Подумав, я просто вытянул руку и толкнул Гладкое Яйцо.

Результат превзошёл все ожидания. Смит упал и покатился, громко вопя.

– Э! – возмутился сзади один из его подручных (или, вернее, «подъяичных»?), который держал Яйцерину. – Ты страх потерял, яйцо с руками?

Кажется, ребята привыкли, что от них молча выхватывают и говорят «спасибо». Типичные мажорчики, непуганые.

– Сейчас, – сказал Смит Гладкое Яйцо, поднимаясь, как Ванька-встанька, – я тебя убью. Выпущу наружу твой белок. Готовься к смерти!

– Окей, – пожал я плечами, выпрямляясь во весь рост. – Пойду готовиться. Как буду готов – сообщу.

Смит взмахнул цепью. Я, не слишком уверенный в том, что делаю, поднял левую руку, и цепь обвилась вокруг неё. Больно, конечно, но терпимо. Великих сил в яйце не было.

Перехватив цепь, я дёрнул, и другой её конец выскочил из невидимых рук Смита, сам же он чуть не упал к моим ногам, но всё-таки выстоял.

– Белок, говоришь? – сказал я, помахивая цепью. – Белок – это хорошо. Но желток – гораздо вкуснее. Что застыл, придурок? Да я таких, как ты, на завтрак, обед и ужин жру! Нашёл, на кого напрыгнуть, гоголь-моголь тухлый. – Это я вспомнил, как то, другое яйцо обозвало Смита, когда я впервые его увидел.

Видимо, здесь это было оскорблением. Смит завизжал, как яйцедевочка, и прыгнул на меня, целясь острым концом себя мне в лицо. Я машинально поймал его правой рукой и удержал. Тяжёлый, зараза! Килограмм пятнадцать, наверное, чуть не повалил, засранец.

– Отпусти его! – завопили сзади чуть ли не в истерике. – Отпусти, или ей конец!

Завизжала Яйцерина. Я резко повернулся, всё ещё держа в руке Смита. Он дёргался, но сделать ничего не мог, и как-то резко сменил цвет на бледно-голубой. Два его других яичка стояли по обе стороны от Яйцерины. Один держал в невидимой руке нож, который почти касался скорлупы девушки. Яйцерина сделалась мертвенно бледной.

– Всё будет хорошо, Яйцерина, – сказал я.

– Отпусти меня! – визжал Смит. – Убери свои грязные отростки, урод, или они убьют её!

Я уже почти совсем было решился поставить полудурка на землю, как вдруг расстановка сил неожиданным образом изменилась.

На яйцо с ножом невесть откуда спикировал ворон.

– Кастрррррация! – каркнул он и тюкнул клювом.

В скорлупе образовалась маленькая дырочка.

Яйцо задрожало. Нож выпал из невидимой руки. С диким воплем злоумышленное яйцо рвануло к выходу, оттолкнув меня.

– Не упади – мозги расплескаешь, – дружелюбно напутствовала его Диана, входя в наш боевой закуток; следом за ней молча шла Фиона. – Так, в двух словах, кто тут наши?

– Это вражина, – сказал я, аккуратно отдав ей Смита. – И вон тот, рядом с Яйцериной, справа.

Диана, что-то проворчав, поднялась на цыпочки и поставила Смита на крышу сарая, одного из двух, что образовывали закуток.

– Что ты делаешь? – орал Смит. – Что ты натворила? Сними меня отсюда!

– Нафига? Ты и там отлично смотришься, – пожала плечами Диана. – Сиди тихо, жди восход яичницы.

Фиона тем временем подошла ко второму злому яйцу. То попятилось, отступая от Яйцерины.

– Я ничего не делал, – заголосило яйцо. – Я просто пошёл с ребятами, думал, это всё какая-то шутка!

– Весь ваш мир – большая унылая безалкогольная шутка, – мрачно заявила Фиона и потянулась к яйцу руками.

– Не надо! Не-е-ет!

Яйцо оказалось на втором сарае.

– Шалтай-Болтай залез на сарай, – оценил я. – Круто, чё. Поздравляю с безоговорочной победой. А алкоголь, кстати, тут есть. Только, скажем так, весьма своеоб… А-а-а!

Вскрикнув, я повалился на землю опять. Приступ вернулся.

– Что такое? – склонилась надо мной Диана.

– Спина! – простонал я.

– Что со спиной?

– Болты, мать их так!

Диана странно замолчала, я только видел её крайне обеспокоенное лицо.

– Костя? Что с тобой? – подлетела ко мне Яйцерина. – Что я могу сделать?

