– Дэниел! Дэниел! – закричала она.

Один из них быстро нагнулся.

– Все в порядке, Зайла, я здесь.

– Нет! Не трогай меня! Пожалуйста, не трогайте меня. – Неожиданно новая боль будто вывернула ее наизнанку, и она со стоном схватилась за живот, сведенный судорогой.

– Какого черта? – Голос, кажется, принадлежал Дэниелу, но как она может знать, что они ее не обманывают? Такое уже было раньше. – Что с ней?

– Я могу сказать, что яд скорпиона часто вызывает спазмы в животе. – Голос был незнакомым, с едва заметным немецким акцентом. – Здесь нет ничего необычного. – Его темная фигура была короче и мягких очертаний. – Ваш слуга сказал мне, что ее укусил скорпион в правую лодыжку, так?

– Да не стойте же над ней, как будто она козявка под микроскопом! Успокойте эту проклятую боль!

А этот голос был полон тревоги! Но, если вспомнить все, они были такие. Такие хитрые и мягкие, с приятными, издевательски участливыми голосами. Она не должна позволить себя одурачить, не должна им доверять. Всем наплевать на ее боль. Это их любимое оружие, чтобы заставить ее делать то, что они от нее хотят.

Человек с немецким акцентом пожал плечами.

– Думаю, сначала следует дать ей противоядие, хотя теперь это все равно. – На мгновение он пропал из виду, а потом оказался совсем рядом, и в его руке что-то было. Игла, блестящая и полная зла. Игла!

Зайла закричала и попыталась приподняться. Боже праведный, она так слаба! Наверное, они ввели ей что-то, хотя она этого не помнила, иногда она теряла память. Она отпрянула от иглы и уперлась спиной в изголовье кровати, сжавшись в комок, как загнанное животное.

– Нет! – кричала она. – Пожалуйста! Я не хочу.

– Зайла, ну что ты! Это же только морфин! – сказал человек, притворяющийся Дэниелом. – Он снимет боль.

Она яростно замотала головой:

– Ни за что! Я не позволю! Они хотят мне зла. Ты позволишь им опять причинить мне боль!

– Боже мой, – прошептал Клэнси. – Боже мой!

Но это был не Клэнси. Ей надо это помнить. Это был один из них.

– Хватит причитать, лучше помолчи, Клэнси, – голосом, полным боли, воскликнул Дэниел. – Не могу понять, почему она нас так боится?

– Она вспоминает то, что с ней было несколько лет назад, – хрипло ответил Клэнси. – Мне самому тяжело это вспоминать.

– Вам придется ее держать, – коротко приказал доктор Мэдхен. – Она явно в бреду и будет сопротивляться уколу. Я могу ее поранить.

– Я подержу ее, – бесстрастно произнес человек с бирюзовыми глазами. – А ты, Дэниел, возьми другую руку.

Они схватили ее с быстротой молнии, и она оказалась совершенно беспомощна. Она отчаянно боролась, задыхаясь от страха.

– Пожалуйста, не трогайте меня! Я не буду! Пустите меня! – Слезы ручьями лились по ее щекам. – Что я вам сделала? Я хочу домой!

– Ш-шш, все в порядке! – Голос Дэниела дрожал. – Никто не причинит тебе вреда. Да сделайте же ей укол, черт возьми!

В руке знакомая боль. Это происходило опять. Отчаяние переполнило Зайлу, и она перестала бороться. Затем иглу вынули, и она почувствовала, как ее обволакивает мягкий туман. Слезы продолжали течь, но она уже не могла их остановить.

На лице Дэниела были боль и тревога. Как только им удалось найти кого-то столь похожего на Дэниела? Потому что это не мог быть Дэниел. Он ни за что бы ее не предал. Теперь он осторожно положил ее на кровать и отпустил ее руки. Он знал, что у нее не будет сил сопротивляться. Они всегда это знали.

– Пожалуйста, перестань плакать. Это разрывает мне сердце.

Зайла медленно покачала головой. Она закрыла глаза, чтобы не видеть этого предательского лица.

– Я хочу домой, – тихо попросила она, уже ни на что не надеясь. – Пожалуйста, отпустите меня.

Ее дыхание стало ровным и глубоким.

– Она спит, – сказал доктор Мэдхен. – Теперь я введу ей сыворотку. – Он поднял брови, выразительно глядя на Дэниела. – С вашего позволения, конечно.

Дэниел нервно кивнул:

– Да, давайте. Она поправится?

