув меня, легким пинком под зад отправил на позицию перед мишенью. Сам потянулся за арбалетом. Тайны тайнами, а об учении забывать не следует.

***

– Я ждал, когда Лети откроется, – папа повернул документ обратной стороной, но я успела заметить тревожный донос. На холмах обнаружен труп девушки. Судя по всему, растерзана зверем.

– Как? – я не удержала возгласа. – Я таилась, обливалась духами и все напрасно?

– Милая, – папа поднялся из–за стола, – мы с Вито профессионалы.

– Так почему ты отдал меня в руки Золотца? Чтобы вышибить из меня всю звериную дурь?

– Судя по тому, что ночью ты все–таки сбежала, Аурелио мало преуспел.

– Ты и об этом знаешь?!

Папа махнул рукой.

– Все, идите. У меня полно дел.

– А как же резервация? – я не унималась. Столько страдала, пряталась, а он отмахивается от меня, как от мухи. Я оборотень или кто?

– Будет чем тебя приструнить. Как только переступишь черту, сразу же окажешься там. Совсем распоясалась, – лорд Сэкхарт вновь вернулся к государственным делам. Донос о нападении дрожал в его пальцах. Папа знал, куда я бежала ночью, а потому легко представил, чей труп могли обнаружить утром.

– В городе появился оборотень без сдерживающего браслета? Ты знал? – мы с Вито шагали по гулким коридорам Департамента. Клерки, завидев нас, прятались по кабинетам. Сына шефа Департамента боялись больше, чем лорда Сэкхарта.

– Да.

– Поэтому устроил за мной слежку? Стража и пьяная тетка – все это тоже твоя работа?

– Не обижай Хрою. Она наш лучший тайный агент.

– Фу, нетрезвый информатор, – фыркнула я, помня, как густо несло бражкой от нищенки. – Хороша помощница.

Вито остановился.

– Не смей неуважительно отзываться о тех, кто живет на улице. Помни, что я один из них. И согласись, лучше Хроя с Гонго, чем дикий оборотень.

– Гонго? Кто такой Гонго? Еще один бродяга?

Вито распахнул дверь кабинет и пропустил меня вперед. За столом, заваленном бумагами, сидел здоровяк в очках.