Закусив нижнюю губу, Рэйс приблизился к сиаму и перевернул его на спину. Морда котолака представляла собой один сплошной кровавый сгусток, глаза неподвижно смотрели в пустоту, лапы были изогнуты под неестественным углом.

И артерии, и грудная клетка были вскрыты очень точными, четкими движениями клинка. Вид распростертого выпотрошенного трупа напомнил магу скорее мгновенную хирургическую операцию, чем убийство. Но присмотревшись повнимательнее, Рэйс заметил на щеке котолака бороздку от когтей енота, с уже подсохшей корочкой крови.

"Рана ни разу не смертельная, тогда зачем Маур ее наносил, рискуя нарваться в ближнем бою?"

Рысь подошла к мертвецу, и склонившись над его головой, принюхалась. Запах от ранки вызвал волну гнева в голове мага.

"Паралитик! У енота паралитик на когтях! Хренасе, целитель веселится", — Рэйс, непроизвольно сглотнул и нервно оглянулся, — "Совсем больной на голову, пидорас…"

Маг создал вместо рыси волколака и пустил его впереди себя, медленно направляясь в сторону входа в подземный склад. Но не успел он сделать и десятка шагов, как внезапно из-за штабеля в проход упала чья-то тень и почти сразу же вслед за этим исчезла.

Он ощутил смрадное дыхание гориллы, волной нахлынувшее на его голову, словно жаркий ветер пустыни. Совсем близко! Однако шагов Гебеса слышно не было. Это означало, что он замер где-то рядом с ним, пристально разглядывая удаляющегося волколака. Горилла, не торопясь вышел из-за кучи ящиков и уперевшись на передние лапы, уставился вслед иллюзии, подставив Рэйсу свою могучую спину. Рэйс завернул иллюзию за угол штабелей и приготовился к атаке. Маг не видел морды гориллы, но представил себе его острые клыки, жесткую шерсть на морде, сощуренные глаза… и начал проявляться. Большим и указательным пальцами левой руки он нервно потер шею, чтобы горло, сведенное судорогой, могло пропустить больше воздуха. Глубоко вдохнув, он взвился в высоком прыжке, и приземлившись на спине гориллы, резко выдохнул, воткнув свой стилет в основание обезьяньего черепа, и довернул клинок, круша острием позвонки. Даже заметная разница в комплекции — при почти одинаковом росте вес Рэйса был всего семьдесят килограммов против трех сотен у Гебеса — не помешала магу хорошо толкнуть своего противника. И все равно горилла простоял целых восемь секунд, прежде чем рухнуть мордой в пыль, покрывающую пол склада.

Рысь забралась почти под потолок. Великолепный хищник, чье обоняние в восемьдесят раз острее человеческого — она учуяла енота еще до того, как тот подобрался к ней на пятьдесят метров.

Рэйс наткнулся на кровавый след, тянущийся от центральных ворот к месту гибели волколаков и медведя, и пошел по нему, постепенно догоняя полосатый сгусток злобы весом под сотню кило, который волочил за хвост мертвого лиса с размозженной головой.

— Спускайся, котолак! — зычно крикнул енот, — Мы вдвоем остались, к тебе песец пришел!

Перед наглым целителем моментально возникла рысь, с занесенной для удара лапой. Но Рэйс недооценил реакцию енота и только собственные рефлексы позволили его иллюзии отскочить в сторону от ледяного клинка.

"Сука, да у него же магия работает!!!" — завопил внутри мага обиженный голос, и он побежал к Мауру, одновременно управляя рысью — старательно избегая ударов магическим клинком.

Енот вдруг сделал длинный кувырок в сторону иллюзии, на выходе из которого коротко полоснул когтями по груди иллюзии.

"А вот хрен тебе, мудила ты сутулая!" — внутренне возликовал маг и прыгнул.

Резким взмахом лапы рысь оттолкнула лапу Маура в сторону и исчезла, а прилетевший сверху Рэйс, со всей дури всадил свой стилет еноту в затылок. Смерть пришла к целителю мгновенно.

Маг медленно поднялся с трупа и приступил к его осмотру. На первый взгляд ничего странного он на нем не обнаружил. При себе у енота был только длинный кинжал. Ну и естественно, такой же как у всех участников схватки, ошейник.