– Вы пока не дали мне возможности осмотреть ее, – язвительно заметил доктор, готовя шприц. – Как я могу знать?

Дэниел подошел к нему вплотную и схватил за горло.

– Я сейчас не в том настроении, чтобы по достоинству оценить ваше остроумие, – проговорил он с угрожающей мягкостью. – Я спрашиваю, она поправится?

Доктор Мэдхен сжал губы:

– Не вижу причины, почему бы ей не поправиться. В наши дни очень редко умирают от укусов скорпиона. Конечно, ей будет очень плохо несколько дней. Однако, если мне будет позволено лечить ее, она поправится довольно быстро.

Филип Эль-Каббар слегка нахмурился.

– Отпусти его, Дэниел. Прошу прощения, доктор Мэдхен. Дэниел сейчас страшно расстроен. – Его зеленовато-голубые глаза внезапно весело блеснули. – Хотя, на мой взгляд, вы должны быть рады, что он не стал стрелять в вас, как в Абдула. Он имеет привычку время от времени становиться немного резким.

Дэниел медленно разжал руку и отпустил доктора, отступая.

– Я хочу, чтобы она была здорова, имейте в виду, когда будете ее лечить. – Его глаза яростно сверкали на бледном лице. – Вы слышите меня? Я хочу, чтобы с ней все было в порядке.

– Тогда выйдите из комнаты и позвольте мне делать свое дело. – Доктор отвернулся. – Я был бы вам благодарен, шейх Эль-Каббар, если бы вы убрали от меня этого человека. Я не могу работать, когда мне угрожают.

– Дэниел, – сказал Клэнси удивительно мягким тоном. – Пойдем. Тебе нужно выпить. Зайле будет только лучше, если ты перестанешь крутиться под ногами и мешать доктору. – Он скривил губы в грустной улыбке. – Думаю, мне тоже не помешает выпить. Не ожидал, что это окажется так изнурительно.

– Изнурительно! – Ноздри Дэниела раздувались. – Хотя, конечно, можно и так сказать. Меня будто пропустили через мясорубку. Но что с ней случилось, почему она так реагировала? Она же знает, что я никогда не причиню ей зла. – Он сжал кулаки. – Господи, она должна это знать!

– Она была в бреду, – заметил Филип. – Разве это не достаточная причина?

Дэниел покачал головой.

– Здесь кроется что-то еще. – Он пристально взглянул на Клэнси. – И мне кажется, ты прекрасно осведомлен о том, что происходило в ее голове все это время.

– Да, ты прав, – устало сказал Клэнси. – И очень хотел бы этого не знать. Не могу об этом спокойно говорить.

Дэниел резко отвернулся.

– И все же нам надо поговорить, – лаконично сказал он. – По-видимому, выпивка – это то, что нужно. – Он пошел к двери, но обернулся. – А ты, Филип?

Филип Эль-Каббар покачал головой.

– Я присоединюсь к вам позже. – Неожиданная улыбка придала редкую теплоту его смуглому холодному лицу. – Я позабочусь о девочке, Дэниел. Не бойся, с ней ничего не случится.

– Надеюсь, – мрачно сказал Сейферт. – Мы будем в кабинете.

Идя с Дэниелом через холл, Клэнси тихо присвистнул:

– Никогда не думал, что такая свирепая пантера, как Эль-Каббар, способна стать заботливой сиделкой.

– Ну, я знаю, что и самые свирепые хищники бывают нежными с детенышами, – ответил Дэниел. – А потом, Филип не такой уж и злой. Мне он всегда был хорошим другом.

– Вы с ним чем-то похожи, – сухо заметил Клэнси. – Неудивительно, что вы сразу нашли общий язык. Ни одного из вас нельзя назвать ручным.

– А тебя разве можно? – Дэниел распахнул двойные двери кабинета, украшенные затейливой резьбой. – И прекрасно, иначе ты не смог бы выполнять свою работу. Уж ты-то должен понимать Филипа лучше всех.

Клэнси пожал плечами, наблюдая, как Дэниел неслышно подошел к небольшому буфету, его запыленные ботинки, казалось, утопали в пушистом персидском ковре.

– Эту сторону его характера я воспринимаю нормально. Просто меня настораживает та огромная власть, которую он сосредоточил в своих руках. Он может стать очень опасным врагом для Алекса, если решит вдруг действовать против него.

– Не решит, – сказал Дэниел. – Пока Алекс не будет вмешиваться в территориальные права Филипа, ему не о чем беспокоиться. – Он достал из буфета хрустальный графин. – Бурбон?