— Кхм, — откашлялся Сашка, а потом, делая вид, будто ничего не произошло, продолжил свое инспектирование, старательно не обращая внимание на пристальный взгляд боевика.

Влас, который ранее не собирался оставаться до самого конца процедуры, теперь просто не мог позволить себе бросить любовника одного с этим мужчиной. Хер знает, чего от него можно ожидать. Он хоть и ранен, но точно в своем уме.

— Надо сделать перевязку, — на английском сообщил ему Яновский, подтаскивая поближе стул и столик со всякими баночками, бутылочками и бинтами.

— Хорошо, — кивнул пленный, метнувшись взглядом к Власу. Вооруженному и настроенному очень решительно. — Ты меня лечил?

— Да, я, — тихо ответил Сашка, разрезая ножницами бинт. Изучив рану, он констатировал: — Отторжения нет, воспаление тоже спадает.

Он занялся перевязкой, погружаясь в свою стихию, а Влас все никак не мог понять, во что может вылиться их проеб.

— Отстегни, — потребовал боевик, когда Сашка закончил с перевязкой.

— Не могу, — покачал головой Яновский, снимая одноразовые перчатки.

— Я хочу отлить… — резко бросил тот, задергав руками так, что наручники зазвенели.

Правда, после обещания прислать санитара он успокоился, отвернув посеченное осколками лицо к стене.

Покинув лазарет, Влас с Сашкой одновременно посмотрели друг на друга и синхронно нервно выдохнули.

— Нужно быть осторожнее, — пробормотал Яновский, быстрым шагом направляясь в сторону мед.отсека.

Было очевидно, что он, человек, который не любит афишировать личную жизнь, воспринял эту ситуацию болезненно. Влас же больше волновался, как бы боевик не болтнул где-нибудь лишнего.

***

— В ста километрах на северо-запад есть спецсклад. Говорят, там можно взять все, что нам нужно. Броники, плитоноски, разгрузку и прочее, но забирать, увы, придется самостоятельно.

— Северо-запад? — пробормотал задумчиво Влас, окинув задумчивым взглядом наполненную народом столовую. — Там же сейчас наши, разве нет?

— Да, — кивнул Давид, — дорога открыта, ехать можно, но они к нам боятся соваться. Поэтому поедем мы к ним.

— Ну, так в чем проблема? — фыркнул Мехмед, нервно барабаня пальцам по столу. Он был весь какой-то нервный и напряженный, вены на его смуглых, покрытых жестким черным волосом руках вздулись. — Если командир дает позволение, поедем, пока тихо. Раций уже нихуя нет и в остальном наши запасы поредели. Если пидорасы начнут валить артой, то будем мы здесь сидеть и жопу сосать, потому что ни жратвы, ни питьевой воды, нихуя.

— Ни лекарств, — добавил Сашка, подходя ближе. — Там медикаменты есть?

Мехмед взглянул на него озлобленным взглядом и бросил раздраженно:

— Ты все на пленного потратил!

— Я должен был дать ему умереть? К тому же его обменяли на двух наших! — окрысился в ответ Яновский, вскинув голову. — И ваши запасы были жалкими и до боя! Двадцать ампул трамадола! Да это вообще что такое?..

— Нужно чтобы с нами поехал кто-то из ваших, — вставил Давид, миролюбиво подняв раскрытые ладони, а потом покосился на уже готового возразить Власа и добавил: — Это глубокий тыл, там безопаснее.

Мехмед глухо что-то процедил на своем языке, а потом, развернувшись, ушел из столовой.

— Что он сказал? — напряженным голосом спросил Влас, глядя ему вслед.

— Хуйню, — безэмоционально ответил Давид, засовывая руки в карманы. — Ну, парни, значит я получу от командира разрешение, оформлю заявку и, может, если повезет, к вечеру выдвинемся? Чтобы успеть до комендантского часа.

Сашка медленно кивнул и сделал глоток кофе из картонного стаканчика, который держал в руках. Влас видел, как подрагивали его пальцы. Он знал, что Сашка упорно учит местный язык и, поскольку память у него была потрясающая, получалось просто великолепно. По крайней мере простые слова и нецензурщину он понимал.

Когда Давид ушел, он подошел ближе к любовнику и уточнил:

— Ты понял, что сказал этот черножопый?..