Рэйс создал рысь и отправил ее искать собственный артефакт, который свалился с рыси во время первого же развоплощения. Никакого воздействия на рысь он не оказал. Да и оказать не мог, рысь продукт магии, а не его источник. В голову мага закралась озорная мысль, он решил поэкспериментировать. Содрав ошейник с енота, он нацепил его на себя и молча посидел несколько секунд; пока подошедшая к нему рысь не положила найденный артефакт рядом с ним. Убедившись, что магия по-прежнему с ним, он поменял ошейник енота на принесенный. Рысь тут же пропала, а у него в голове словно кто-то начал водить железом по стеклу. Схватившись обоими руками за голову, он прекратил попытки воплотить иллюзию; в голове моментально прояснилось.

"Итак… Что имеем? А имеем мы полную жопу огурцов. Лорд-Правитель будет явно не рад, когда узнает, что его секрет с мухлежом в тотализаторе раскрыт. Сейчас главное не пороть горячку; при определенных раскладах, это может стать нашим козырем."

К выполнению обязательств по договору маги приступили следующим утром. Выспавшись и плотно позавтракав с графских щедрот, Карачун и Рэйс выдвинулись на место. Слуга вывел их из усадьбы и лапой указал на стоящее посреди двора нечто, отчаянно напоминающее мусорный контейнер, заваленный металлоломом. Странности добавились, когда у контейнера открылась одна из стенок, и изнутри тесного отсека им приветливо помахал лапой сам граф, не смотря на летнюю жару одетый в теплую одежду.

— Добро пожаловать на борт моей птички! Погода для полетов изумительная! — граф изволил пребывать в отличном расположении духа.

По началу эта фраза повергла Рэйса в глубочайший ступор. Неужели то, что он принял за мусорный контейнер, оказалось блажью стареющего аристократа и способно летать? И хуже того, вероятнее всего Рэйсу придется проверить это на собственной шкуре!

Нет, Рэйс знал, что такое воздушный транспорт, и ему даже удалось пару раз полетать в своем родном мире. Колоссальные красавцы-дирижабли его родного мира блистали роскошью и были напичканы продуктами передовых технологий. Палубы пассажирских судов были отделаны резным декором из редчайших пород дерева. Дамы и галантные кавалеры поднимались на борт в изысканных нарядах. В ресторане на борту дирижабля всегда играл небольшой оркестр, мальчишки-лакеи разносили на подносах вино в бокалах из горного хрусталя, а одетый в безупречный френч капитан воздушного судна частенько наведывался в зал, чтобы пообщаться с пассажирами и объявить о взлете, приземлении или других новостях полета.

Военные же цеппелины и вовсе были размером с небольшой городок, изысканностью отделки не обременялись, зато несли на борту такой запас бомб и огневой смеси, что единым ударом могли истреблять целые армии.

Были также и легкие летательные аппараты, имеющие крылья как у птиц и использовавшие подъемную силу крыла для полета. Их обычно запускали с летящих цеппелинов; отделившись от дирижабля, они могли продолжать управляемый полет на десятки километров и бесшумно приземляться на небольшие площадки в тылу противника.

То, что находилось сейчас перед ним больше походило на передвижную помойку, чем на аппарат способный летать по воздуху.

— Ну же, господа, время не ждет! — нетерпеливо крикнул им граф, и подлый Карачун буквально пинком загнал рысь в чрево адской машины.

Морщась от фантомной боли чуть ниже копчика и мысленно проклиная енота, в отсек полез и Рэйс. С отвратительным скрежетом и шипением створка-люк поползла вверх, запечатывая их в железном ящике, а довольный произведенным эффектом граф несколько раз ударил лапой по перегородке кабины пилота и выкрикнул в переговорное окно команду на взлет.

Дальнейшее заставило Рэйса сначала распластать рысь на полу чертового корабля, а затем и самому что есть силы вцепиться в какой-то кронштейн, торчащий из стенки: бешено заревели двигатели и по всему корпусу пошла сильная вибрация. Несколько секунд Рэйс с ужасом смотрел, как корчится в конвульсиях металл обшивки, пока наконец посудина не подпрыгнула, и оглушительно гудя двигателями, взмыла вверх, впечатав пассажиров задницами в сиденья.