Многие русские имена, которые я буду дальше называть, имеют западноевропейское происхождение. Некоторые из них я прежде видел написанными только по-русски, так что мне придется транслитерировать их самому; возможно, сами их владельцы использовали бы другое написание.

Хотелось бы упомянуть еще один очень важный пункт, порождающий на Западе большую путаницу понятий. На Западе одним словом – Russian – обозначают и русского по национальности, и гражданина страны. В русском же языке эти понятия легко различимы: слово «русский» использовалось и используется до сих пор для обозначения человека русского по национальности, а слово «российский» применялось для обозначения гражданина многонациональной Российской империи, или России, как ее называли для краткости. Примерно так же сейчас говорят о гражданине СССР как о «советском» гражданине.

Правда, следует признать, что границу между понятиями «русский» и «российский» не всегда легко определить. Например, можно говорить и о «русских войсках», и о «российских войсках», а вот сказать «Русская империя» нельзя.

Во всяком случае, русский язык позволяет различить при необходимости эти два понятия, что невозможно на английском и других европейских языках. Поэтому иногда я буду использовать термин «российский», чтобы подчеркнуть, что речь идет о совокупности всех народов, образующих Российское государство, а не только о русском народе.

Я родился 15/28[3] февраля 1899 г. в Павловске, небольшом гарнизонном городке в нескольких милях к югу от императорской резиденции Царское Село и в 17 милях к югу от Санкт-Петербурга (в настоящее время Ленинград[4]), который в то время был столицей Российской империи.

Мои дедушки и бабушки происходили из разных частей страны, поэтому я наполовину донской казак, на четверть великоросс и на четверть украинец. Моя фамилия происходит от украинского слова «чеботарь», что означает «сапожник». Это слово используется на всем юге России, не только на Украине, но и восточнее, в тех областях, где проживают говорящие по-русски донские казаки. Поэтому есть Чеботаревы-казаки, а есть и множество других Чеботаревых, не имеющих к казакам никакого отношения. Эта фамилия вообще часто встречается в России.

Мои дедушка и бабушка по отцовской линии происходили из донских казаков, а отец мой, Порфирий Григорьевич Чеботарев, был офицером Донской казачьей гвардейской батареи, расквартированной в Павловске. На момент моего рождения он был капитаном.

Имея в виду вопросы, на которые мне часто приходится отвечать за границей, следует, вероятно, пояснить с самого начала, что донские казаки – это не род конной полиции, что они не обязательно поют в мужском хоре и что фонетическое сходство названия «Дон» с именами Дон-Кихот и Дон-Жуан совершенно случайно.

Казаки – это сложное, чисто русское явление, не имеющее в западном мире параллелей и соответствий. По сути дела, казаки – потомки прежних жителей приграничья, которым в свое время вменялось в обязанность охранять рубежи России. Они сохранили древние привилегии свободных людей и права на большие земельные наделы, а также обязанность держать в своем доме собственных лошадей, седла и оружие в постоянной готовности к немедленному выступлению и действиям против иностранных захватчиков.

Казаков обычно называли по названиям рек, вдоль которых они селились. Самой древней и большой группой было казачество Дона, за ним шли казаки Кубани, Терека и Урала. Все они поселились вдоль соответствующих рек в те времена, когда реки эти были немирными границами. Именно поэтому казачьи районы назывались «войсками». Все казаки говорили только на великорусском языке; исключение составляли кубанские казаки, 60 % которых говорили по-украински и были потомками запорожцев – еще одного, отдельного типа казаков.

К концу XIX в. границы России сдвинулись к югу и востоку, далеко за пределы основных казачьих поселений к западу от Уральских гор. Хотя казачьи земли больше ста лет административно входили в состав Российской империи, казачество в значительной степени сохранило прежний традиционный уклад жизни. Их земли по-прежнему назывались «войсками», хотя казаки составляли в них уже не большинство, а лишь около 47 % населения. Развитие угледобычи, промышленности и торговли привело к значительному притоку «иногородних» с севера и запада. По сравнению с новоприбывшими большинство казаков были зажиточными – а следовательно, консервативными фермерами. Перед революцией казаки составляли в своих областях меньшинство, но все же только в Области войска Донского проживало около трех с половиной миллионов казаков.

В обмен на подтверждение древних привилегий и прав на исключительное владение землей в своей области донские казаки давали правительству Российской империи пятьдесят один армейский и два гвардейских полка первоклассной кавалерии и вспомогательной конной артиллерии. В донских степях разводилась и значительная часть лошадей для регулярной русской кавалерии.

Я не слишком много знаю об истории своей семьи. Однако даже то, что мне известно, может представлять общий интерес – это один из множества примеров того, что высшее общество Российской империи вовсе не было таким закрытым, как часто изображают.

Мой прадед по отцу Яков Чеботарев хозяйствовал на земле. Родился он в казачьей станице Казанской в северной части Области войска Донского, служил в донском казачьем кавалерийском полку и в 1831 г. отличился в войне с поляками. Его части приказано было спешиться и атаковать укрепленные польские позиции в пешем строю. В то время форма казачьих офицеров, как и всех офицеров русской армии до Первой мировой войны, была серой и отчетливо выделялась на фоне коричневой формы нижних чинов. Поэтому польские стрелки без особого труда прицельным огнем убивали русских офицеров одного за другим. Без командиров казачья атака захлебнулась. Прадед Яков был тогда всего лишь капралом, но он принял на себя командование всей частью, собрал людей, атаковал и после рукопашной схватки захватил польское укрепление. По-моему, в детстве я слышал, что речь шла об укрепленном редуте в Праге (восточном предместье Варшавы на правом берегу Вислы), но я не уверен, что все правильно запомнил.

За тот бой прадед был произведен в офицеры и награжден крестом Св. Георгия – высшей боевой наградой императорской России. Им, как крестом Виктории в Англии или медалью Конгресса в США, награждали только за личный героизм, проявленный на поле боя.

После войны прадедушка вернулся домой, завел семью и вырастил много детей. Как кавалер ордена Св. Георгия, он пользовался немалыми привилегиями. В частности, он мог себе позволить отправить старшего сына служить в Новочеркасск, столицу донского казачества. Парень сумел проявить себя, стал правительственным чиновником, а позже написал отцу, что хочет в благодарность помочь одному из своих младших братьев получить образование. Семейный совет выбрал на эту роль второго по старшинству сына. Однако во время жатвы с ним произошел несчастный случай – парень наткнулся на вилы и потерял глаз. Семья решила, что это станет для него серьезной помехой в учебе, и отправила вместо него в Новочеркасск следующего брата, Григория, – моего деда и тезку. Времени приготовить для него городскую одежду уже не оставалось, и дедушка отправился пешком в Новочеркасск – за 170 миль – в костюме своего старшего брата, который был меньше его ростом. Позже я встречался на Дону со стариком – моим двоюродным дедом, – и он не без юмора рассказывал мне об этой истории и о том, какое зрелище представлял собой дедушка Григорий, когда явился в Новочеркасск в тесной одежде, из которой далеко торчали руки и ноги.