— Назвал нас ебаными пидорасами, — прошипел Яновский, устремив взгляд в пустоту. — Лейла сказала, что Мехмед допрашивал того пленного, Аро. Приходил и разговаривал с ним якобы чтобы выведать военные тайны.

Влас поджал губы и, быстро проведя рукой по плечу Сашки, ушел из столовой. Им действительно нужно было вести себя осторожнее, чтобы не навлечь беду.

Увы, к вечеру им разрешения не дали. День был неспокойный, воздушная тревога выла каждый час, где-то вдалеке раздавались взрывы, а окраины маленького городка лупили из РСЗО.

За пару минут до начала комендантского часа, когда канонада уже, казалось, не прекратится никогда, командир подразделения собрал всех на срочное совещание. Всех, и медиков в том числе.

— Думаю, сейчас ни для кого не секрет, что по окраинам Мабура наносят авиационные, артиллерийские удары по объектам гражданской и военной инфраструктуры. Пытаются выманить наши группировки на открытую местность. Боюсь, у них заканчиваются огневые средства и они кидают все, что есть. Нашими была уже замечена легкобронированная техника, а значит коверных бомбардировок не предвидится до тех пор, пока они не пополнят запасы.

Влас слушал внимательно, но то и дело кидал взгляды на замершего Яновского. Тот стоял чуть в стороне рядом с Андреа, вторым медиком, и становилось очевидным их отчаяние.

Бои всегда означали, что будут везти трёхсотых, а если их нечем латать, значит придется смотреть, как они медленно умирают.

Сашке клятва не позволяла смотреть, как умирают люди. Больше всего он ненавидел быть бесполезным.

— Мы потеряли половину отдельной мотострелковой бригады, уничтожен их командный пункт. А еще треть нашего артиллерийского полка. Командование планирует провести ротацию, но для этого сперва необходимо отогнать противника подальше от города.

Голос командира звенел от напряжения. Влас покосился на Мехмеда. Совершенно спокойного, если даже не сказать заскучавшего. Да, уж этому явно плевать на все. Он выглядел даже невозмутимее, чем обычно, глубокая морщина на лбу разгладилась, а недовольный изгиб тонких, темных, будто у собаки, губ стал ровнее.

— Поэтому я решил до ротации отправиться на помощь нашим войскам. Это необходимо сделать, учитывая всю сложность ситуации на передке. Это касается и всего состава артиллерийский роты двадцать пятого батальона обороны города Мабура.

Влас заметил, как встрепенулся Давид, который вообще не собирался вступать в бои тем более такие ожесточенные, но противопоставить ему было нечего. Технически он из Мабура не выходил.

— Но часть останется для защиты волонтерского центра и медиков, — продолжал командир, закладывая руки за спину. — Несколько добровольцев из международного подразделения и бойцы вооруженных сил нашего государства.

Он назвал несколько фамилий, и Влас удовлетворенно кивнул, услышав свою фамилию.

Командир наконец-то замолчал, давая возможность задать уточняющие вопросы, а потом вышел из переговорного кабинета. Народ потянулся следом.

— Останешься на базе? — хмыкнул Мехмед, подходя к Власу вплотную. Тот даже не заметил его сразу, погруженный в свои мысли, хотя такую громадину сложно было не заметить. Высоченный, с широкими плечами и бычьей шеей, поросшей жестким черным волосом, с длинной курчавой бородой и такими озлобленными пылающими глазами, что становилось жутко даже самым стойким. — Будешь отсиживаться с калеками и бабами?..

Сашка возник будто из ниоткуда, воинственно поинтересовавшись:

— Я, по-твоему, калека? Или баба?

Мехмед ухмыльнулся и нараспев процедил:

— Ты педик.

Без предупреждения, не меняясь в лице, Сашка со всей своей немаленькой силой, скрывающейся в изящном подтянутом теле, ударил кулаком ему в искаженное кривой ухмылкой лицо.

Мехмед пропустил удар от неожиданности. Он явно даже не мог допустить мысли, что этот милый кудрявый мальчик может не бояться его. Но Влас давно уяснил, что у Яновского душа агрессивного кота, которого шарахаются даже матерые алабаи.

Правда, второго удара Мехмед бы не прозевал, потому Влас метнулся вперед, отталкивая Сашку подальше и вставая между ним и разъяренным боевиком, который пытался стереть с лица кровь, сочащуюся из рассеченной брови. Может, и не было бы никакого рассечения, но Яновский с хирургической точностью попал куда надо кольцом на пальце.