Хрен бы знал… Боль потихоньку унялась, но ощущения неприятные оставались. Голова кружилась.

– Так, пошли-ка для начала домой, – решила Диана и подлезла мне под правую руку. Под левую, не дожидаясь приглашения, нырнула Фиона.

– О, – сказал я, как только вышли из закутка. – Яйцерина, вон твой папка бежит.

К нам и вправду нёсся Яйцерик в компании пяти-шести других яиц, одно из которых тащило вилы.

– Всё нормально, – крикнула им Диана. – Ситуация под контролем. Злоумышленники успешно покараны, и всё такое…

Тем не менее, мне под нос сунули вилы.

– Не место тебе у нас, – старческим голосом произнесло яйцо.

– Знаю, – кивнул я. – Как раз над этим вопросом работаем. Яйцерик! Домой-то пустишь?

– Что ты сделал с моей дочерью? – заорал Яйцерик, стоявший рядом с парящей в воздухе Яйцериной.

– Папа, он ничего не сделал! – горячо возразила Яйцерина. – Он спас меня! Если бы не он, эти негодяи убили бы меня!

– Смит на сарае слева, – сказал я. – На сарае справа – другое яйцо, с неустановленной яичностью.

– Яйцеглист! – процедил сквозь несуществующие зубы старик с вилами и убрал сельхозорудие от моего лица. – Эк вы их… смешно посадили.

Яйца засмеялись с облегчением. Смит и Яйцеглист сидели тихо, поняв, что влипли. Атмосфера немного разрядилась.

– А ты молодец, урод! – Старик дружелюбно стукнул меня рукояткой вил по плечу, едва не задев голову Фионы. – Не так уж плохо для яйца столь дурацкой формы.

– Спасибо, что защитил жизнь и честь моей дочери, Костя Старательное Яйцо, – торжественно сказал Яйцерик. – Что я могу для тебя сделать? Как отблагодарить?..

– Прилечь бы! – простонал я. По спине прокатилась очередная волна боли.

***

Всю ночь я провалялся лёжа на животе в полубредовом состоянии. И спать не спал, и не спать не не спал… тьфу, фигня какая-то. Тут и загадочное ничегошнее пойло роль сыграло, и боль в спине.

Иногда, открывая глаза, я видел Диану. Иногда – Яйцерину. Обе выглядели крайне обеспокоенными моей дальнейшей судьбой.

Утром полегчало, в голове прояснилось. Я перевернулся на бок под одеялом и увидел дремлющую в кресле Диану. Несколько секунд полюбовался, потом решил, что пора включать Костю и сказал:

– Не спи, замёрзнешь! Я б согрел, но пока не в лучшей форме.

Диана тут же открыла глаза, потянулась. От сна к бодрствованию она переходила чуть ли не мгновенно.

– Давно у тебя это началось? – деловито спросила она.

– Только что, – усмехнулся я. – Польщён, что ты заметила. Не принимай особо на свой счёт, это каждое утро так.

– Костя, я тебе сейчас нос сломаю! – рявкнула Диана. – Можешь в серьёзный режим переключиться? Я пытаюсь высчитать, сколько тебе осталось!

Вот от этих слов шутить мне резко расхотелось.

– В смысле, «сколько осталось»? – Я сел в постели, широко раскрыв на Диану глаза. – Подумаешь, спину прихватило, с кем не бывает!

– У тебя в спине – имплантаты погибшего мира. Соображаешь, что это значит?

– Нет!

– Вся материя, созданная в этом мире, должна исчезнуть, – грустно проговорила Диана. – Имплантаты разрушаются, выбрасывая в твой организм продукты распада. Вот, смотри!

И Диана показала пистолет, который отобрала у вдовы Монтрезо. Выглядел он плачевно. Половину ствола как будто термиты сожрали.

– Ну и нехай себе разрушаются, – пожал я плечами. – Отгниют, да отвалятся! Ну потерплю немного, чё там.

Диана покачала головой:

– Ты не понимаешь… Эта хрень замыкает на себя твою нервную систему. Она – твой дополненный позвоночник. Когда она исчезнет, ты останешься в лучшем случае парализованным, в худшем… Не будем о худшем, – решила Диана, глядя на мою вытянувшуюся физиономию. – Так когда начало болеть?

– Ночью и начало, – буркнул я, осваиваясь с новыми неприятными мыслями. – Когда эти полудурки напасть пытались.

– Пил перед этим?

– Угу. Хрень, которой не существует, но в голову бьёт на отличненько.

– Ясно. Значит, так. С этой минуты тебе запрещается пить и влипать в идиотские ситуации. Береги нервную систему, береги спину.