Несколько часов ломал я голову над этой загадкой, отвергая в паническом страхе единственное приходившее мне в голову объяснение. Я знал, что убил итальянца в тот вечер: мой клинок пронзил его сердце насквозь. И все же он был здесь, прислуживал канларам в качестве раба. Как тогда быть с прочими невольниками - этими неповоротливыми субъектами с застывшими взглядами? Они что, тоже?..

  Часами размышлял я над этим вопросом, но не мог найти разумного ответа; да и северянин не захотел ничего мне объяснять. В конце концов я оставил эту загадку в покое и постарался выбросить ее из головы.

  Минуло еще два дня. Они тянулись так медленно, что казались неделями. Я чувствовал, что если пробуду в заточении еще немного, то вскоре однозначно сойду с ума. А потом, резко оборвав череду тоскливых, однообразных часов, раздался зов - зов, оказавшийся в итоге призывом к такому приключению, которое ни я, ни Лэнтин не могли себе даже вообразить.

  ГЛАВА 10

  ХРАМ РЕЙДЕРА

  Весь тот день меня не покидало чувство, что снаружи кипит напряженная деятельность. В коридоре за дверью камеры частенько раздавался топот ног - это приходили и уходили отряды стражников. Затем наступило время заката, и я, стоя у прозрачной стены, наблюдал, как яркие краски покидают небо.

  У меня над головой непрерывно мелькали воздушные суда канларов, все до единого направлявшиеся к гигантскому цилиндру, что стоял в центре города. Цепляясь за стену, я приподнялся чуть выше, чтобы хоть мельком глянуть на улицу, - и увидел, что дорога запружена толпами лупоглазых рабов и закованных в доспехи стражников; все они проталкивались к тому же самому центральному зданию.

  Когда стемнело, шумная суета снаружи улеглась. Казалось, что город вокруг нас полностью обезлюдел; из здания над нами не доносилось ни единого звука. Все два часа, прошедшие с наступления темноты, мы сидели, слушали и ждали. Один раз мне почудилось, будто вдалеке звенит какая-то музыка, однако я решил, что слух обманывает меня. А затем снаружи раздался внезапный топот сандалий по полу, и мы услышали, как открываются двери расположенных вдоль коридора камер.

  Мы едва успели подняться на ноги, как дверь нашей темницы широко распахнулась, и я увидел, что в коридоре нас ожидает десятка два стражников. Их предводитель приказал нам выйти из камеры, что мы (с немалой долей радости) и сделали. Очутившись в коридоре, я заметил там Денхэма и других членов встреченной мной ранее группы. Скованные друг с другом запястье к запястью, они стояли в колонне по одному. После того как северянина и меня приковали к концу этой шеренги, мы двинулись в путь. Сопровождаемые с обеих сторон длинными вереницами стражников, мы промаршировали по коридору и вышли за пределы здания.

  Когда мы свернули на просторную улицу, по которой я проходил десятью днями ранее, то оказалось, что она совершенно пуста. Обернувшись, я пробежался вдоль нее взглядом. Озаренная малиновыми лампами, извиваясь, точно светящаяся красным змея, дорога уводила далеко-далеко за город - туда, где среди холмов был спрятан наш времямобиль. При мысли об этом меня охватило столь страстное желание вернуться к машине и попасть в свое родное время, что, не будь на мне оков, я бы рванул по пустой улице навстречу свободе. Но, поскольку оковы никуда не могли деться, выбора у меня не было - вместе с остальными узниками я шагал по широкой улице в сторону огромного цилиндрического здания, что маячило в конце дороги.

  По мере нашего приближения гигантский столб, казалось, вырастает все выше и выше. Яркие мерцающие огни на боках этого сооружения вычерчивали на фоне ночного мрака его силуэт - колоссальный прямой цилиндр из гладкого камня. Плоский верх цилиндра имел в ширину добрую тысячу футов и располагался примерно в полумиле над землей. Несмотря на то, что грандиозная постройка тонула в темноте, меня ошеломляли даже смутные проблески ее вздымавшихся к небу стен. И нас вели прямо к ней.

  В четверти мили от постройки ровная улица, по которой мы шли, закончилась. Ее сменил широкий гладкий пандус, который под небольшим углом уводил наверх, к огромному сооружению. Мы поднимались по этой наклонной плоскости (стражники по-прежнему вышагивали по бокам от нас) и вскоре вступили в густую тень могучей отвесной стены. Теперь я видел: пандус ныряет в широкий и высокий арочный портал, прорезанный в стене здания и очень похожий на вход в ту цилиндрическую постройку, в которой я отбывал заключение.

  Прошествовав наверх, мы миновали арочный портал и очутились в длинном проходе, повторявшем изогнутую форму входа. Туннель имел сто футов в длину и был прорублен в сплошном, цельном камне. Пока мы двигались по этому туннелю, мне пришло в голову, что его длина, должно быть, равна толщине стен огромной постройки. Даже в качестве простого предположения данная мысль казалась слишком невероятной, а посему, отогнав ее прочь, я стал вглядываться вперед, в сторону окончания туннеля - туда, где этот самый конец обозначался падавшим откуда-то сверху красноватым свечением.

  Через несколько секунд мы достигли устья туннеля и, пройдя через него, угодили в нутро огромного цилиндра. Бросив вокруг себя один единственный испуганный взгляд, я тут же почувствовал, будто теряю равновесие, шатаюсь, падаю... Необъятность того места сотрясала душу. Наваливаясь почти физической тяжестью, она перемалывала в пыль все мои мысли, оставляла только ошеломленный трепет и страх.

  Я думал, что здание поделено на множество комнат, но вместо этого все внутреннее пространство занимало одно гигантское помещение, образованное внешними стенами и крышей. Края помещения неясно и расплывчато проступали в мглистой темноте, скрывавшей от взгляда их верхние части. Вдоль стен располагалось множество светоизлучающих ламп. Но они скорее прожигали красные дыры в затопившем внутреннее пространство здания полумраке, а не освещали его.

  Начиная от стены и на двадцать футов к центру помещения, пол был сложен из черного камня - ровное, замкнутое кольцо из гладкого материала опоясывало весь зал. Внутри кольца лежал настоящий пол - огромный (более девятисот футов в диаметре) цельный диск из полированного металла. Гладкий как лед, он был лишен каких бы то ни было швов. И за исключением нас - тех, кто стоял у входа в зал на каменном ободке, - на полированном полу и на черном круге не было больше никого и ничего: ни людей, ни столов, ни алтаря - ничего. А был лишь необъятный простор гладкого металла, окруженный сравнительно узким черным колечком.